Читать книгу "Бюро Вечных Услуг - Иван Быков"

– Спички! – Нестор не смог сдержать возглас.

– Прости? – прервал урок Кир.

– КЦ, спички. В «Кин-дза-дза!» именно их использовали в качестве универсального эквивалента, – пояснил Нестор и зачем-то добавил:

– Нашу кошку так зовут – Ка-Цэ.

Наставник подозрительно посмотрел на Нестора и спросил:

– Кошку? Причем здесь кошка?

– Ни при чем, – не стал спорить Нестор. – Кошка в цепи обмена не участвует.

– Ну, это как посмотреть… – Наставник на секунду задумался. – Мы с Ларисой приедем к вам на днях. Хочу на вашу Ка-Цэ лично посмотреть. А то уже не в первый раз слышу…Но пример верный, иллюстративный. На Плюке КЦ, спички, имели ценность до тех пор, пока находились в трудном доступе. Как только дядя Вова и Скрипач стали производить расчет за реальные товары – горючее, еду, воду – только обещаниями спичек в будущем, вспомни, как выросли цены.

– «Господин Би, у меня пятьдесят рублей, спички стоят две копейки коробка, значит я могу купить две с половиной тысячи», – вспомнил Нестор.

– Самую высокую ценность, – продолжил Кир, – имеет невосполнимый ресурс. Ниже цена у ресурса восполняемого. Ценность же ресурса бесконечно восполняемого равна нулю.

– Бумажные деньги, – кивнул с пониманием Нестор.

– Бумага имеет цену, – возразил Наставник. – Речь идет о виртуальном эквиваленте всего и вся, который – опять-таки, по сути – всего лишь цифры в информационной сети. И при помощи этих цифр у создателей этих цифр есть возможность приобретать любой без исключения ресурс в цепи обмена – и восполняемый, и невосполнимый. Пустые цифры, ничто, поглощающее материальный мир вокруг, по существу своему представляют что? – поставил Кир второй Квинтилиановый вопрос.

– Вирус? – ответил Нестор почти наугад и в этот раз попал в точку.

– Вирус, – удовлетворенно вздохнул Кир и присел на краешек стола. Стол жалобно застонал. – Информационный вирус. Извращенная форма универсального эквивалента. Именно его и создали иерофанты. А Деньгон – лишь следствие, ментальная проекция иллюзорной акциденции в реальном мире Небытия. Спонтанно возникшая ментальная проекция этого самого универсального эквивалента в этой самой извращенной – по сути – форме. Форме информационного вируса.

12

– И что такое вирус? – Кир освежил содержимое коньячек, достав из кармана зеленого халата плоскую фляжку. – Болезнь. Пусть эпидемическая, но всего лишь болезнь. А любая болезнь излечима. – Собеседники сдвинули бокалы и, так вышло, выпили «За исцеление!». – У нас, у Нагов, к этой гадости, сам понимаешь, иммунитет. – Кир явно имел в виду не коньяк. – А вот простых людей жалко. Оберегая жизнестойкость этой Взвеси, мы, в первую очередь, оберегаем ее обитателей – обычных людей. Такова наша дхарма, как сказал бы возница Арджуны Гудакеши. Свет! – приказал Кир.

Свет в аудитории снова померк. На экране один за одним стали сменять друг друга кадры, иллюстрирующие слова Кира, которые тот бросал в зал. На фотографиях были запечатлены люди – работающие, веселящиеся, дерущиеся, воюющие, любящие, пьющие, болеющие – и вновь по кругу. Наставник при этом коротко расхаживал в проходе – от проектора к экрану и назад, отчего его тень то расползалась жутковатым пятном, почти скрывая изображение, то возвращалась в человеческие размеры и становилась как бы дополнительным контуром на какой-нибудь из фотографий.

– А обычные люди, – вещал Наставник в такт шагам, – маленькие обычные люди запутались. Они подвержены страхам, обременены страстями, их атакуют недуги. И обычные люди не имеют сил со всем этим совладать. Они лишены этих сил. Их и теперь лишают здоровых плодотворных творческих сил – везде и всюду, куда дотягивается меркантильный гений иерофантов. Догматы веры, границы государств, власть капитала, – все это бездонные колодцы, куда утекает живая мощь человечества. А поскольку человечество – составляющая часть общей гармонии, то и Вселенная терпит от такого «кровопускания» значительный урон. Свет!

Свет вспыхнул. Мелькание кадров прекратилось. Выпили. Кир снова вздохнул и продолжил:

– И потому обычные люди радуются своим человеческим радостям, любят своей человеческой любовью, болеют своими человеческими болезнями и живут своими человеческими мыслями. Именно эти мысли подминает под себя зловредное влияние вируса. И потому люди не хотят, но идут на баррикады; не хотят, но кричат на площадях; не хотят, но роют окопы, стреляют друг в друга и взрывают пояса самоубийц.

– Да уж, такой мрак идет с Востока, – заметил Нестор понимающе.

– Все, что идет с Востока, – резко отреагировал Наставник, – где? – так прозвучал третий вопрос из плана сегодняшнего инструктажа. При этом Наставник хлопнул себя свободной ладонью по лбу и сам же себе ответил:

– Весь этот, как ты говоришь, мрак – в головах. Причем во всех головах. Одни ослеплены яростью, что кто-то смеет грубо, нетактично, наотмашь врываться в их суверенный мир. Мир непонятный для человека Запада, а потому пугающий.

– Но разрушенные варварами памятники культуры… – напомнил Нестор.

– Чьей культуры? – резонно спросил Кир. – И кто такие варвары? Это греческое слово обозначает любого не-грека, каким бы цивилизованным тот ни был. Любой, кто не говорит по-гречески – варвар; любой, кто не говорит по-славянски – немец; любой, кто пасет скот или носит бороду – татарин, и от него нужно отгородится Великой Китайской стеной. Противостояние культур – явление естественное и неизбежное, но вот повсеместно культивируют это противостояние уже искусственным путем. И вполне ожидаемо наступает точка кипения: в момент отчаянного напряжения под фанатично взнесенными кувалдами начинает крошится камень памятников. А любой фанатик – от футбольного до религиозного – существо подневольное, универсальный продукт социальной инженерии. Повторю: мрак – в головах. – И Кир снова хлопнул себя по лбу свободной ладонью. – Помнишь, что говорил Федор Иванович красноармейцу Петрухе?

– «Восток – дело тонкое», – именно эту цитату, без сомнения, желал услышать Наставник.

– Восток – дело тонкое, – согласился Кир. – Без этих тонкостей мир Востока превращается в корявую, схематичную карикатуру. И человек Запада спешит «умелой рукой мастера» выправить все, что ему, западному мастеру, мнится нелепым и чуждым. Непонимание рождает страх. И страх этот ослепляет. В одних кипит ярость, в других – страх. Ярость, вызванная страхом. Страх, вызванный яростью. С Востока мрак идет на Запад, с Запада мрак идет на Восток. Взаимное наслоение мраков. Пиршество тьмы. И в этой кромешной тьме люди перестают видеть звезды. Вернее, они начинают искать звезды совсем не там, где звездам полагается быть. А ведь это принципиальный, я бы сказал, счастьеобразующий момент: где ты ищешь свои звезды? Искать звезды нужно на небе, высоко задрав гордый подбородок, запрокинув светлую любознательную голову. Но головы тяжелы, они наполнены мраком, и потому обычные люди ищут свои звезды в чужих кошельках. И – что особенно печально – находят. Маленькие звездочки на чужом флаге над головами чужих президентов.