Читать книгу "Когнитивный диссонанс - Марта Кетро"

Наконец он затих, вышел из комнаты и через недолгое время появился на пороге с большим рюкзаком. Видимо, пока собирался, обдумал линию защиты (точнее, нападения), поэтому спокойно и внятно сказал: «Я не могу с тобой жить после этого, ты мне отвратительна», — и ушел.

8. Лена и ее прошлое (окончание)

Что ж, Лена хотела правды и получила ее. Только вот оказалось, что без постоянных инъекций обмана очень больно жить. Так при ломке — от каждого движения кости трутся друг о друга и скрипят, суставы выворачиваются, мышцы непроизвольно сокращаются, а легкие вдруг забывают, как дышать. Она превращалась в обезумевшую марионетку, подергивающуюся от боли каждый раз, когда вспоминала видеозапись. Можно сколько угодно внушать себе, что Сережа, конечно, похотливое животное, но любит только ее одну, что эти двенадцать лет не могли пройти даром, что всего несколько ночей назад у них все было хорошо. Побегает и вернется, думала Лена, но перед глазами тут же всплывала блестящая от пота спина, конвульсивные движения, а главное, светлое запрокинутое лицо и одно-единственное прикосновение — она полжизни могла отдать, чтобы не чужие, а ее волосы он тронул с той безмерной нежностью.

Он не возвращался, не отвечал на звонки, сменил замок в мастерской и не открывал дверь. Лена страшно ругала себя — не следовало молчать тогда, стоило только сказать, что кассету ей подбросили, и можно было бы как-то сгладить ситуацию. А она фактически подтвердила, что следила за ним.

Лена не хотела разводиться и терять его. Затевая расследование, надеялась получить преимущество — перестать наконец ходить в дурах и вызвать у Сережи вполне обоснованное чувство вины. А он опять ускользнул от нее.

Никому ничего не рассказывала, но слухи просочились, а потом пришла повестка о разводе. В очередной раз отвозя Алешу к свекрови, она взяла бумажку с собой. Рассказала, что Сережа ей изменил с молоденькой.

— Ты Алешу-то не отнимешь у меня? — Свекровь заплакала: — Ноги этих потаскушек тут не будет, только вы приезжайте, у меня вся радость в нем.

Она не слишком удивилась, отметила Лена.

На прощание свекровь сказала:

— В отца пошел, паразит. И как ты терпела еще столько-то лет.

Да, новостью Сережины измены стали лишь для нее. Любопытные знакомые потянулись в дом, принося все новые и новые сплетни. Похоже, с тех нор как Сережа переехал из студии тестя на окраину, он сорвался с цепи.

Его женщины сладострастно сдавали друг друга с потрохами, умалчивая лишь о себе. В числе последних позвонила та самая «лучшая подруга».

— Ты слышала? Говорят, он живет с этой соской из провинции, — она имела в виду «простушку», — кто бы подумал, что ей хватит ловкости увести его у всех из-под носа.

Тут Лена наконец поняла причину внезапной откровенности, обуявшей их всех, — зависть. Каждая надеялась, что освободившийся Сережа достанется именно ей, но приз получила самая невзрачная из претенденток.

— Ведь и ей изменять будет, гад! — зло, сквозь зубы сказала подруга.

Лена неожиданно для себя предложила:

— Дорогая, давай встретимся? Я приеду к тебе в гости, и ты мне все расскажешь.

Вдруг захотелось посмотреть ей в глаза — именно ей, единственной из всех, подруге.

Лена поймала себя на том, что перестала называть «этих женщин» по именам. «Подруга», «рыжая», «простушка» — но никаких больше Оль, Кать и Наташ. Они не люди, нет им на свете места, теперь это призраки, мертвецы.

Приехала, посмотрела. Не увидела ни капли стыда, наоборот, искра насмешки пряталась в глазах женщины, которая спала с ее мужем. Войдя, Лена сразу взглянула на ее волосы — подобраны в пучок, слава богу. Лена не представляла, как отреагировала бы на распущенные пряди — могла задохнуться от боли, а могла и схватить, намотать на руку черные патлы, разбить ненавистное лицо о косяк.

Посидела недолго — все, что хотела, поняла с одного взгляда. Перед уходом зашла в ванную, увидела батарею кремов от морщин, улыбнулась недобро. У подруги со времен совкового дефицита сохранилась нелепая привычка — покупать всякие хозяйственные мелочи не по штучке, а коробками и упаковками. Если сигарет, то сразу блок, хотя курила не так уж много, если средство для мытья посуды, то по пять флаконов. Вот и сейчас Лена заметила в шкафчике четыре непочатых бутылочки шампуня «Эльсэв жожоба». Вот же крыса, подумала, чтоб у тебя все запасы протухли. Постояла, прикинула кое-что в уме и вышла в коридор. Обуваясь, сказала:

— Я зайду к тебе как-нибудь, плохо мне по вечерам в четырех стенах. У нас развод скоро. Через две недели. Позвоню после, можно?

— Ленок, солнышко, я тебе всегда рада, — обняла, прижалась на секунду.

Лена задержала дыхание.

— Спасибо, родная.

Развели их быстро, претензий друг к другу стороны не имели. У выхода из зала поравнялись — и Сережа отскочил от нее, как от гремучей змеи. Но странным образом ее боль притупилась. Единственное, чего она не могла вынести, — картин на стенах своего дома. В каждой Сережиной работе она теперь видела «этих женщин» — не прелестные тени, а яростно извивающиеся тела чудились ей. От любой живописи тошно становилось. От греха подальше она сначала вывезла полотна в галерею, а потом продала все сразу, не слишком даже продешевив — подвернулся агент, собиравший коллекцию русского искусства для очередного нувориша. Так появились деньги на новую затею — салон экзотических товаров. Не пришлось даже папино наследство трогать.

Лена иногда терзалась — может, если бы не прятала, продавала потихоньку, не пришлось бы Сереже столько работать, в мастерской круглосуточно пропадать. Купили бы ему какой чердачок рядом с домом, был бы под присмотром… Но чего уж теперь. Умом Лена понимала, что не уследишь, если приспичит мужику. Только зря золотой запас израсходуешь. А сейчас хоть спина прикрыта, можно ввязываться в любую авантюру.

Но сначала следовало отдать должок. Позвонила подруге:

— Приеду?

— Приезжай.

Вошла и почти сразу же разрыдалась.

— Сережа на суде сказал, что собирается жениться. Расписывается, понимаешь, с этой… Ребеночка родит, Алешка ему даром не нужен станет.

— Леночка… Подлец, боже, какой подлец. — Подруга всхлипнула, у нее тоже была причина для слез.

— Ой, я и страшная, наверное, — сказала Лена минут через десять, — пойду подкрашусь! — Подхватила сумочку и ушла в ванную. Включила воду, бесшумно открыла шкафчик и заменила один из флаконов с шампунем на другой, принесенный с собой, с виду точно такой же — «Эльсэв жожоба». Обтерла полотенцем и задвинула поглубже, чтобы не сразу в руки попал, а месяца через два.

Подвела глаза и вернулась в комнату.

Возвращалась домой, прислушивалась к себе — не стыдно ли, не страшно? Нет. Пусть получит свое. Хотя но справедливости ей не «Доместос» надо было в шампунь подмешивать, а глазные капли кислотой заменить, вот тогда бы по заслугам вышло. А так, ну что, кожу пощиплет и, может, волосы ее поганые вылезут…