Читать книгу "Руки Орлака - Морис Ренар"

знать, что Жюгла заявится в Париж уже через полтора месяца после своего побега! Начальник тюрьмы уверял нас, что он был намерен податься в Бразилию… Ладно, поехали! Теперь нужно его поймать.

Но о том, как Жерому удалось схватить Жюглу, обнаружив на железной рейке следы двух разных напильников и пятно машинного масла, я расскажу вам в другой раз.

1934

Старый пистолет

Это случилось в пятницу 13-го: у меня были все причины это запомнить.

Комиссар Жером и я прибыли на улицу Понтьё, девяносто шесть, спустя десять минут после телефонного звонка господина Фернандеса, примерно в девять тридцать утра. Не успели мы ступить на тротуар, как перед нашим авто остановилось такси, из которого выбрался сам господин Фернандес.

– Так что у вас произошло? – спросил у него Жером.

– Извините, что был столь краток по телефону, – ответил Фернандес. – Но главное было – прибыть сюда как можно скорее.

Он уже подталкивал нас ко входу в здание. Его смуглое лицо выражало беспокойство.

Господин Фернандес не был, в сущности говоря, информатором уголовной полиции, но время от времени мы имели с ним дело. Его можно было считать своеобразным «связным» между нами, с одной стороны, и испанской диаспорой Парижа – с другой. То был славный и великодушный идальго, жаждущий действия и готовый на самопожертвование, прекрасно осведомленный обо всех интересных фактах, связанных с его страной и соотечественниками, которым, как и нам, он оказывал немало услуг.

Его звонок действительно был весьма лаконичным: «Мсье Жером, прошу вас срочно приехать на улицу Понтьё, девяносто шесть. Там я присоединюсь к вам. По данному адресу проживает полковник д’Эруа. Объясню все на месте».

К объяснениям он приступил, пока мы поднимались по лестнице, так как лифта в доме не оказалось. По просьбе Жерома нас сопровождала консьержка.

– Нам на четвертый. Если вкратце, то дело вот в чем, – быстро сказал господин Фернандес. – Д’Эруа – отставной полковник кавалерии. Довольно оригинальный господин. Вдовец, был женат на испанке, дочери маркиза Альмейды. Теперь ничего не делает, кроме того что коллекционирует старинное оружие и иногда рисует для юмористических газет карикатуры, подписанные «Яфет». Лет пятнадцать тому назад состоял в военной свите президента республики. Тогда-то он и познакомился с неким Карлосом Патильядо, в те годы – атташе при испанском посольстве, бретёром и забиякой, который затем ступил на кривую дорожку, став опасным, презренным авантюристом, завсегдатаем мадридских притонов.

Мы прошли площадку второго этажа. Господин Фернандес, шедший первым, продолжал:

– Сейчас этот Карлос – злейший враг мсье д’Эруа. Я это знаю наверняка, хотя никогда и не интересовался истоками этой ненависти. Кажется, там была какая-то история, связанная с женщиной… Как бы то ни было, пару дней тому назад одна сатирическая газетенка, распространяемая по всему миру, опубликовала, за подписью «Яфет», жестокий шарж, в котором любой, кто видел Карлоса, не мог его не узнать.

Мы были уже на третьем.

– Утром мне стало известно, – продолжал господин Фернандес, – что вчера поздно вечером Карлос прибыл в Париж, где его не видели со времен посольства. Сразу же все поняв, я бросился к телефону. Мне ответил сам полковник д’Эруа, голос его звучал на удивление весело.

«Карлос здесь, полковник, – сказал ему я. – Уверен, что он прибыл по вашу душу. Будьте настороже!»

«Полноте! Я его не боюсь, Фернандес: как-никак еще не разучился пользоваться оружием! Он прекрасно фехтует – я тоже, а уж в стрельбе из пистолета, полагаю, я буду даже посильнее его».

«Но, полковник, Карлос давно уже не принадлежит к высшему свету. Теперь это настоящий бандит. Он способен пробраться к вам тайком, а то и вовсе выследить на какой-нибудь темной улочке. Умоляю вас, заприте дверь, а когда будете выходить, смотрите в оба».

«Относительно этого последнего пункта, – ответил он, смеясь, – сегодня вам точно нечего опасаться: выходить я никуда не намерен. По пятницам тринадцатого я выхожу, только если это совершенно необходимо. С годами я, знаете ли, стал суеверным…»

«И все же будьте начеку, мой полковник. И слугам своим скажите…»

«Сегодня я здесь один. Кухарке и камердинеру, которых пригласили на свадьбу, я дал выходной. Займусь стряпней сам. Это дело меня забавляет».

«Никому, кроме меня, не открывайте, – настаивал я. – Я буду у вас часа в два пополудни».

«Буду рад вас видеть, но повторяю: Карлоса я не боюсь. Как вы знаете, я человек крепкий, пусть мне и пошел уже шестой десяток. Никогда еще я не чувствовал себя так хорошо».

В этот момент я услышал по телефону какой-то невнятный шум, затем – приглушенное восклицание. Я спросил: «Что там у вас, полковник?» Д’Эруа не ответил. На том конце провода царила полная тишина. Повесив трубку, я тут же набрал вас. Случилась беда, мсье Жером, я в этом уверен.

Господин Фернандес уже какое-то время звонил в дверь полковника д’Эруа. Никто не подходил, а отмычки у консьержки с собой не оказалось.

Я приналег на дверь плечом, и створки с треском разошлись в стороны. Мы очутились в галерее. Вдоль стены тянулись витрины, заполненные ружьями, саблями, шпагами, – одна из них была открыта. Ультрасовременная обстановка состояла из стульев и столов, выполненных из никелированных труб. Свет в комнату поступал через полукруглый эркер, у которого, лицом вниз, лежал на полу одетый в домашний халат д’Эруа. Из его спины торчало окровавленное лезвие шпаги. Падая, бедняга потащил за собой и телефонный аппарат. Его правая рука была вытянута вперед, словно для того, чтобы схватить что-то – быть может, пистолет, лежавший на столике-геридоне.

Консьержка вскрикнула. Мы склонились над телом. Полковник еще дышал. Шпага, старинная шпага времен Людовика XIII, вошла ему в грудь по самую гарду. Господин Фернандес тут же вызвал по телефону врача. А мы принялись рассуждать.

Казалось очевидным, что господина д’Эруа, пока он разговаривал с господином Фернандесом, застигло врасплох внезапное появление его врага; что полковник бросился было за пистолетом, но нападавший не дал ему времени завладеть оружием. Вооруженный этой старинной шпагой, убийца яростно проткнул насквозь жертву, которая упала на пол. Затем Карлос, должно быть, спокойно ушел. Консьержка призналась, что не следила за всеми входящими и выходящими.

Жером рассматривал пистолет.

– Полковник, – сказал он, – мог воспользоваться этим оружием лишь как кастетом. Как видите, это старый седельный пистолет, с деревянной рукояткой, и он не заряжен. Но если нападение было внезапным, выбора у полковника не оставалось.

Тем не менее комиссар казался задумчивым, машинально поглаживал скругленную рукоятку и обводил взглядом всю галерею. Вдруг губы его растянулись в улыбке,