Читать книгу "Лето, прощай - Рэй Брэдбери"

– Допустим.

– Уж я-то знаю, Дуглас, я-то знаю. Хотел кое в чемпризнаться?

– В чем? – Дуглас по-прежнему держал мешок за спиной.

– Пытаюсь догадаться. Не подскажешь?

– А ты намекни, дедушка.

– Ну что ж. Нынче над ратушей вроде как разверзлись хлябинебесные. По слухам, на лужайку лавиной хлынули мальчишки. Ты, часом, никого изних не знаешь?

– Нет, сэр.

– Может, кто-нибудь из них знает тебя?

– Если я их не знаю, откуда им-то меня знать, сэр?

– Неужто тебе и сказать больше нечего?

– Вот прямо сейчас? Нечего, сэр.

Дед покачал головой.

– Говорил же я тебе, Дуг: мне известно о похищенном. Жаль,что ты упорствуешь. А меня, помню, в твои годы застукали с поличным, когдаустроил я одну каверзу; и ведь знал, что пакость, а все равно делал. Да, каксейчас помню. – Дедушкины веки дрогнули за стеклами очков. – Не станузадерживать, парень. Вижу, ты как на иголках.

– Да, сэр.

– Тогда вперед. Дождь не утихает, в небе молнииразбушевались, на площади ни души. А коли на бегу призвать молнию, то, самособой, и управишься в два счета. Смекаешь?

– Да, сэр.

– Вот и славно. Одна нога здесь, другая там.

Дуглас попятился.

– Стоит ли пятиться, сынок, – сказал дед. – Я ж тебе некороль на троне. Кругом – и можешь ретироваться по-быстрому.

– Ретироваться. Это из французского пришло, дедушка?

– Не исключено. – Старик потянулся за какой-то книгой. – Каквернешься, так сразу и проверим!

Глава 20

Незадолго до полуночи Дуг проснулся от жуткой скуки, которуюспособен навеять только сон.

Тогда, прислушавшись к посапыванию Тома, который впал вглубокую летнюю спячку, Дуг поднял руки и пошевелил пальцами – точь-в-точькамертон; вслед за этим возникло едва ощутимое колебание воздуха. Прямочувствовалось, как душа продирается сквозь бескрайние дебри.

Босые ноги опустились на пол, и Дуг накренился в южнуюсторону, чтобы уловить радиоволны от дяди, жившего неподалеку. Не послышался лиему трубный глас Тантора, что призывал к себе мальчонку, воспитанногообезьянами? И еще: коль скоро прошло уже полночи, провалился ли сидевший застенкой дедушка – на носу очки, справа Эдгар Аллан По, слева жертвы (подлинныежертвы) Гражданской войны – в дремотную могилу, отрешившись от мира, но вместес тем как бы ожидая возвращения Дугласа?

Итак, хлопнув в ладоши над головой и пошевелив пальцами, Дугвызвал одно последнее колебание литературного камертона и по тайному наитиюдвинулся в сторону дедушкиного и бабушкиного флигеля.

Дедушка позвал кого-то шепотом из своей дремотной могилы.

И Дуг стремительно выскочил за полночную дверь, впопыхахедва не забыв придержать раздвижные створки, чтобы они не грохнули.

Не отзываясь на слоновий рев, доносившийся сзади, онпошлепал к бабушке с дедушкой.

И впрямь, дед покоился в библиотеке, готовый воскреснуть кзавтраку и выслушать любые предложения.

Но покамест, в полночь, еще оставалось неосвещенное времядля особого курса наук, поэтому Дуглас, наклонившись, прошептал дедушке на ухо:

– Тысяча восемьсот девяносто девятый.

И дедушка, затерявшийся в другом времени, стал вполголосарассказывать про тот самый год: какова была температура воздуха да каквыглядели прохожие на городских улицах.

Вслед за тем Дуглас произнес:

– Тысяча восемьсот шестьдесят девятый.

И дедушка погрузился в те времена, которые настали четырегода спустя после убийства Линкольна.

Дуглас не шевелился, смотрел перед собой и раздумывал: что,если прибегать на такие вот необыкновенные, долгие беседы каждую ночь, этак сполгодика, а еще лучше целый год или даже пару лет – тогда, глядишь, дед прямотак, во сне, мог бы сделаться ему наставником и дать такие познания, о какихникто на свете и мечтать не смеет. Дед, сам того не ведая, стал бы учить егоуму-разуму, а он, Дуглас, впитывал бы эту премудрость по секрету от Тома, отродителей и всех прочих.

– На сегодня хватит, – шепнул Дуг. – Спасибо, дедушка, завсе твои рассказы во сне и наяву. И отдельное спасибо, что надоумил, как быть спохищенным. Больше ничего говорить не буду. А то еще разбужу тебя ненароком.

С этими словами Дуглас, загрузив себе до отказа голову всем,что смогло войти через уши, оставил деда спать дальше, а сам на цыпочкахпоспешил к лестнице, ведущей в мезонин, чтобы еще разок оглядеть ночной городпод луной.

В это время городские башенные часы, сами похожие нагигантскую, изумленно-гулкую луну в электрическом ореоле, прочистили охрипшеегорло и огласили воздух полночным боем.

Раз.

Дуглас устремился вверх по ступенькам.

Два. Три.

Четыре. Пять.

Прильнув к чердачному окошку, Дуглас окинул взглядом океанкрыш, сомкнувшийся вокруг могучего исполина часовой башни, а время между темпродолжало вести свой отсчет.

Шесть. Семь.

У него екнуло сердце.

Восемь. Девять.

Все тело сковало льдом.

Десять. Одиннадцать.

С тысяч ветвей посыпался дождь темных листьев.

Двенадцать!

«Вот оно что!» – пронеслось у него в голове.

Часы! Как же он раньше не подумал?

Конечно, часы!

Глава 21

Последний отзвук гигантских курантов растаял в ночи.

Деревья в саду кланялись ветру; чайного цвета занавескабледным призраком трепетала в оконном проеме.

У Дугласа перехватило дыхание. «Ну и дела, – подумал он. –Почему мне это никогда не приходило в голову?»

Башенные часы, великие и ужасные. Не далее как в прошломгоду разве не показывал ему дед, собираясь преподать очередной урок, переснятыечертежи часового механизма?

Огромный лунный диск башенных часов – это, считай, та жемельница, говорил дедушка. Сыпь туда зерна Времени – крупные зерна столетий,мелкие зерна годов, крошечные зернышки часов и минут – куранты все перемелют, иВремя неслышно развеется по воздуху тончайшей пыльцой, которую подхватятхолодные ветры, чтобы укутать этим прахом город, весь целиком. Споры такойпыльцы проникнут и в твою плоть, отчего кожа пойдет морщинами, кости начнут сострашной силой выпирать наружу, а ступни распухнут, как репы, и откажутсявлезать в башмаки. И все оттого, что всесильные жернова в центре города отдаютВремя на откуп ненастью.