Читать книгу "Римская диктатура последнего века Республики - Нина Чеканова"

Мы не находим в данных античной традиции ни противоречия, ни несоответствия объективной ситуации по ряду обстоятельств. Во-первых, судя по сопротивлению, оказанному жителями италийских муниципий, колонизация имела чрезвычайный размах. Антоний считал, что в результате запланированных мер будет осуществлено «выселение Италии» (Арр. В. С., V, 5). Другие говорили, что Октавиан записал за своими ветеранами чуть ли не всю Италию (Арр. В. С., V, 22). Во-вторых, к 41 г. колонизация, судя по сообщениям античных историографов, приобрела неуправляемый характер, а Октавиан не хотел этому противодействовать (Арр. В. С., V, 12— 15). Новые поселенцы вели себя агрессивно, как завоеватели, сгоняя местное население с земли, отбирая лучшие земли и захватывая более того, что было положено. Римляне и жители муниципий не без оснований считали, что таким образом «устраивались для правителей поселения наемников, готовых на все, чего бы от них не потребовали» (Арр. В. С., V, 12). В-третьих, следует думать, что размер предоставляемых колонистам наделов был небольшим[97]. У Диона Кассия есть замечание о том, что участки, не превышавшие надела одного ветерана, конфискации не подлежали (Dio Cass., XLVIII, 8, 5). Косвенным подтверждением этого является сообщение Светония о недовольстве ветеранов Октавианом, т. к. они получили меньше того, на что надеялись (Suet. Aug., 13, 3). Вместе с тем общая территория расселения ветеранов была значительной: их предполагалось расселить в 18 италийских городах (Арр. B.C., IV, 25; V, 12)[98]. Принимая все это во внимание, можно предположить, что в должности триумвира Октавиан, действительно, мог вывести в колонии от 170 до 200 тыс., т. е. примерно по 10 тыс. поселенцев в каждую. Эти цифры вполне согласуются с общими данными о колонизации в Италии, произведенной Октавианом: он говорил, что всего в Италии по его инициативе было основано 28 колоний (RGDA, 5, 36—38; Suet. Aug., 46) и поселено в них, как мы уже отмечали, 300 тыс. человек, т. е. приблизительно по 10 тыс. в каждой.

Раздачи земель осуществлялись как по инициативе триумвиров, так и по требованию армии (Vell., II, 81, 1—2; Dio Cass., XLIX, 14). Распределялись как государственные земли, так и земли италийских муниципиев. Поскольку денег на покупку земли у триумвиров не было, они прибегали по существу к конфискации земельной собственности — безвозмездному изъятию участков у местного населения. Более того, земли конфисковывались вместе с рабами и инвентарем (Арр. В. С., IV, 3; V, 12).

В историографии Нового времени к проблеме колонизационной политики триумвиров исследователи обращались довольно часто: изучались как аграрно-экономические,[99] так и социально-политические аспекты проблемы[100]. При этом вывод колоний и основание ветеранских поселений триумвирами оценивается часто как аграрный или социально-экономический переворот. Например, Р. Сайм рассматривал передел италийской земельной собственности как социальную революцию, в связи с чем действия Октавиана характеризовал как революционные. Не касаясь подробно этого самостоятельного и сложного сюжета, отметим, что, по всей видимости, предпринятая триумвирами колонизация способствовала значительному перераспределению земли, развитию италийской муниципальной средней и мелкой собственности. Вместе с тем на основе традиционной взаимозависимости ветеранов-колонистов, ставших муниципальными собственниками, и бывшего полководца, именем которого была предоставлена земля, намечалась реальная трансформация общинных отношений патроната-клиентелы в имперские отношения подданства. Наконец, важно отметить еще один момент. Римляне традиционно связывали представление о свободе с экономической независимостью. В силу уже отмеченных нами последствий предпринятой триумвирами колонизации значительная часть римско-италийского населения стала связывать с ними не только свою экономическую независимость, но и свободу вообще. Уничтожение республиканской оппозиции, которая могла бы оказать противоположное идеологическое воздействие, еще более способствовало распространению подобных подданнических настроений.

Политика колонизации и выведения ветеранских поселений предполагала, прежде всего, удовлетворение запросов армейской среды. В отношении гражданского населения триумвиры развили сложившуюся еще со времени диктатур Суллы и Цезаря тенденцию тотального контроля и силового давления. Цицерон определил эту тенденцию следующим образом: «Уже он (Юлий Цезарь. — Н. Ч.) развил (внушил) привычку свободного гражданства быть рабом, отчасти из-за страха, отчасти из-за терпения — Attulerat iam liberae civitati partim metu partim patientia consuetudinem serviendi» (Cic. Phil., II, 116). Политическая тактика насилия, с одной стороны, опора на демагогию и анархию официальной республиканской власти — с другой, позволяли триумвирам манипулировать народными массами и их мнением. Право апелляции к народному собранию теперь стало правом апеллировать к лицу, представлявшему триумвиров. Право голосования было сведено на нет. Полномочия народного собрания и избирательное право фиктивно сохранялись, но не было случая, чтобы имя какого-то кандидата было внесено в списки вопреки желанию триумвиров. Кроме того, традиционную формулу рогации законопроекта в народное собрание — «консулы в законном порядке предложили народу и народ законным порядком постановил — consules populum iure rogaverunt …populusque iure scivit» — нарушало давление армии. Армия стала верховным посредником в государственных делах, ей были переданы важнейшие прерогативы сената и народного собрания — корректировать основные решения (Dio Cass., XLVIII, 12, 1) и разрешать социальные конфликты (Арр. В. С., V, 68). Не гражданские слои римского общества, а армия выступила социальной опорой власти триумвиров. В связи с этим не интересы гражданского населения, а приоритеты легионов определяли социальную политику Октавиана, Антония и Лепида. Замечательной иллюстрацией нашего вывода является свидетельство Аппиана о том, что, когда в 40 г. в Риме свирепствовал голод, хлеб распределялся только между солдатами (Арр. В. С., V, 34).