Читать книгу "Затерянные в Полынье - Александр Трапезников"

– Хорошо, а были ли у него тут враги?

– Что ты имеешь в виду?

– Не думаете ли вы, что его могли убить?

Ермольник хмуро посмотрел на меня, отошел к чану с холодной водой, зачерпнул полную жестяную кружку и долго пил, запрокидывая голову все выше и выше. Затем вытер ладонью губы. И только после этого ответил совершенно будничным голосом:

– Мне незачем думать. Потому что, видишь ли, я знаю.

– Что знаете?

– Что его утопили.

– И молчали до сих пор?! – почти выкрикнул я. – Как? Кто это сделал?

Кузнец произнес всего одно слово:

– Они… – Потом похлопал меня по плечу и добавил: – Вот что, парень, потолкуем об этом в другой раз. Больше я тебе пока ничего не скажу. А как-нибудь вечерком загляну домой. Ты же постарайся вести себя потише. Не высовывайся.

– Но…

– И хватит об этом! – строго оборвал он меня, и в его словах была такая сила, что я молча опустил голову. Кого он имел в виду, кто такие «они»? И тут взгляд мой упал на его башмаки – тупоносые, большого размера, никак не меньше сорок третьего. Не эти ли ботиночки оставили следы в моем доме сегодняшней ночью? Но если у меня побывал кузнец, зачем ему понадобились тетрадки деда? У меня накопилось много вопросов, но ответов на них я здесь уже не получил бы, потому что Ермольник закричал над самым моим ухом:

– Степка! Хватит прохлаждаться! Подь сюда, печь стынет!

Я вышел из кузницы, взял Аленушку за руку, и мы направились к поселку. «Ладно, – подумал я в некотором раздражении. – Сам разберусь, кто убил деда. Главное – я теперь точно знаю, что он умер не своей смертью. И что убийц было несколько. По крайней мере, не меньше двух».

– А вон папа идет! – выкрикнула вдруг Аленушка и побежала вперед, к шедшему нам навстречу священнику, которого я видел накануне в церкви. Он с улыбкой подхватил ее на руки, поцеловал и подождал, пока я подойду ближе.

– Здравствуйте, батюшка, – сказал я, наклоняя голову. – Вы уж нас извините, это я виноват, уговорил ее пойти со мной в кузницу.

– Ничего, ничего, – ответил он, продолжая улыбаться. – Она у меня самостоятельная, просто сладу нет. Я уже слышал о вас. Приехали надолго?

– Как получится.

Мы были с ним примерно одного возраста, только небольшая борода пшеничного цвета, прорезанное ранними морщинами лицо да усталый, но какой-то мягкий и теплый взгляд делали его старше. Я вспомнил, о чем мне говорила тетушка Краб: какую титаническую борьбу с сектой проповедника Монка вел здесь этот человек, сражаясь практически в одиночку за души прихожан.

Дальше мы пошли все вместе. Я разговорился с отцом Владимиром. Меня, конечно же, интересовал дед. Все, что было с ним связано. И чего я лишился, столь легкомысленно отбросив общение с ним.

– Часто ли он посещал церковь? – спросил я.

Священник смущенно кашлянул:

– Должен вас огорчить. Он был не слишком усердным прихожанином. Скажу больше: за те четыре года, что я возглавляю приход, мне довелось видеть его в храме всего несколько раз. Но приватные беседы с ним мы вели. В его доме.

Меня почему-то удивило это. Я не мог представить себе отца Владимира в таком месте, где и сам-то чувствовал себя неуютно, где таился страх и какая-то неведомая мне опасность.

– Да, да, – снова улыбнулся священник. – Должно быть, и вам этот дом внушает неприязнь. Я предлагал Арсению Прохоровичу освятить его, и коли там поселилась нечистая сила, она покинула бы те стены. Но он всякий раз отказывался… Наверное, это моя беда, что я так и не смог его убедить.

– О чем же вы с ним беседовали, отец Владимир? – спросил я. – Простите, меня влечет не простое любопытство, а желание понять: что же за человек был мой дед, какая борьба шла в его душе и кто в конце концов одержал верх?

– Его любили и уважали здесь, в поселке, – мягко отозвался священник, наблюдая, как Аленушка рвет полевые цветы. – А такие чувства плохой человек не вызовет… Плохого будут бояться, тайно презирать, но любить – никогда… Мы говорили о разном. О боге и вере, о человеческих заблуждениях, о тех силах, что тянут человека вниз, к дьяволу, об исцелении души и тела и возможно ли одно без другого. Мне искренне жаль, что он умер, так и не приняв последнего причастия. Внезапно. Жалко.

Последнее слово в его устах прозвучало почти так же, как сказала мне Аленушка при нашей первой встрече. И он словно бы повторил вслед за ней еще раз:

– Жалко.

– Мне кажется, его убили, – произнес я. Лицо отца Владимира чуть дрогнуло, он поднял на меня ясный взгляд. Глаза у него были такие же синие, как у Аленушки, в них таилась какая-то прозрачная чистота. И он просто спросил:

– У вас есть доказательства тому?

– Пока только предположения.

– Что вы намерены делать?

– Искать. Искать убийц.

– Возможно, бог уже наказал их, – задумчиво произнес он. И добавил: – Вам будет трудно справиться в одиночку.

– Но вы же ведете свою борьбу почти один, я знаю.

– То другая борьба. И протекает не только здесь, на земле. Я – всего лишь служитель божий. Ну что ж, мне пора…

Он подозвал к себе Аленушку, и она прижалась щекой к его ладони. В ее руке был уже целый букет цветов.

– Вот еще одна моя опора, – с улыбкой сказал отец Владимир, потрепав ее по льняным волосам. – Примите на прощанье мой совет: даже борясь со злом, не уподобляйтесь ему, не закрывайте свое сердце наглухо, иначе со временем и вы сами переродитесь. Вы перестанете различать границы – где ложь, а где правда, где дозволен человеческий, а где лишь божий суд, который не обратим ни для кого из нас, и это перерождение, эта мутация станет гибельна для вас. Приходите ко мне почаще, еще потолкуем.

Глава 6. Расследование продолжается

Дорога из городка N. как бы переходила в главную улицу поселка, упиравшуюся в центральную площадь Полыньи. От нее уже лучами расходились маленькие улочки, вдоль которых располагались дома жителей. Некоторые строения имели запущенный вид, другие, наоборот, говорили о хорошем достатке хозяев.

Я отправился посмотреть на озеро, в котором утонул дед. Поодаль располагались домики рыбаков. Возле каждого из них на длинных шестах сушились сети, а лодки красовались на берегу. Рядышком сидели трое мужчин, покуривая трубочки. Несмотря на довольно жаркий день, тут же дымился небольшой костерок.

Я постоял на берегу, любуясь светло-голубой гладью. Странно, но я не чувствовал вражды к расстилавшимся передо мной водам, которые поглотили моего старика. Наоборот, они манили меня к себе, словно и я должен был пройти путем деда. Постояв так некоторое время, я направился к группе рыбаков возле костерка. Они, прервав беседу, с любопытством посмотрели на меня.

– День добрый и хорошего вам улова! – сказал я. – А что здесь водится-то? Пираньи есть?