Читать книгу "Брошенные тела - Джеффри Дивер"

Она горестно понурила голову.

— Назовите его полное имя и фамилию.

— Я больше ничего не знаю. Его все звали просто Харт. Так вот. Он зачем-то потащил с собой приятеля, Комптона Льюиса. Отвратительный тип… Просто мерзкий. Следовало бы сразу сказать им «нет». Но мне действительно необходимо было повидать Стива. И мы отправились туда все вместе. После разговора со Стивеном мы сразу собирались уехать. Но уже по пути туда эти двое стали вести себя все более и более странно. Один говорит: «Зуб даю, в этих домишках есть чем поживиться». А другой: «Точно, в таких только богатенькие живут». А потом, когда они увидели «мерседес», я и охнуть не успела, как у них в руках появилось оружие, а я поняла, что оказалась по уши в дерьме. Они зашли в дом и открыли стрельбу. Я пыталась им помешать. Схватила тот пистолет…

— Изъятый у вас компактный глок был похищен с оружейной выставки, проходившей в семистах ярдах от дома, где вы жили с Сэмом Ролфом.

— Но это был их пистолет! — Мишель спрятала лицо в ладони — то ли действительно расплакалась, то ли притворялась.

— Хотите кофе? Или содовой?

«А может, печенья для поднятия содержания сахара в крови, крошками которого ты наводила Харта и его напарника на наш след?» Но Бринн по-прежнему сохраняла абсолютное спокойствие.

Мишель подняла голову. Глаза покраснели, но на лице ни слезинки. Это живо напомнило Бринн, как выглядела молодая женщина большую часть той апрельской ночи.

«Я актриса…»

Боже мой, и как я могла купиться на все это?

— Я была в полнейшем шоке, — продолжала Мишель. — Мне стало так плохо, что я с трудом дышала. Все случившееся оказалось моей виной. Ведь это я привезла туда этих людей. Не могу описать пережитые мною чувства… Я ударилась в панику. Конечно, мне пришлось немного соврать. А кто на моем месте поступил бы иначе? Я была настолько перепугана. А потом в лесу столкнулась с тобой. Естественно, у меня оставался пистолет. Но откуда мне было знать, кто ты такая? Может, одна из них. На тебе была форма, но вдруг вы так и задумали? Я совершенно не понимала, что происходит. Мною полностью завладел страх. Мне пришлось солгать. Я с детских лет только и делала, что боролась за выживание.

Но самое худшее я натворила у тебя дома — до сих пор не верю, что сделала это. Снова приступ паники. Безумный страх… Это был посттравматический стресс. Со мной такое случалось и раньше. Я подумала, что в твой дом проник Харт. Ты напугала меня. Пистолет выстрелил. Совершенно случайно! Как мне теперь жить с этим дальше?! Я ведь ранила твою маму, пусть и не нарочно.

Бринн скрестила под столом ноги и смотрела на омерзительную в своей красоте молодую женщину. Ее глаза теперь действительно затуманились слезами.

Представление, достойное «Оскара»…

— Улики и свидетели говорят нам, что все было несколько иначе, Мишель.

И она кратко рассказала, как удалось установить личность молодой женщины и выяснить детали ее плана. О данных баллистической экспертизы, о пепле в камине, о списке телефонных звонков Стивена Фельдмана, о жалобах на ее жестокое обращение с детьми.

— Я лично разговаривала с людьми из службы социального обеспечения, Мишель. Стивену Фельдману поручили разобраться с вашим случаем. А показания свидетелей, включая и упомянутого вами школьного учителя, говорят о том, что Брэд часто ходил в синяках. И ваша дочь Тори тоже.

— Боже мой! Ну да, с ними бывали несчастные случаи. Но стоит привести ребенка в травмпункт, как из тебя тут же пытаются сделать родителя-изверга… Я никогда не поднимала на них руку… А впрочем, все это дурацкая политкорректность! — неожиданно сменила она тон. — Все родители поколачивают своих детей. Разве тебе не случалось?

— Нет.

— А зря, — криво усмехнулась Мишель. — Может быть, тогда у тебя не было бы столько проблем с Джоуи — помнишь, ты мне рассказывала? А так ему все сходит с рук. Мой сын никогда не попадет под машину и не сломает себе шею на скейтборде… Детьми нужно управлять. Если не держать их в строгости, они перестают уважать тебя. А им необходимо почитать своих родителей.

Но Бринн только сказала:

— А теперь, Мишель, позвольте ознакомить вас с делом, которое мы передаем в суд.

Она бегло зачитала рапорты экспертов, показания свидетелей, заключения криминалистов. Улик было более чем достаточно.

— Но я ни в чем не виновата! — разрыдалась молодая женщина.

Бринн протянула руку и отключила видеокамеру.

Женщина настороженно посмотрела на нее и промокнула слезы платком.

— Мишель, — негромко обратилась к ней Бринн. — Вот какова ваша ситуация. Теперь вы знаете, на чем основываются выдвинутые против вас обвинения. И суд признает вас виновной. В этом нет ни малейших сомнений. Если вы не станете сотрудничать со следствием, вас посадят в одиночную камеру размером ярд на три. Пожизненно. Если же пойдете нам навстречу, вам удастся избежать тюрьмы строгого режима, и вы, вероятно, попадете в заключение с режимом средней строгости. И тогда у вас появится шанс выйти на свободу до того, как вы слишком состаритесь, чтобы ею насладиться.

— А я смогу сначала увидеться с детьми? Я соглашусь, если у меня будет такая возможность.

— Нет, — решительно отрезала Бринн. — Это не в их интересах.

На какое-то мгновение Мишель огорчилась, но затем оживленно спросила:

— Значит, хорошая камера? Я буду сидеть в удобной камере?

— Да.

— И для этого должна сознаться?

— Да, это совершенно необходимо, — ответила Бринн, а Мишель уже разглядывала видеокамеру, где только что горел красный глазок записи.

Бринн Маккензи сидела в столовой управления шерифа округа Кеноша напротив Тома Даля, который углубился в чтение расшифровки ее разговора с Мишель. Стульчики были маленькие, размером чуть больше тех, что стояли в школе Джоуи, и телеса Тома свисали с обеих сторон. Для Бринн стулья вполне годились — ее проблемой был намечавшийся животик, а не широкие ягодицы.

Бринн смотрела на свои перевернутые записи и распечатку допроса.

Даль захлопнул блокнот и поднял на нее довольный взгляд.

— Что ж, ты добилась от нее признания. Отличная работа. И сбережет нам немало времени на апелляциях. Ее отправят в Сэнфорд на средний режим?

— Но никаких отпусков. И свидания с детьми только в том случае, если работник социальной службы даст на это добро.

— И двадцать пять лет на всю катушку. Без условно-досрочного. — Даль взялся за свои макароны. — А ты есть не будешь?

— Нет.

— Что по поводу Харта? Она сказала о нем еще что-нибудь?

— Ни слова.

— Быть может, он просто уехал куда-то от греха подальше?

Она рассмеялась.

— Не думаю, что такой тип, как он, сбежит. На некоторое время подобные люди ложатся на дно, но не уносятся с планеты в космическом луче, как в «Звездных войнах».