Читать книгу "Лермонтов. Мистический гений - Владимир Бондаренко"

О больших планах поэта на будущее писал и В. Г. Белинский осенью 1841 года: "Беспечный характер, пылкая молодость, жадная до впечатлений бытия, самый род жизни, — отвлекали его от мирных кабинетных занятий, от уединенной думы, столь любезной музам; но уже кипучая натура его начала устраиваться, в душе пробуждалась жажда труда и деятельности, а орлиный взор спокойнее стал вглядываться в глубь жизни".

Жизнь меняет все планы. И вот начался этот загадочный отсчет дуэли: "Один… два… три…" Кто отсчитывает — неясно. Столыпин, Глебов… Но главное, никто и не стреляет. Пора заканчивать дуэль. И тут Столыпин или Трубецкой, а может Глебов? — крикнул: "Стреляйте, или я развожу дуэль!" На что Лермонтов (по утверждению сына Васильчикова спустя полвека?) ответил: "Я в этого дурака стрелять не буду!" "Я вспылил, — писал уже Мартынов. — Ни секундантами, ни дуэлью не шутят: и опустил курок".

Лилипут пристрелил Гулливера. Беда Лермонтова была в том, что он не относился серьезно к самой возможности дуэли, да еще с Мартышом. К тому же он был никак не заинтересован в любой дуэли. Это — новый суд, и уже никаких надежд на отставку и на свой журнал. Незадолго до дуэли он плотно пообедал, перед дуэлью рассказывал о своих планах на будущее. Я считаю, что он и выстрелил первым в воздух, а Мартынов уже стрелял в безоружного. Грушницкий убивал своего противника. В жизни мечтателям не место.

По мнению Э. Г. Герштейн, когда перед дуэлью началась буря, Столыпин, Трубецкой и, может быть, Дорохов на какие-то минуты не успели подъехать к месту дуэли до ее начала. Никто из них не думал, что дуэль начнут при грозе, не дождавшись их приезда. Мартынов настоял на своем, он желал уничтожить ненавистный ему символ таланта и вольномыслия.

Прислушаемся же к мнению свидетелей того времени:

"…Дуэли не было, а было убийство…" (Р. И. Дорохов);

"…Мартынов… трагически разыграл жизнь Лермонтова" (А. Ф. Тиран);

"…Мартынов фактически убил Лермонтова, и весь город уже говорил об этом…" (Ф. П. Конради);

"…Многие знали, что М. Ю. Лермонтов почти в упор был убит Н. С. Мартыновым" (П. К. Мартьянов);

"…Увы, Лермонтова нет, к несчастию, это верно, хотя мы и желаем, чтобы это были неверные слухи — он убит — убит подлым образом" (А. П. Смольянинов);

"…Они собирались драться без секундантов" (А. С. Траскин — П. X. Граббе);

"…Все говорят, что это убийство, а не дуэль…" (А. А. Елагин);

"…Для Ольшанского было ясно, что поединка… как такового не было…" (Из анализа материалов следствия);

М. Ю. Лермонтов пал от пули, "посланной ему в сердце твердой рукой Мартынова, который ненавидел его люто" (Ф. Ф. Боденштедт).

Андрей Дельвиг вспоминает: "Посланный в Киев на церковное покаяние… Мартынов участвовал на всех балах и вечерах и даже сделался знаменитостью. Каждый век российской истории рождает своих геростратов. Кто-то из них поджигает, кто-то из-за угла убивает, кто-то разваливает государства…" Через год после преступления полковник А. С. Траскин, руководивший расследованием в Пятигорске, быстро замявший дело, был произведен в генералы…

Родственники Мартынова и недруги Лермонтова задались целью реабилитировать память Мартынова, свалить всю вину на Лермонтова и очернить его. Сын убийцы напечатал "Историю дуэли М. Ю. Л. с Н. С. М.". Но ничего нового при всем желании никто сообщить не мог. Николай Соломонович Мартынов вполне осознанно и безбоязненно убил великого русского поэта. "Умней, чем жидовин…"

"Кровавая меня могила ждет…"

Что произошло в тот вечер 13 июля 1841 года в доме Верзилиных, точно никто и не знает. Есть классическая версия произошедшего, но не будем забывать, что и классическая версия, как и всякая другая, достаточно условна. Все доказательства ее сомнительны. Историк А. М. Скабичевский еще в царские времена писал: "Совершенно очевидно, что дотошная следственная комиссия пыталась выяснить "…пал ли Лермонтов от изменнической руки убийцы, прикрывающегося одною дуэльною обстановкою, или же был убит на правильном поединке совершенным уравнением дуэльных случайностей…". Возможно, правосудию и удалось бы докопаться до сути, а биографам поэта не пришлось бы на протяжении вот уже ста с лишним лет ломать копья, но дело повелением Николая I было передано в судное отделение штаба отдельного Кавказского корпуса с категорическим предписанием — окончить его немедленно и представить в Петербург на высочайшую конфирмацию".

Неясно даже с вечером у Верзилиных, была ли ссора или не было никакой ссоры. Есть лишь одни сомнительные воспоминания князя Васильчикова и формальное судебное разбирательство.

Но вернемся к классической версии. Бал в доме трех граций Верзилиных. Все танцевали, веселились. Князь Трубецкой играл на рояле. В одном углу зала собрались остряки: Лев Пушкин, Михаил Лермонтов и тут же одна из граций, Эмилия Шан-Гирей. Они заметили Мартынова, любезничавшего с младшей из сестер Верзилиных Надеждой. Мартынов был как обычно после отставки — в черкеске и с большим кинжалом. Лермонтов по привычке стал шутить на его счет, всё в рамках допустимого, мол, "montagnard au grand poignard" [59], к тому же и звучит очень складно. И тут князь Трубецкой перестал играть, и слово "кинжал" разнеслось по всему залу. Мартынов побледнел, подошел к Лермонтову и сказал: "Сколько раз я просил не шутить обо мне при дамах…" Сразу же отошел в сторону. Лермонтов улыбнулся: "Ничего, завтра опять мы будем добрыми друзьями". Продолжили разговор бывшие приятели уже в передней, один на один. Поэтому все споры о том, кто и кому что сказал, кто вызвал на дуэль и почему, остаются недоказанными. Принята версия, рассказанная Мартыновым следствию.

Будто бы Лермонтов сказал Мартынову: "Что же ты меня, на дуэль что ли вызовешь?" На что Николай Мартынов решительно сказал: "Да…" Сразу же назначили день дуэли на 15 июля. Друзья тут же узнали про размолвку, но всерьез ее никто не принял. Лермонтов не скрывал, что собирается стрелять в воздух, а Мартынова как-то всерьез даже не воспринимали. Никто из гостей в доме Верзилиных ни ссоры, ни вызова на дуэль не слышал. О чем на следствии и было сказано. Лермонтов только отшучивался. А вскоре и вовсе уехал в Железноводск.

По другой версии, ссора произошла из-за карикатур на том же вечере у Верзилиных. Лермонтов на ломберном столе нарисовал Мартынова с засученными рукавами и большим кинжалом, потом позвал младшую из Верзилиных, Надежду, за которой ухаживал Мартынов, и показал ей эту карикатуру. При этом спросил: возможно ли, чтобы вы с ним соединились? Девушка вспыхнула и отошла в сторону. Мартынов, наблюдавший за этим, подошел к ломберному столу, но Лермонтов быстро стер всё нарисованное. Впрочем, всё и так было понятно. На улице Мартынов подошел к поэту и вызвал его на дуэль.

Лермонтов всерьез этот вызов не воспринимал. Вернулся к себе в Железноводск. Купил там билеты на целых пять лечебных водяных сеансов. Днем 15 июля все встретились на пикнике в шотландской колонии в Карасе. Лермонтов плотно пообедал, не заботясь о возможном ранении в живот, да и вообще о дуэли, а к вечеру отправился к месту дуэли.