Читать книгу "Воздушные замки - Джоанна Лэнгтон"

P. S. А что я видела сегодня из окна своей спальни! Ты все равно не поверишь, поэтому и не буду об этом писать. У меня каждый день новое настроение, не знаю почему. Угадай, чьи это строки: «Летние ночи, одинокие озера и бесконечные тихие леса. Ни звука, ни следа на тропинках, и душа была полна, будто от темного вина». Это из романа «Пан» Кнута Гамсуна. Правда, про меня?

Вчера я смеялась, сегодня плачу, завтра буду дуться на Гертруду. Салли, я хочу влюбиться до самозабвения, влюбиться так, чтобы думать только о предмете своей любви!

Конечно, тебе меня не понять, вокруг тебя целый мир, а я живу на острове. Ты счастливая, и уже познала любовь.

Целую тебя, моя сестричка!

Всегда думаю о тебе и молюсь за тебя, твоя Присцилла».

Карстен после визита на гостеприимный остров не сделал ошибки, не стал никому рассказывать о своеобразных нравах, царящих на Хирке. Нужно быть наивным дураком, подумал молодой человек, чтобы обрести врага в лице могущественного промышленника и предпринимателя. Пусть тайна останется тайной, а новый знакомый сделается союзником.

Чем черт не шутит, вдруг придется покупать у Харальда плавучие краны?

Но когда и где он видел на острове Присциллу? Ведь дочери хозяина не место было среди веселых девушек, окружавших Харальда и Карстена во время замечательного ужина. Не увидеть единственной дочери миллиардера, которую тот удочерил давным-давно, было довольно странно.

А впрочем, ничего странного. Или она полная дура, или просто дурнушка, да еще манерная дурнушка, занимающаяся самовнушением. Мол, я самая-самая! Красивее меня нет никого! Вы не смотрите на меня, потому что боитесь моего рокового взгляда!… Карстен даже рассмеялся своим рассуждениям, и отец строго взглянул на него. Тема разговора, как-никак, самая серьезная! Не до смеха!

– Я освежу твою память, – промолвил отец, и положил на дубовый стол цветную фотографию.

Карстен вытянул шею, потом подошел ближе, в конце концов взял снимок в руки и внимательно рассмотрел. Изображенный на нем профиль женщины не был достаточно четким, но Карстен без труда вспомнил оригинал.

– Не может быть, чтобы это была дочь Люксхольма! – воскликнул с удивлением он. – Помнится мне, девушка вела себя отнюдь не как дочь миллиардера, а выглядела, как домоправительница, и только. В самом начале ужина Харальд Люксхольм щелкнул пальцами, она появилась. Дальше он говорил с ней, как с прислугой. Она отвечала кратко и по делу. Харальд сказал мне, что его дочь тиха и скромна… Теперь я ему верю. Бесцветна и похожа на мышку, это точно. Мне пяти минут хватило, чтобы раскусить ее…

Карстен постарался вспомнить все досконально. Да, девушка появилась в столовой по приказу Люксхольма. У нее были тонкие черты лица, ярко-зеленые глаза и совершенно не характерные для северной женщины темно-каштановые с бронзовым отливом волосы. Прямая противоположность рыжим и белокурым красавицам, наполнявшим дом Харальда. Разговаривала она негромко, глаз ни на кого не поднимала. Ушла и больше не возвращалась.

Зачем она приходила? Приносила вино? Просила разрешение распорядиться, чтобы в спальне гостя развели огонь в камине?

Карстен специально и не разглядывал эту, как он тогда понял, служанку. Но тем не менее почему-то запомнил ее. Видимо, нереальность происходящего помогла ему запечатлеть в памяти внешность этой девушки.

Скромность и бесхитростность присутствовали в ее облике, но было и еще нечто, говорящее о какой-то тайне. Да и появилась она на каких-нибудь пять минут.

– Я думаю, Присцилла никогда не покидала пределы острова. Харальд Люксхольм не приветствовал путешествия подобного рода, – проговорил Андерс.

В его голосе послышалось уважение к человеку, который умудрился ни разу не отпустить ни жену, ни дочь заграницу – ни за покупками, ни к друзьям.

Что хорошего в том, что его собственный сын успел набедокурить в Париже и Берлине, в Цюрихе и Женеве? Скандальная хроника была полна неприятными деталями шумных визитов Карстена в эти города.

Друзья сочувствовали Трольстингену-отцу, враги злорадствовали. Молодости не прощают, если она растрачивает свой пыл на совершенно идиотские занятия. Зачем, спрашивается, надо было сыну драться с профессиональными боксерами?

– Когда-нибудь, ближе к старости, мне нетрудно будет признать необходимость браков по расчету, – произнес с усмешкой Карстен. Увидела бы его кривую ухмылку в этот момент Присцилла! – Но сейчас у меня нет ни малейшего желания связывать свою судьбу с дочерью Харальда. Мне нужна жена, наделенная хоть какой-нибудь индивидуальностью.

– Придет время, и индивидуальность появится, – сухо сказал отец. Ему не хотелось выпячивать свою заинтересованность в данном браке, в котором, безусловно, на первый план выходила финансовая сторона. И от досады он перешел в атаку: – Что ты критикуешь девушку, с которой почти не знаком, которую видел лишь мельком. Ты лучше оглянись на себя. Сам-то ты, что можешь предложить ей, кроме денег? Что в тебе вообще святого?

– В каком смысле? – проворчал Карстен.

– В том самом, что ты попусту транжиришь время и силы, связываясь с сомнительными женщинами, просиживая ночи напролет в барах и ресторанах. Запомни, сынок, если не имеешь сердца, чтобы отдать его любимому человеку, то только охотницы за приключениями и будут искать брака с тобой. То есть тебя окружат дуры, которым будут нужны только твои банковские счета! И мои в том числе… Твоя репутация уже привела к тому, что большинство наших друзей никогда не отдадут своих дочерей за тебя.

– А я, между прочим, еще никогда не выставлял свою кандидатуру в мужья, пусть спят спокойно, – разозлился Карстен. – Кстати, не считаешь ли ты Харальда своим другом?

– Не считаю… Для этого я недостаточно богат.

Андерс Трольстинген тяжело вздохнул. Надо же, столь редкая и выгодная перспектива объединения финансовых и промышленных империй зависела от легкомысленного поведения такого вот лоботряса! Да и не только об экономической стороне этого союза думал он.

Как рассказать сыну о тоске родителей по нормальной жизни их чада, о стремлении иметь внуков, а также о желании видеть своего отпрыска солидным мужчиной. И если этому может способствовать женитьба на девушке, которая хороша собой и рано или поздно унаследует отцовские миллиарды, то, что в этом странного, почему такому повороту судьбы надо противиться?

– Короче, мой сын, слушай внимательно. Харальд будет неудовлетворен простым отказом. Он уже сейчас хочет встретиться с тобой и обговорить все детали своего предложения. Повторяю, что в этом нет ничего плохого. А с Присцилой Люксхольм ты мог бы поговорить о яхтах. Она давным-давно сдала экзамен на яхтенного рулевого первого класса, и равных ей нет на всем западном побережье.

Карстен вскинул на отца напряженный взгляд своих стальных глаз, в которых полыхнули холодные молнии. Конечно, нет ничего удивительного и необычного в том, что престарелый и больной человек хочет пристроить свою невзрачную дочь.