Читать книгу "Две повести о Манюне - Наринэ Абгарян"

Бабуля с умилением наблюдала за нами.

– Вот ведь какая у вас дружба хорошая, – улыбнулась она.

– Какая дружба?

– Дружба с Манечкой.

– Бабуль, дружба у нас с Маринкой из тридцать восьмой. И с Риткой из тридцать пятой. А с Маней у нас это… – Мы крепко задумались, что же у нас с Маней.

– Родство душ? – подсказала бабуля.

– Да! – обрадовались мы. – У нас с Маней вотэтовот, и еще она нам как сестра!

– Ну и славно. – Бабуля мелко перекрестила сначала нас, а потом Ба с Маней. – Пусть все у вас будет хорошо!

Мы захихикали.

– Если бы Ба видела, что ты ее в спину перекрестила, она бы задала тебе жару!

Потом мы какое-то время пугали бабулю рассказами о том, что если летучая мышь вцепится тебе в лицо, то оторвать ее вжисть не сможешь.

– Да ладно, – прятала улыбку бабуля.

– А то! И еще в озере Цили, недалеко от которого находится пионерлагерь «Колагир», водятся двухголовые змеи.

– Уж прямо двухголовые, – смеялась бабуля.

– Ага, двухголовые, одна голова с этого конца, а другая с другого. Эти змеи выползают ночью на берег и заглатывают всех людей на своем пути.

Потом мы вспомнили, что не закрыли чемодан, и побежали в детскую. И тут началось форменное светопреставление, потому что, пока мы прохлаждались на балконе, до чемодана добралась Гаянэ. Она вытащила наши вещи, сложила туда свои игрушки, потыкала пальчиком в кодовый замок и захлопнула крышку.

– Ааааа! – заорали мы. – Ты чего натворила, зачем чемодан закрыла?

– Я тозе хочу в пиянельлягерь, – топнула ножкой Гаянэ.

Мы попытались открыть чемодан, но куда там! На число 27 замок упорно не реагировал.

– Умапалата! Ты хотя бы приблизительно можешь сказать, какое число набрала перед тем, как захлопнуть чемодан?

– Сорок восемь!

– Ты знаешь, как выглядит это число?

– Знаю. Там вот такая штучка и вот такая, – начертила пальчиком в воздухе загогулины сестра.

Ни на сорок восемь, ни на восемьдесят четыре, ни на другие возможные комбинации с цифрами четыре и восемь кодовый замок не реагировал. Сестру от самосуда спасла бабуля. Она прикрыла ее собой и сказала, что Гаянэ тоже приходится несладко, потому что она заперла свои игрушки и не может теперь играть. Как только Гаянэ услышала об этом, она тут же подняла крик на весь дом.

– Отдайте мне мои игрушки, – выла корабельной сиреной она, – не хочу я в пиянельлягерь в нивкакой, только верните мне игрушкииии, мишку верните, и зайчика верните, и куклу верните, и ведерко верните, и кукольный домик вернитееее.

– Какой кукольный домик? Нет у тебя никакого кукольного домика, – опешили мы.

– А мозет, он в чемодане появился узе, откуда вы знаетееее, – заливалась горючими слезами Гаянэ.

Мама принесла тетрадку, вывела в столбик все числа от 01 до 99, и мы стали по очереди набирать их на кодовом замке.

– Гаечка, милая, – ворковала бабуля, – а на что были похожи эти цифры?

– На цывыточек и на булочку, – сквозь слезы рассказывала Гаянэ.

– Убью, – ругалась Каринка и вычеркивала очередное число в тетрадке, – набери теперь семьдесят шесть.

– Семьдесят шесть, – возвещала я.

Чемодан не открывался.

На 83 у меня запотели ладони, на 95 я вспотела насквозь, а когда и на число 99 замок не отреагировал, то хором завыли уже все девочки.

– Да что это за наказание такое, – причитала мама, – ни одного дня без потрясений!

– Ааааа, – гудела Гаянэ, – верните мне мои игрушки и мишку-ведерко-куклу и кукольный домик вернитееееее. И много-много зувачек тозе верните!!!

– Это не ребенок, а стоматолог Шпак какой-то, – разводила руками бабуля.

Мы еще минут десять попрыгали вокруг чемодана, а потом Каринка побежала за инструментами, чтобы разобрать замок.

Но тут, к нашему счастью, вернулся папа, оперативно вник в ситуацию, отобрал у Каринки молоток с отверткой, глянул в тетрадь с перечеркнутыми числами.

– Ноль-ноль набирали?

– Нет, – заплакала мама.

«Мой зять золото» набрал ноль-ноль и под всеобщее ликование открыл чемодан.

– Я зе сказала, что набрала сорок восемь! И ваш чумадан мне не нузен, и ваш пиянельлягерь тозе не нузен, вот! – Гаянэ выгребла свои игрушки, втянула голову в плечи и, смешно двигая лопатками, ретировалась в родительскую спальню. Оплакивать свою горькую судьбу в мамину ночнушку.

Спать мы легли только к полуночи. Сначала по новой раскладывали вещи, потом чистили на скорость зубы, а потом подглядывали, как бабуля молится на миниатюру Тороса Рослина «Благовещение». Икон дома не водилось ввиду папиного критического отношения к религии, поэтому бабуля, ничтоже сумняшеся, определила под иконостас альбом средневековой армянской миниатюры. С особенным пиететом она относилась к Рослину.

– Душевные какие, – приговаривала она, подолгу рассматривая каждую его работу.

* * *

Назавтра четыре всадника Апокалипсиса топтались возле Маринкиного подъезда. Долго ломали головы, раздумывая, как провернуть такую архисложнейшую операцию, как подглядывание за чужой тетей. Сначала решили просто напроситься в гости к Инге. Но открыла Ингина мама и сказала, что Инга на два дня уехала с папой в Дилижан.

– Проведать дедушку, – объяснила она.

Идти в гости к Инге, когда ее нет, как-то глупо, поэтому мы несолоно хлебавши отправились горевать в беседку. Сначала Маринка в подробностях рассказывала, как ей делали клизму, и как потом Сурик до поздней ночи обзывал ее «впопетрубкой». Потом, вдоволь нагоревавшись из-за того, что не видать нам Ингиной тети, мы пошли кататься на качелях. Качели были старые и покореженные и при раскачивании издавали такой душераздирающий лязг, словно все привидения мира собрались в нашем дворе – побряцать своими цепями. Мы скорбно качались под кентервильский реквием и чувствовали себя самым несчастными девочками на свете.

– Стоп! – вдруг заорала Каринка.

– Чивой? – затормозили мы ногами в землю. Скрип оборвался.

– За токаром стоит стул. Так?

– Так! – встрепенулись мы.

Токаром называли небольшое сооружение с электрическими щитами, которое находилось во дворе нашего дома. Иногда к этому сооружению приходили электрики, отключали во всем доме электричество и начинали с важным видом ковыряться в проводах. Через секунду после того как отключали электричество, из окон гроздьями высыпали домохозяйки и нервно поторапливали электриков:

– Когда свет дадите? Холоде́лники размораживаются!!!

– Женщины, не мешайте работать! – огрызались электрики и продолжали ковыряться в проводах.