Читать книгу "Римская диктатура последнего века Республики - Нина Чеканова"

Политику триумвиров в отношении сенатской аристократии можно определить как политическое лицемерие и сиюминутный расчет. С момента гибели Цезаря будущие союзники умело играли на личных интересах сенаторов, чтобы расположить их к себе. Яркий пример — ситуация, возникшая на заседании сената 17 марта 44 г. По предложению республиканцев, Цезаря следовало объявить тираном, а его убийц — спасителями республики. Тогда Антоний заявил, что завещание Цезаря и его прижизненные распоряжения касаются многих присутствующих. В том случае, если Цезарь будет объявлен тираном, все эти распоряжения будут отменены. Это возымело действие: те, кто поддерживали заговорщиков, под угрозой потери выгодных назначений, приобретенного имущества и т. п. отказались от их предложений (Арр. В. С., II, 135; III, 5). В первой Филиппике Цицерон намекал, что отношение сенаторов к политике Антония определяется их подкупом (Cic. Phil., I, 15). Деньгами и демагогией завоевывал авторитет в среде сенатской знати и Октавиан.

Ко времени образования II триумвирата сенаторы не составляли консолидированной группы. Отсутствие единых интересов, солидарность родственных кланов, приоритеты личных, а не государственных интересов затрудняли деятельность сената и тормозили принятие решений. Не случайно сенаторы не смогли выработать единой программы в отношении убийц Цезаря и в отношении преемников его власти. Более того, под давлением цезарианских легионов они, по-видимому, вообще не чувствовали себя ни свободными, ни способными принимать государственные решения. Это позволяло Антонию и Октавиану вести себя практически бесконтрольно. Антоний провел через народное собрание, минуя сенат, закон, позволявший ему без согласования с сенатом оглашать указания Цезаря как обязательные и имеющие силу (Арр. В. С., III, 5). По мнению Цицерона, этот закон давал Антонию такую полноту власти, которой не имел сам Цезарь (Cic. Ad Att., 14,1; Phil., 1,17). Показательно в этом отношении заседание сената 1 января 43 г., на котором Цицерон предложил принять senatus consultum ultimum, фактически объявлявший гражданскую войну Антонию, легализовать положение Октавиана и др. Но заседание закончилось безрезультатно, никаких решений принято не было. Лишь на четвертом заседании был принят ряд компромиссных решений, в том числе о необходимости направить к Антонию депутацию для выработки конкретных совместных действий. Так было и 2 февраля 43 г., когда в сенат пришел ответ от Антония с его встречными требованиями: одни сенаторы явно поддерживали Антония, другие были настроены против него, а большинство, очевидно, не имело четкой позиции, т. к. вновь было принято компромиссное решение, по которому Антоний не был объявлен врагом отечества, но государство и граждане должны были быть «в состоянии боевой тревоги — tumultus». Смятение и путаница дошли до предела. Цицерон показал, что решения сената этого периода были лишены какой-либо логики: сенаторы стремились к миру, но на деле способствовали войне. Оценивая настроения сенаторов, он с горечью отмечал, что они более пекутся о собственной безопасности, нежели об интересах государства (Cic. Phil., VIII). В апреле 43 г. Цицерон охарактеризовал сенат так: «…одни… питают дурные замыслы, другие вообще не заботятся ни о чем, третьи недостаточно стойки в выполнении задач, взятых ими на себя, а в своих предложениях не всегда руководствуются пользой государства, а расчетами или страхом — …alios male sentire, alios nihil omnino curare, … alios parum constanter in suscepta causa permanere sententiamque suam non semper utilitate rei publicae, sed turn spe turn timore moderari» (Cic. Phil., XIV, 17). В целом политика триумвиров по отношению к сенатской аристократии сформировала две тенденции (ср.: Тас. Ann., 1,2). Первая тенденция состоит в том, что в результате проскрипций оказалась окончательно сломленной политическая воля сената и остатки старой сенатской аристократии были приведены к необходимости компромисса. Поворотным пунктом в судьбе nobilitas можно считать Мизенский договор, по которому проскрибированные аристократы получили частичную компенсацию имущества и право вернуться в Рим (Liv. Per., 127; Арр. В. С., V, 72). Эта акция отчетливо продемонстрировала, что старая сенатская аристократия не представляла более сколько-нибудь значимой силы. А последовавшее за Мизенским соглашением утверждение в сенате всего, что было предпринято Октавианом и Антонием в должности триумвиров (Арр. В. С., V, 74—75), означало, что необходимый политический компромисс достигнут. Вторая тенденция выразилась в том, что, как нами ранее отмечалось, за годы II триумвирата в сенате появилось большое число людей, выдвинувшихся благодаря службе и дружбе. Это была новая аристократия, которая не только не имела знатного происхождения и родовых традиций, но вообще утратила республиканские настроения.

Практическая политика триумвиров на первом этапе существования II триумвирата имела своим следствием ряд серьезных изменений. Во-первых, физически уничтоженной оказалась республиканская оппозиция, т. е. та часть римского гражданства, которая была наиболее политически активной и преданной республиканским традициям. Вместе с этим были значительно ослаблены республиканские элементы управления государством. Более того, развивавшаяся на основе экстраординарного империя авторитарная власть триумвиров буквально парализовала действие республиканской власти. Во-вторых, римско-италийское гражданство, состоявшее из гетерогенных в социально-экономическом и даже этническом отношении групп, нуждалось в создании эффективной структуры власти, которая неизбежно должна была иметь имперский характер. Триумвиры не создали единого имперского аппарата управления, но на основе всеобщей милитаризации политического пространства формирующейся империи они увеличили потенциал власти и сконцентрировали потестарные возможности.

После окончательного разгрома оппозиции (36 г.) в истории II триумвирата начался новый этап, содержание которого определяется борьбой триумвиров за единоличную власть и переходом к политике конструктивного взаимодействия с обществом[101]. В 36 г. Октавиан, во-первых, попытался установить контакт с республиканскими органами власти и восстановить систему гражданского правления: отчитался перед народом и сенатом обо всем им совершенном за время триумвирата (Арр. В. С., V, 130; Dio Cass., XLIX, 15), восстановил систему магистратской власти, обещал покончить с практикой гражданских войн, сложить триумвирские полномочия и восстановить республиканскую форму правление, уничтожил все бумаги, касавшиеся гражданских войн (Арр. В. С., V, 132), провел демобилизацию 20 тыс. солдат (Арр. В. С., V, 129). Во-вторых, продемонстрировал свою готовность вернуться к традиционной сословной политике: еще в 41 г. освободил знать от земельного распределения, в 38 г. укрепил личные отношения со старой римской аристократией, заключив брак с Ливией Друзиллой (Suet. Aug., 62); вернул рабов прежним их владельцам или их наследникам, оставшихся, хозяева которых не были обнаружены, казнил (Арр. В. С., V, 131); объявил фискальную амнистию — сложил недоимки по налогам и откупам (Арр. В. С., V, 130; Dio Cass., XLIX, 15). В-третьих, стремился стабилизировать положение в Италии: новые колонии основывались вне Италии, в случае организации поселений в италийских муниципиях земля не конфисковывалась, а выкупалась; вопросы землераспределения передал муниципальным органам власти (Dio Cass., XLIX, 34). Наконец, решительными мерами пытался навести общественный порядок: боролся с преступностью, ввел практику ночных сторожей (Арр. В. С., V, 132); восстановил практику организации зрелищ и обеспечения беднейших жителей Рима дешевым хлебом (RGDA, 15, 1; 3), развернул активные восстановительные и строительные работы (RGDA, 4, 18; Vell., II, 81, 3; Dio Cass., XLIX, 15).