Читать книгу "Земля войны - Юлия Латынина"

– Дело закрыто. Все террористы погибли при штурме, – ответил Комиссаров.

– Но ведь должно быть… independent investigation. Насколько я понимаю, местные правозащитники продолжают расследование? – спросила пожилая англичанка.

Федор Комиссаров поглядел леди Хильде в глаза. «Видела бы ты этих, блин, правозащитников», – подумал он.

* * *

Гамзат Асланов впервые встревожился в час дня, когда по НТВ показали сюжет о визите вице-премьера Углова в республику. В трехминутном сюжете полторы минуты говорилось о заседании парламента, а остальные полторы минуты был прямой эфир с открытия памятника в городе Бештой, и на картинке мэр Бештоя и вице-премьер вместе разрезали синюю ленточку.

Гамзат Асланов вторично встревожился в два часа дня, когда по Второму Каналу государственного телевидения прошел еще один сюжет о приезде вице-премьера. Сюжет продолжался две с половиной минуты, и был посвящен только памятнику.

В половине третьего Гамзату доложили, что Сапарчи Телаев уехал в Бештой, и Гамзат презрительно фыкнул: «Вольно ж ему, взбесясь, бегать под автоматы Джамала!»

Однако когда Гамзат узнал, что мэр Бештоя Заур Кемиров и вице-премьер оторвались от общей делегации и к ним никого не допускают, он приехал на аэродром и велел везти его в Бештой.

– Извините, Гамзат Ахмеднабиевич, – сказал ему начальник аэродрома, – база отказывается вас принимать. Говорит, что опасно.

Гамзат побледнел смертельно. Дело шло к вечеру, а до Бештоя было сто сорок километров автострады и сто – горной дороги. Со смотровой площадки над Бештойским тоннелем две недели назад расстреляли машину главы администрации Карского района, и то, что это сделали по приказу Гамзата, не улучшало положения. В конце концов, площадку эту никто не запирал на ключ и не сдавал в аренду только представителям государственной власти.

Гамзат боялся ездить еще больше, чем он боялся летать.

Но еще больше Гамзат боялся проигрывать. Он сел в свой бронированный «Мерс» и приказал начальнику охраны:

– В Бештой.

* * *

Джамалудин и Водров вместе вошли в актовый зал, плывущий вкусными запахами и хлопьями света из широко распахнутых окон, и первое, что бросилось в глаза аварцу, были дети.

Руководитель ансамбля Шамиль Атакаев таки приволок своих питомцев в старую крепость, и теперь двадцать пять мальчиков и девочек в черных черкесках и синих платьях плясали на деревянной сцене. Самому маленькому было шесть лет, мать и сестра его погибли в роддоме. Джамалудин хорошо знал его семью. В Бештое вообще все знали друг друга.

Джамалудин молча повернулся к Ташову, и Ташов, кивнув, стал пробираться за сцену.

Джамалудин остановился около двери, медленно обводя глазами присутствующих. Он не был охотник до телевизора, по причине изобилия там коротких юбок и запрещенной Аллахом музыки, и еще реже Джамалудин бывал в московских ночных клубах. Из сидевших за столом Джамалудин узнал только главу Пенсионного Фонда республики да министра финансов, да пяток их родичей, да еще одного человека, который четыре года назад крутился вокруг Заура в Москве. Теперь этот человек руководил Росимуществом.

Кирилл, вошедший вслед за ним, тоже узнал руководителя Росимущества. Кроме этого, Кирилл узнал своего давнего знакомого, ныне поднявшегося до вице-спикера парламента, человека из администрации президента, замминистра МВД, двух чиновников Минфина, с пяток депутатов и сенаторов, да парочку бизнесменов из пятой десятки русского «Форбса». Один из них, как доносили Кириллу, год назад даже состоял любовником его бывшей жены. Кирилл понимал, что они вляпаются. Но он не предполагал, что они вляпаются так.

И тут со своего места поднялся Федор Комиссаров.

– Дорогие друзья! – сказал глава Комитета. – Позвольте представить вам наших новых гостей. Мой заместитель, Кирилл Водров, российский офицер, надежный товарищ, человек, я не побоюсь этого слова, с самыми высокими понятиями о чести. И Джамалудин Кемиров, брат мэра города и хозяин этого гостеприимного приюта.

Все захлопали, а сидевший в числе делегатов вице-спикер Госдумы тоже замахал Кириллу рукой, и Кирилл улыбнулся и сел между ним и Комиссаровым.

Кирилл краем глаза наблюдал, как в зал один за другим заходят друзья Джамалудина. Они растекались по помещению и обнимались со знакомыми.

Ташов между тем поднялся на сцену и нашел за занавесом руководителя ансамбля. Ташов наклонился к нему и сказал по-аварски:

– Быстро увези детей.

Шамиль Атакаев поднял голову. Ему было девяносто три года, и он многое повидал на своем веку. В сорок первом году он пошел в армию добровольцем и попал в плен вместе с эшелоном, который ехал к пункту сбора. Шамиль зарезал трех немцев и бежал к своим, и он думал, что в соответствии с горскими обычаями его наградят за этот подвиг. Чтобы доказать, что подвиг имел место, он даже прихватил с собой голову старшего немца. А Шамиля посадили в лагерь и держали там следующие двадцать пять лет.

Этот случай произвел большое впечатление на Шамиля и научил его опасаться непредсказуемого образа мыслей русских.

– Что? – сказал Шамиль.

– Увози детей. Сию секунду.

Шамиль взглянул в глаза молодого спортсмена и больше не задал ни одного вопроса. Спустя две минуты танец остановился, и Ташов молча смотрел, как дети через кулисы выходят в коридор.

Те м временем Комиссаров поднялся с места. С орденами на камуфляже и водкой в руках он выглядел, как настоящий боевой генерал.

– Мне очень приятно, – сказал Комиссаров, – что мы собрались здесь все вместе, в удивительном городе в сердце Кавказских гор, но мне особенно приятно видеть моего доброго друга Джамалудина. Я хотел бы сказать о нем несколько слов. Джамалудин не любит, когда о нем много говорят, и в этом он похож на нас, на тех, кто защищает Россию от врагов внешних и внутренних и избегает публичности. Джамалудин, как и я – воин. Он прошел через все войны Кавказа за последние пятнадцать лет. Он воевал в Абхазии и Чечне, он был среди тех, кто дал отпор чеченцам, вторгшимся в эту республику, и он вместе с офицерами «Альфы» первым ворвался в роддом здесь, в Бештое, после той страшной трагедии, которая никогда не перестанет кровоточить в наших сердцах. И все это время Джамалудин Кемиров сражался на стороне России. Я хочу выпить за моего друга, потому что пока такие, как Джамалудин, вместе с Россией, наши позиции на Кавказе незыблемы.

Все подняли стаканы и выпили за Джамалудина, а сам Джамалудин поднял бокал с водой.

Кирилл вдруг заметил полковника Аргунова. То т вошел в зал и принялся ходить по стенке. Он чрезвычайно напоминал кота, встревоженного мышиным запахом. Детей на сцене уже не было. Они куда-то делись в продолжении спича Комиссарова.

Между тем Джамалудин выпил воду и пошел вокруг стола. Кирилл смотрел, как худощавый, в черном свитере и черных брюках человек обнимается и шутит с кем-то из кавказцев, и вдруг вспомнил одну историю, которая случилась в горах.