Читать книгу "Хроники вечной жизни. Проклятый дар - Алекс Кейн"

Скажу откровенно, я даже не огорчился. Перспектива оказаться девицей пугала меня гораздо больше. А стать мальчиком, снова начать свою жизнь с нуля – пожалуй, ничего лучшего в моей ситуации и ожидать было нельзя.

Между тем великан в длинном кафтане приблизился и спросил по-русски:

– Что случилось?

О господи! Так это не Польша! Проклятая кобыла унесла меня в Московию! Я перепугался: всей Европе было известно, как притесняют цари своих подданных. И мне предстоит здесь жить?!

– Что случилось, Димитрий?

Опасаясь говорить по-русски, я пожал плечами и кивнул на распростертое тело. Дородный господин наклонился к нему и приложил палец к шее Франсуа.

– Мертв, – коротко сказал он. – Ты нашел его здесь?

Я снова кивнул. Он тяжело вздохнул, выпрямился и обнял меня:

– Ну-ну, будет, батюшка. Не плачь.

И направился к полю, на ходу махнув мне рукой:

– Пошли. Пора ехать.

На мгновение я замешкался, глядя на тело Франсуа. Слезы текли ручьем.

– Adieu, mon fils![30] – прошептал я и побрел за незнакомцем.

Русское царство, XVI век

Вдоль кромки леса вилась дорога, чуть в стороне стояла подвода, запряженная гнедой лошадью, на козлах сидел мужичок в белой рубахе и коричневых штанах. Господин уверенно залез на подводу и уселся на деревянной лавке, покрытой толстой шкурой; Димитрий последовал за ним.

– Ты до ветру-то успел? – улыбнулся незнакомец.

Мальчик непонимающе поднял брови.

– Ну в лес-то ты зачем пошел? Аль забыл?

Димитрий засмеялся и кивнул. Теперь ясно, как ребенок его нашел: зашел в лес по нужде. Удивительное везение!

Подвода тронулась, и поначалу Димитрию показалось, что они следуют в сторону литовской границы, но вскоре дорога повернула на юг. «Куда ж мы едем? Спросить? Ох, боязно».

С русским языком он познакомился еще в Орше и худо-бедно его понимал. Но сейчас говорить опасался: а ну как проявится акцент? Поэтому он сидел молча, благо и спутник его не был особо разговорчив.

Димитрий исподтишка разглядывал незнакомца, с которым теперь, видимо, будет связана его жизнь. Тот был высок, красив, богатырского сложения, лет тридцати. Явно не беден, тонкого плетения тафтяной кафтан говорил скорее о купеческом происхождении. Лицо открытое, взгляд прямой и решительный, усы, борода. «Кто это? Отец?» Димитрий украдкой оглядел свою одежду. Грубая рубаха, простенький зипун… «Хм… я крестьянин? А что ж я делаю рядом с этим господином?» Вопросам не было конца.

Кучер повернулся и крикнул через плечо:

– Скоро поворот на Смоленск, Михайло Никитич.

– Нам в Красен, Прохор, – ответил богатырь и повернулся к Димитрию: – Так помни же, ты Ивашка, кучеров сын. Уж не прогневайся, батюшка, сам знаешь, что за нужда нам с тобой таиться.

Димитрий кивнул, стараясь скрыть удивление, и призадумался. Этот знатный господин везет его куда-то, веля называться чужим именем. Чего ради? Да, похоже, жизнь у него начинается весьма интересно.

Постепенно тревога оставила его, и он мысленно вернулся к событиям этого дня. Надо же, еще утром он был стариком-французом, живущим в Литве, а теперь – русский мальчик лет семи-восьми, если судить по росту. Он ощущал необыкновенную легкость во всем теле, так непохожую на старческую немощь, которую он чувствовал последние годы. Ему хотелось вскочить, закричать, замахать руками, хотелось прыгать, бегать, резвиться. Безумная радость охватила его – он бессмертен! Впервые он сознательно воспользовался своим даром, чтобы избежать кончины. Он мог бы сейчас лежать в лесу, испустив дух, а вместо этого в юном, здоровом теле едет на подводе, и впереди у него целая жизнь! Невероятно! Он забыл угрызения совести, забыл недавние планы воспользоваться телом преступника… Сейчас он даже не вспоминал, что лишил жизни маленького мальчика по имени Димитрий. Он был счастлив и горд своим даром.

* * *

Между тем солнце уже клонилось к закату. Подвода въехала в небольшое село с деревянной церквушкой и остановилась у постоялого двора. Михаил Никитич потребовал две отдельных комнаты на втором этаже и ужин. И затем, наклонившись к хозяину, тихо добавил:

– Я жду брата. Когда он придет, пошлите его ко мне.

Хозяин поклонился и проводил гостей в их комнаты. Поужинали они вместе. Димитрию показалось, что его спутник относится к нему с непонятным почтением. Пока он гадал о причинах, Михаил Никитич закончил трапезничать, помолился перед иконой в красном углу и сказал:

– Собирайся ко сну, батюшка, а я пойду к себе. Прохор скоро появится, не тревожься.

Димитрий сел и задумался. Почему его должно беспокоить, придет ли кучер? Московиты и поляки жили рядом и довольно хорошо знали друг друга, обычаи и уклад жизни у них были схожи. Казалось, много лет прожив в Польше, он должен был бы понимать, что сейчас происходит. Но нет, почти каждая фраза ставила его в тупик.

В это время за стеной послышался голос Михаила Никитича. Ему отвечал какой-то господин, но слов Димитрий понять не мог. Он приник ухом к дощатой перегородке, однако все равно слышал лишь обрывки фраз. «Я должен знать, о чем они говорят, иначе мне вовек не разобраться», – решил он и осторожно вылез в окно. Комнаты их находились на втором этаже, на улице уже стемнело, и Димитрию пришлось нелегко. Здание постоялого двора было сложено из толстых бревен, и, держась за раму, он осторожно переступал по бревну, пока не приблизился к соседнему окну. Здесь он замер и весь обратился в слух.

– …и опасность еще не минула, – говорил незнакомый голос.

– Если Василий Иваныч был там… Как думаешь, Федор, он уже знает, что ошибся? – спросил Михаил Никитич.

– Скорее нет, он его с младенчества не видел. Но всяко, мы должны стеречься, братец.

– Понимаю. Но все в ум не возьму, зачем это Василию?

– Если Димитрия не будет, то после смерти старшего брата кто наследует? – вопросом на вопрос ответил Федор.

– Борис?

– А ежели Борис опорочен? Ведь все уверены, что это его рук дело.

– Ясно, – вздохнул Михаил, – Василий сам метит…

– Вот именно. И Марья Федоровна в этом невольно помогла ему, обвиняла Битяговского, а ведь всем известно, что он Борисов человек.

– Да ни при чем она, этот нехристь так все обстряпал, что вина по-всякому на Бориса падает.

– И то верно. Да к тому ж сам дознание и ведет.

– Что же нам делать? – помолчав, спросил Михаил.

– Спрятать его, вестимо. Андрей Щелкалов вестника послал в Ильинский монастырь, так что вас там ждут и лишних вопросов задавать не будут. Настоятелем там игумен Афанасий, надежный человек. В общем, поезжай в Ростиславль, сдашь его с рук на руки, и пусть наш честной отрок побудет покамест послушником.