Читать книгу "Хакерская этика и дух информационализма - Пекка Химанен"

Гибкое время

В условиях информационной экономики вся наша жизнь оптимизирована по лекалам, характерным для работы (а в прежние времена нехарактерным и для нее). Но и это еще не все. В дополнение к оптимизации времени во имя работы протестантская этика предусматривает еще и организацию времени вокруг работы. Протестантская этика внесла идею рабочего графика как стержня всей жизни. На долю самоорганизации оставлены лишь объедки рабочего времени: вечер – то, что осталось от рабочего дня, выходные – то, что осталось от рабочей недели, и жизнь на пенсии – то, что осталось после жизни на работе. Время всей жизни строится вокруг неизменного изо дня в день расписания.

Вебер указывает, что в протестантской этике

случайную работу, которую часто вынужден выполнять рядовой поденщик, следует рассматривать как подчас неизбежное, но всегда нежелательное временное занятие. В жизни человека «без определенной профессии» отсутствует тот систематически-методический характер, который является… непременным требованием мирского аскетизма[69].

Пока что в информационной экономике такая организация времени не слишком изменилась. Немногие имеют возможность отвязаться от жесткого расписания несмотря на то, что новые информационные технологии не только сжимают время, но и делают его гибким. (Кастельс говорит о «разбиении последовательного времени».) С помощью интернета и мобильного телефона можно работать откуда и когда угодно. Эта новая гибкость не означает, однако, что время автоматически будет распределяться более равномерно. Фактически доминирующая тенденция информационной экономики состоит в еще большем усилении роли работы за счет гибкости. Специалисты информационной эпохи чаще делают «перерывы на работу» во время отдыха, чем наоборот. На практике отведенное на работу время все еще строится на восьмичасовом (как минимум) рабочем дне, но и отдых теперь прерывается краткими делами: полчаса на телевизор, полчаса работы с почтой, полчаса на воздухе с детьми, и за это время еще и звонок-другой по работе.

Беспроводные технологии вроде мобильного телефона не дарят свободу, а обеспечивают срочность. Каждый звонок легко становится неотложным, мобильный телефон превращается в инструмент борьбы со срочными вызовами дня. На таком фоне уместно обратить внимание на иронию того факта, что в свое время телефоны (стационарные, а затем и радио-) массово начали применяться прежде всего в тех сферах и профессиях, которые требуют немедленной реакции, – например, в полиции. Аронсон и Гринбаум описывают, как врачи, у которых появился телефон, «постепенно, но неуклонно приняли на себя моральное обязательство всегда отвечать на звонок»[70].

Широкой общественности телефон поначалу был представлен прежде всего как средство экстренной помощи. Реклама 1905 года описывала, каким образом телефон может спасти одинокую домохозяйку:

Телефон избавляет современную женщину от ужасов чрезвычайных ситуаций. Она всегда может вызвать врача, полицию или пожарных за меньшее время, чем требуется обычно для вызова прислуги[71].

Маркетологи также указывали, что по телефону деловой человек может предупредить жену, что задержится из-за срочного дела. На рекламной листовке 1910 года муж говорит жене: «Я опаздываю на полчаса», а та приветливо отвечает: «Хорошо, Джон». Текст под картинкой гласит:

Непредвиденные обстоятельства часто задерживают делового человека в конторе. Имея один телефон Белла на рабочем столе, а другой – дома, он всегда может предупредить семью. Всего пара слов – и домашним не о чем беспокоиться[72].

Уже первая фраза, произнесенная по телефону (изобретатель Александер Грэм Белл в 1876 году вызвал своего помощника из соседней комнаты словами: «Мистер Уотсон, подойдите, вы мне нужны»), сразу же встроила это устройство в культуру срочности. Парадокс в том, что чем выше взлетают технологии, тем глубже мы погружаемся в пучину неотложных дел, где вынуждены постоянно находиться на связи, реагируя на срочные вызовы. В информационной экономике образ успешного человека обретает черты некоторой суетливости: если ранее успех заключался в возможности больше никуда не торопиться, то нынешняя деловая элита состоит из людей, которые на бегу решают срочные проблемы по мобильному телефону в отчаянных попытках уложиться в очередной дедлайн.

Пятница становится воскресеньем

Если новые технологии только укрепляют центральное положение работы в нашей жизни, то мобильная связь, например, может легко размыть границы между работой и отдыхом – в пользу работы. И оптимизация, и гибкость графика все больше и больше превращают воскресенье в пятницу.

Этого, однако, можно избежать. Хакеры оптимизируют время таким образом, чтобы расчистить место для маленьких радостей: философия Торвальдса вполне допускала перерывы в серьезной работе по разработке Linux ради бассейна или программистских экспериментов, не преследующих сиюминутных целей. Подобное поведение отличало хакеров, начиная с МТИ 1960-х.

Хакерская версия гибкого времени предполагает менее жесткое разделение между работой, семьей, друзьями, хобби и так далее, и при этом работа не всегда во главе угла. Хакер может пообедать с друзьями посреди рабочего дня или пропустить стаканчик вечером – а потом вернуться к работе. Иногда хакер может спонтанно прерваться на целый день ради чего-то совершенно постороннего. С точки зрения хакера, использование машин для оптимизации и гибкости времени должно избавить людей от того, чтобы самим превратиться в машины, занимающиеся однообразной, рутинной деятельностью. Рэймонд пишет:

Чтобы стать хакером, вы должны верить, что людям не пристало заниматься тупой монотонной работой, и стремиться автоматизировать всю скучную работу – и для себя, и для других.

Когда идея хакеров о самостоятельном контроле времени воплощается, пятница (рабочая неделя) становится похожей на воскресенье («оставшуюся жизнь»).

Свобода самоорганизации имеет исторические корни в академической науке. Наука всегда отстаивала право ученого самому решать, чем и когда ему заниматься. Платон выразил академическое отношение к времени, определив понятие skhole[73] как свойство людей, у которых

всегда есть досуг, и они в тишине досуга рассуждают… не заботятся, длинно или коротко они говорят… только бы найти истину. В занятии этого рода ничто не стесняет.

Skhole подразумевает не только то, что у вас есть время, но и определенное отношение ко времени: человек науки мог в полном смысле распоряжаться временем, совмещая труды и отдых как хочет. И хотя свободный человек мог добровольно взять на себя какие-то обязанности, никто не смел указывать ему, как он должен потратить свои часы. Отсутствие этого права – асхолия – было признаком заключенных и рабов.