Читать книгу "Подлинная история носа Пиноккио - Лейф Г. В. Перссон"

– У тебя есть что-то еще?

– Единственно могу сказать, я думаю точно как ты, – констатировал Левин. – Вашего свидетеля использовали в качестве приманки для Окаре и Гарсия Гомеза, а как только с ними расправились, он составил им компанию. Других вариантов ведь нет, если вспомнить, как все происходило.

«Омар Бен Кадер, похоже, приятный парень, – подумала Анника Карлссон. – Настоящий друг до гроба».

126

Бекстрём пообедал в ресторане на Флеминггатан. И закончил трапезу бокалом коньяка на открытой террасе.

Потом была Мадам Пятница, и он немного удивил ее, сначала побрив ей промежность, а потом поработал языком и в довершение всего традиционно дал волю своей суперсалями.

Затем последовала медленная прогулка пешком домой до его уютной берлоги с шикарной кроватью фирмы «Хестенс», и как только он перешагнул порог, у него зазвонил телефон.

– Слушаю, – буркнул Бекстрём.

– Я разговариваю с комиссаром Бекстрёмом? – спросил голос на другом конце линии.

– Зависит от того, кто ты, – ответил Бекстрём.

– Ронни, – сказал Ронни-Фильм, или Киноман Ронни. – Ты оставил сообщение на моем автоответчике. Хотел, чтобы я помог тебе с каким-то делом?

– Хорошо, – сказал Бекстрём. – Но, я полагаю, это останется между нами.

– Естественно, – подтвердил Ронни. – Конфиденциальность – дело чести, – добавил он.

– Если я скажу Genco. О чем ты подумаешь?

– О лучшей картине в истории кинематографа, – ответил Ронни. – Шведская премьера состоялась 28 июля 1975 года. В один день в кинотеатрах «Риголетто», «Дракон» и «Зеркало» в Стокгольме. Премьера в США – 12 декабря предыдущего года. В Нью-Йорке.

– Что-то еще? – спросил Бекстрём.

«О чем, черт возьми, болтает этот парень?» – подумал он.

– Genco Olive Oil, import and export. Так называлась первая фирма Вито Корлеоне после того, как он эмигрировал в Штаты. Он же родился, так же как Вито Андолини, в деревне Корлеоне на Сицилии, и в самом лучшем в мире фильме речь идет о его жизни.

– «Крестный отец», – сказал Бекстрём, как бы внезапно увидев свет в конце туннеля.

– «Крестный отец-2», – поправил его Ронни.

– Спасибо тебе, – сказал Бекстрём.

Парень, наверное, был старостой класса, когда ходил в школу, подумал он.

– Могу я спросить, почему тебя это интересует?

– Да пожалуйста, – ответил Бекстрём. – Хотя тебе не стоит рассчитывать на ответ. Я могу чем-то помочь тебе?

– Возможно, гавайской рубашкой, в которой ты обычно появляешься на экране в летних выпусках программы «Внимание розыск!».

– Естественно, – сказал Бекстрём. – Куда я должен прислать ее?

– Отправь в редакцию на мое имя, – предложил Ронни.

– Придет по почте, – солгал Бекстрём, поскольку даже такой как Киноман Ронни должен был понимать, что почтальоны сегодня воровали все подряд и что такая драгоценность легко могла потеряться в то самое мгновение, как ее сунули в почтовый ящик.

– Спасибо, большое спасибо, – сказал Ронни таким тоном, словно действительно это имел в виду.

– Ерунда, – буркнул Бекстрём.

«Парень явно ничего не понял», – заключил он, закончив разговор.

* * *

Ужин дома у Гегурры стал отличным эпилогом дня. Они начали с более легких напитков под теплые и холодные закуски. Потом съели традиционный бюргерский ужин из трех блюд в столовой у Гегурры, прежде чем расположились в библиотеке и с кофе и коньяком обсудили их последний совместный бизнес-проект.

– Как дела с охотой за Пиноккио и его носом? – спросил Гегурра, явно сгорая от любопытства.

– Все идет своим чередом, – ответил Бекстрём с медленным кивком. – Даже если сейчас слишком рано говорить о каких-то больших успехах в поисках.

– Но, насколько я могу судить по газетам, след ведет в сторону двора и короля, – настаивал Гегурра. – Пусть сам я отвергаю любую мысль о том, что его величество мог связаться с таким, как Эрикссон.

– Самой собой, это понятно, – заверил его Бекстрём. – Хотя, как ни прискорбно, все дело в том, что люди очень легко оказываются у Эрикссона и ему подобных, если речь идет о хоть чуточку сомнительных сделках. Поэтому тебе не надо беспокоиться относительно провинса. Проблема, к сожалению, в том, что след теряется дома у бедняги адвоката.

– Давай, однако, не будем отчаиваться, – произнес Гегурра с таким видом, словно как раз это имел в виду. – В противном случае история западного искусства понесет невосполнимую утрату.

– Ну, все не так плохо. – Бекстрём потер свой круглый нос. – Хотя с одним делом ты мог бы мне помочь.

– Я внимательно тебя слушаю.

– Имя твоего знакомого. Который интересовался картиной с толстым монахом?

– Святым Феодором кисти Александра Верщагина?

– Точно, – сказал Бекстрём.

– Ты обещаешь, что это останется между нами?

– Естественно, – подтвердил Бекстрём и кивнул ободряюще.

– В таком случае… – вздохнул Гегурра и слегка пожал плечами. – В таком случае мне придется отступить от моих принципов. Кроме того, по-моему, ты знаешь человека, чье имя сейчас услышишь. Он вроде как одна из легенд Сольны, где ты работаешь.

– И как его зовут? – спросил Бекстрём.

– Марио Гримальди, Крестный отец, ты знаешь.

127

Бекстрём потратил большую часть выходных, размышляя над своим делом, печальной кончиной адвоката Томаса Эрикссона, а связанными с ней юридическими тонкостями он с легким сердцем предоставил заниматься Лизе Ламм и ей подобным. Другое интересовало его гораздо больше. В остальном все прошло как обычно, что касается еды, напитков и моциона. Выражение «здоровый дух в здоровом теле» уже давно стало для него некоей путеводной звездой, и никакое отступление от данного правила было невозможно.

Прочее время ушло у него на усилия хоть немного сократить ныне бесконечную очередь изнывающих от страсти женщин, претендующих на знакомство с его суперсалями. Сейчас речь шла о двух новых и пока неопробованных дарованиях. После обеда в субботу о двадцатипятилетнем ногтевом дизайнере, которая, судя по фотографиям, сделанным ею самой при помощи веб-камеры, чисто внешне выглядела многообещающе, но оказалась полным разочарованием, когда пришло время заняться делом.

«Самое большее четверка, слабая четверка, даже очень слабая», – подумал Бекстрём, когда наконец все закончилось и он смог отправить ее домой в пригород, где она, возможно, жила. Обещанный ужин ему пришлось отменить, поскольку позвонили со службы и потребовали, чтобы он в срочном порядке прибыл в Ринкебю, где как раз произошло убийство.

– Боже, какой ужас, – сказала дизайнерша, стоя в коридоре на пути к выходу. – Хорошо еще, есть такие ответственные люди, как ты, но ты должен пообещать, что мы скоро увидимся снова.