Читать книгу "Житие маррана - Маркос Агинис"

и вся в дорожной пыли, а с виду походила на тяжелое великанское копье. Потом он направился к очагу: огонь почти догорел, и среди камней чернели головешки. Интересно, а что происходит у ручья? Там сгрудились волы, а неподалеку паслись лошади, ослы и мулы.

Франсиско вспомнил, как когда-то, еще в Ибатине, наблюдая за стадом, которое гнали мимо, спросил у своего брата Диего:

— А почему у мулов нет детей?

— Потому что они рождаются от осла и кобылы или от ослицы или жеребца. Мулы не сами собой расплодились, их развели люди. В Ноевом ковчеге их не было.

— Правда?

— Правда. Мулы — животные чужеродные, так как появились не в шестой день творения, как прочие земные твари, а много позже, когда какому-то ослу вдруг вздумалось спариться не с ослицей, а с лошадью.

— Это плохо?

— Думаю, да.

— Тогда почему же их выводят? И продают? Зачем вообще держат?

— А затем. Они сильные и выносливые. Перевозят тяжелые грузы, легко взбираются по крутым склонам. Их вывели ради барыша.

— А можно поженить или спарить, как ты говоришь, мула и мулицу?

— Нет, так не делают, потому что мулы неплодны.

— Почему?

— Неплодны, и все тут. У них не может быть жеребят. Говорю же тебе: от осла и кобылы на свет появляется мул, но сами мулы не рожают — ни ослов, ни лошадей, ни других мулов.

Караванщики вдруг всполошились и подняли крик:

— Скорей! Сюда!

Они подбежали к очагу, уже присыпанному землей, а оттуда, продолжая кричать и звать на помощь, к загонам, где окружили перепуганное стадо. Мужчины схватились за аркебузы и направили стволы в сторону зарослей камыша. Там метались три осла, отбившиеся от остальных, а за ними золотистой молнией гнался какой-то зверь. Из высокой травы вынырнула пума и стрелой бросилась на ослов. Перед глазами Франсиско разыгралось невероятное зрелище.

Два осла улепетывали во весь дух, однако третий внезапно остановился. Нет, он не собирался атаковать хищника, просто повернулся к нему задом и, изогнув шею, будто прикидывал, когда же тот нападет. Пума прыгнула, описала в воздухе дугу и ухнула прямо на спину жертвы. Осел принял сокрушительный удар, не двинувшись с места. Дождался, пока грозный наездник уцепится покрепче, и только тогда вдруг повалился вверх ногами и принялся отчаянно брыкаться, давя противника своим весом. Из глотки его рвался рев, полный боли и торжества. Большая кошка пыталась освободиться из смертельной ловушки: выпускала окровавленные когти и отчаянно била хвостом. Но израненный осел все елозил спиной по земле, словно его донимала чесотка, пока не сломал пуме тонкий хребет. Потом он перевалился на бок и с трудом поднялся, гордо вскинув голову.

Дон Диего велел попутчикам опустить аркебузы. Добивать хищника нужды не было, за людей это сделал осел: стоя в луже крови, он закусал врага до смерти, а после, еле держась на ногах, сделал несколько шагов в сторону и рухнул на траву.

Путники, наблюдавшие за происходящим, возбужденно переговаривались, а караванщики времени не теряли. Ножами они освежевали пуму и подняли на палке еще теплую шкуру, точно знамя.

Осел еле дышал. Из шеи его толчками била кровь на морде выступила пена. Бока судорожно вздымались.

— Надо прикончить беднягу.

Франсиско не мог на это смотреть. Он стремглав кинулся к своей повозке, но успел услышать, как кто-то сказал:

— Не тратьте пули, просто отрубите ему голову.

♦ ♦ ♦

Старший альгвасил инквизиции идет к двери, натыкается на стул, отпихивает его и раздраженно приказывает:

— Хватит, пошли/

Стражники снова хватают Франсиско за плечи и оттаскивают от жены. Она бьется, плачет, кричит, умоляет.

Поднимает на вытянутых руках рыдающую дочь… Все напрасно. Пленника выволакивают за дверь, в темноту.

— Куда меня ведут?

Франсиско молча толкают вперед, и лишь через несколько минут альгвасил Минайя удостаивает его ответом:

— В монастырь Святого Доминика.

9

После четырех караван тронулся в путь. Тряские повозки, стоявшие кругом, снова вытянулись в длинную цепочку. В голове, как всегда, скакали проводники на легконогих конях, то и дело уезжая вперед, чтобы разведать дорогу, и возвращаясь с новостями. Теперь привалов не будет до самого ужина.

Все только и говорили, что о храбром осле. Как он защитил товарищей. Как подставил пуме спину, чтобы сломать ей хребет. Как стойко переносил удары когтистых лап и укусы хищника. И как потом загрыз врага. Как сражался, превозмогая страх.

— А ему взяли и отрубили голову! — сокрушался Франсискито.

Отец взъерошил сыну волосы и сказал, что осел все равно бы умер и было бы жестоко оставлять его на верную погибель. Тут мальчик не выдержал и расплакался. Альдонса взяла кувшин, налила в кружку воды и дрожащей рукой протянула Франсиско. Она тоже считала, что с ослом обошлись несправедливо.

Деревьев кругом становилось все меньше. Чем дальше караван отъезжал от гор с их буйной растительностью, тем более голой становилась местность. Повсюду, насколько хватало глаз, расстилалось море травы — желтоватое, с белесыми проплешинами, — и лишь кое-где зеленели жиденькие рощицы. Однажды прямо под фургоном перебежала дорогу лисица. Иногда у самой обочины проносились страусы нанду, распугивая мелких птиц. Возница, раскачиваясь на своем видавшем виды сундуке, указал на стаю воронов, которая, то сжимаясь, то растягиваясь, исполняла древний ритуал: птицы радовались гибели какого-то животного, готовясь камнем упасть на его тушу и вонзить клювы в мертвую плоть.

Через несколько часов караван свернул с дороги, и повозки снова выстроили кругом. Наступило время ужина. Надо было спешить, чтобы управиться до темноты.

Исабель и Фелипа набрали полный котелок шелковицы: среди фиалковых и лавровых деревьев сестры обнаружили одно тутовое, а пока рвали ягоды и заодно торопливо набивали ими рот, перепачкались темным соком. Каталина пошла за водой, чтобы умыть девочек.

Поужинали скромно, уже при свечах. Шелковицу съели на сладкое.

Привал был коротким. Караванщики погасили костер и вновь выстроили повозки гуськом. Двадцать домов на колесах двинулись в темноту по дороге, предварительно разведанной проводниками. Ночь — лучшее время для путешествия, так как волы не страдают от зноя.

Франсиско улегся между доном Диего и братом Исидро. Впереди темнела ссутуленная спина возницы. Длинное острое стрекало в его руках было похоже на палец сказочного великана. А сзади, в проеме, чернел небесный свод, усеянный яркими звездами. Франсиско уже знал некоторые созвездия. Вон там, например, шлейф Млечного Пути, а там — Три Марии[15]. А вон какая-то планета. Да, точно планета — большая, круглая, как глаз брата Исидро, и к тому же не мигает. Взрослые рассказывали, что по расположению звезд астрологи могут