Читать книгу "Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву - Руслан Хасбулатов"

Таким образом, несмотря на сильнейшие сомнения в верности избранной ельцинской командой (о которой еще ничего не было известно) модели экономического реформирования, V съезд народных депутатов предоставил Ельцину самые благоприятные законодательные возможности для осуществления глубоких реформ. Он просил одобрить основные положения его обращения — съезд в своих постановлениях их одобрил. Ельцин просил дать ему право назначать губернаторов — он получил такое право. Ельцин просил дать ему право создавать и изменять структуры правительства — он такое право получил. Ельцин просил предоставить ему законодательные полномочия, выходящие за пределы установленных в Конституции и Законе о Президенте прав, — он их получил. Абсолютно все то, чего хотел Ельцин, — ему было предоставлено съездом народных депутатов (несмотря на сильнейшие возражения одних, сомнения и тревоги других).

Эти сомнения и тревоги усилились, когда на собравшейся в Кремле сессии Верховного Совета (на следующий день после выступления президента) Ельцин предложил совершенно неожиданные кадровые решения. Он просил парламент утвердить его, Ельцина, главой правительства. Далее президент также предложил назначить в качестве двух первых заместителей Геннадия Бурбулиса, который будет заниматься политическим вопросами, и Егора Гайдара, который должен обеспечить реформу в экономике. Оба эти предложения вызвали откровенное негодование среди парламентариев, поскольку ни первый, ни второй не были известны в стране как специалисты — ни в области политики, ни в области экономики. Бурбулис — давний сторонник Ельцина еще с периода его работы в Свердловске, преподаватель научного коммунизма в техникуме, стал народным депутатом СССР и был одним из помощников Ельцина. Ничем он не выделялся, его знали только в узком кругу руководства Верховного Совета. Гайдар работал в журнале «Коммунист», а в последний период — в газете «Правда», заведовал отделом экономики.

Выдвижение этих неизвестных и, как вскоре прояснилось, довольно посредственных людей на первые роли в российской политике в наиболее ответственный период ее истории — это рассматривалось нашими депутатами, испытанными бойцами с тоталитарной системой, отбросившей могущественный ГКЧП, как откровенное издевательство со стороны Ельцина над ними. А ведь они были парламентариями, обеспечившими победу ему, Ельцину, как и ранее — при выборах Председателя Верховного Совета и в период заговора против него «шестеркой» в феврале 1991 г. На заседании Верховного Совета эти предложения Ельцина вызвали такую бурю негодования, что даже Ельцин растерялся. Мне пришлось включиться и в дискуссию, и в «кулуарные» перс-говоры с наиболее влиятельными депутатами. Я привел аргумент: «Если мы не одобрим выдвинутые Ельциным предложения, он будет непрерывно обвинять нас, Верховный Совет, в том, что мы, депутаты, сорвали исполнение его экономической программы». Это в какой-то степени подействовало, успокоило. Так были утверждены в качестве заместителей главы правительства эти два человека, а несколько позже — Чубайс, Авен, Шохин, Ясин и др., которые сыграли самую скверную роль в экономической реформе в громадной стране… Тогда же, кстати, произошло мое избрание Председателем Верховного Совета России.

Выборы Председателя Парламента

28 октября 1991 г. Большой Кремлевский дворец.

Заседание V съезда народных депутатов РСФСР

16 часов

Вопрос: Выборы Председателя Верховного Совета России.

Председательствующий: Исаев Б.М. Вопросы к Руслану Имрановичу. Пожалуйста, первый микрофон.

Гаврилов А.А., Московский территориальный избирательный округ, Рязанская область.

Уважаемый Руслан Имранович, поясните, пожалуйста, свою позицию по Курилам — приходится слышать разные толкования, а также но событиям в Чечено-Ингушетии и Дагестане — где вы были в последнее время — что там происходило и что вы предприняли в свете этих событий?

О ситуации в Чечено-Ингушетии и Дагестане

Хасбулатов Р.И. Первый вопрос — относительно Курильских островов.

(…Множество разных лиц выдвигали разные «идеи» относительно мирного договора с Японией.)

Я сейчас считаю, что единственная более или менее имеющая право на существование концепция — это концепция поэтапного развития этого процесса в рамках общего урегулирования отношений с Японией, то есть длительный исторический этап, который предполагает необходимость установления самых дружеских экономических, культурных и прочих связей. Именно об этом говорилось делегацией Верховного Совета во время ее пребывания в Японии в сентябре этого года. Мы одновременно передали премьер-министру господину Кайфу послание Президента РСФСР, в котором также подтверждалась идея о поэтапности развития этого процесса, получившая одобрение на предыдущих съездах народных депутатов России.

Другие вопросы делегация Верховного Совета в Японии не обсуждала. Более того, когда выступил один из известных российских деятелей с предложением, что необходимо, ссылаясь на Договор 1855 г., передать эти острова Японии, мы попали в достаточно сложное положение, потому что при каждой встрече нам задавали вопрос: ну как же, вы ничего нового не привносите, а только повторяете положение Горбачева, а вот ваш «известный деятель» (Григорий Явлинский) предлагает передать эти острова Японии. Вот то, что я могу сказать по Курилам. И если хотите более подробно по этому аспекту, то Владимир Ильич Новиков, координатор депутатских групп, имеет, кажется, все отклики мировой печати, в которых отражена наша позиция в этой части, вы сможете с ними познакомиться.

Вопрос по Чечено-Ингушетии. Я в самый разгар событий в Чечено-Ингушетии прибыл туда на один день после прибытия из Токио. К моему прилету там уже была значительная группа народных депутатов во главе с Медведевым и Рудкиным. В ней были также Госсекретарь при Президенте РСФСР Бурбулис, министр Полторанин, заместитель министра внутренних дел генерал Абрамов, один из руководителей российского КГБ, — в общем, большая группа людей, которая пыталась содействовать урегулированию этого кризиса. И к моменту моего прилета была уже достигнута ка-кая-то основа для договоренности. Так складывалась общая ситуация.

Практически парламент уже был разогнан, бывшее его здание оккупировано и окружено. Председатель Верховного Совета республики уже подал в отставку. Чуть ли не половина депутатов уже сдали свои депутатские удостоверения. То есть к этому времени уже практически не существовало депутатского корпуса и верховной власти в республике. «Группа» к моему прилету, как я сказал, уже провела серьезные переговоры. Обстановка была сложная. Почти 100 тысяч людей стояли на площади днем и ночью, готовые на любые действия, ожидая результатов от нашей деятельности.

Мы с большим трудом достигли договоренностей (я повторяю — «мы», а не «я», как постоянно почему-то утверждают) с пятью или шестью политическими партиями. Мы договорились о том, что будет все-таки созван распущенный, разогнанный Верховный Совет. Пусть этот Верховный Совет выделит из своей среды несколько десятков пользующихся доверием людей депутатов, которые бы подготовили новые выборы Верховного Совета. С этим условием практически все согласились. Было избрано 32 депутата, которым было поручено ушедшим в отставку Верховным Советом этой республики подготовить выборы нового состава Верховного Совета — это была их единственная задача. Но, к сожалению, дело осложнилось. И хотя практически все политические и другие течения и партии пришли к согласию после моего публичного выступления перед населением, после того как мы призвали по телевидению народ к спокойствию, расходиться по домам и люди отозвались на эти решения и мои призывы — дело было сорвано. Единственная вооруженная группа отставного генерала после моего отлета вновь взяла на вооружение сепаратистские лозунги и, откровенно говоря, стала терроризировать город… Представители этой вооруженной группы идут на достаточно крупные провокации в республике. Эта обстановка сохраняется и сегодня.