Читать книгу "Нил и египетская цивилизация - Александр Морэ"

«Тот, кто знает эту главу, пребудет на земле рядом с Ра; он вознесется к Осирису. Тот же, кто незнаком с этой главой, не войдет [в другой мир]; неведение – вот его удел».

Глава CXXV сообщает умершему о его обязанностях. Самая важная из них – «отделиться от своих грехов, чтобы заслужить право лицезреть лицо богов». Затем умерший предстанет перед божественным судом, который попросит рассказать человека о своей жизни на земле. Следует вспомнить, что уже при VI династии умерший царь представал перед солярными богами, которые решали, можно ли «оправдать» его земные деяния, а царь IX династии заверяет своего сына Мерикару и его подданных, что никто не избежит суда богов. Поскольку осирисовские ритуалы распространялись на всех людей, каждый египтянин должен был предстать перед судом, во главе которого теперь стоял Осирис Оправданный.

Рис. 70. Суд Осириса над мертвым

Осирис восседает на троне в Зале Двух Истин, перед ним установлены весы. Возле весов стоят Анубис, Тот и Маат, а рядом с богами – страшное чудовище с головой крокодила, телом гиппопотама, гривой и когтями льва, Пожирательница (в Текстах пирамид – гиена), обратившая свою морду к Осирису, словно испрашивая позволения сожрать «того, кто приходит с земли». В зале находятся судьи – сорок два бога сорока двух номов, они судят покойного и, если необходимо, приговаривают его к смерти. Но умерший, вразумленный главой CXXV, «знает имена Осириса и сорока двух судей» и похваляется тем, что «приносит Маат» и может оправдаться. Затем зачитывается список грехов, которых умерший, по его словам, не совершал. Приведу вкратце это отрицательное признание: «Я не творил зла. Я не был жесток, не воровал, не убивал, не уменьшал приношений [богам], не лгал, никого не заставлял плакать, не предавался разврату, не убивал священный скот, не наносил ущерба полям, не клеветал, не гневался, не совершал непристойного, не был глух к словам правды, не злоумышлял против царя или отца моего, не загрязнял воду, не причинял зла рабам, не лжесвидетельствовал, не мошенничал с весами, не отнимал молока от уст младенцев, не ловил птиц богов, не обращал вспять воду в ее время, не перекрывал каналы [не строил запруды], не гасил огонь в его время, не презирал бога в сердце своем. Я чист, я чист, я чист!»

Это отрицательное признание резюмирует официальные этические принципы египтян. Здесь без видимого порядка перечисляются грехи, которые не кажутся нам в равной степени серьезными. Мы должны расценивать этот текст как документ скорее социальный, чем религиозный, включающий множество последовательных дополнений. Многие из названных грехов – это нарушение прав личности или собственности богов, например недостаточная набожность, кража приношений, убийство священных животных. Эти преступления жрецы, вероятно, обозначили одними из первых. Столь же древними являются обвинения в посягательствах на власть царя или отца. Преступления против соседа, судя по всему, стали подвергаться наказанию позднее: это отвод или загрязнение воды, перегораживание каналов, гашение огня, жестокость, лжесвидетельство, прелюбодеяние.

Преступления против личности, наносившие ущерб нравственности виновного, стали, возможно, последними принятыми во внимание грехами – это ложь, гордыня, гнев, жестокость, себялюбие. В целом суд Осириса очень походит на верховный суд государства (отметьте, что каждый из сорока двух номов представлен судьей), в котором каждый египтянин, занимающий государственную должность, прежде чем он оставит службу богам, царю, обществу, должен отчитаться.

Полное оправдание умершего, которое трудно было допустить с моральной точки зрения, было уступкой, на которую следовало пойти с социальной и административной точки зрения. Тот и Анубис обращаются к весам, помещая сердце умершего на одну чашу, а перо или фигурку Маат на другую. Если чаши весов уравновешены, умерший оправдан. Это единственное испытание. Для пущей уверенности умерший принимал меры предосторожности, обращаясь к своему сердцу, то есть к совести, с мольбой, цитируя главу XXX: «Сердце моей матери, сердце моего рождения, сердце, которое имел я на земле, не свидетельствуй против меня; не будь врагом моим перед божественными силами; не отягощай чашу весов… не говори «Вот что он сделал; воистину он сделал это»;…не жалуйся на меня великому богу Запада».

Самый страшный обвинитель для умершего – его собственное сердце! Здесь египтяне из народа, охваченные страхом, не пытаются следовать слишком высоким для них, исповедуемым царем и жрецами религиозным принципам (см. выше «Поучения для Мерикары»), заключающимся в том числе и в том, что божественное правосудие глухо к мольбам и угрозам. Простой египтянин, в страхе перед судом Ра и Осириса свидетельствуя сердцем, призывает на помощь волшебство; если человек, согрешив, не одержит верх над заклинаниями, которые читает, он избежит Пожирательницы и испытания озером огня. Тот, возможно введенный в заблуждение, объявляет решение суда: «Умерший был взвешен на весах. Нет греха на нем, сердце его как Маат».

Таким образом, допускалось, что суд Осириса признает абсолютную невиновность любого, кто знает надлежащие формулы. Применение магии гарантирует оправдание. В соответствии с осирисовскими обрядами умерший становится «Осирисом оправданным», maв-kheru. После этого новоиспеченный Осирис может «идти куда пожелает, странствовать среди Духов и богов».

Вариантов дальнейшего развития событий в запасе у очередного Осириса так же много, как «трансформаций» (kheperu), дозволенных богам. Если умерший пожелает, он может управлять миром вместе с Ра, на небе; он может стать гребцом на ладье Солнца; или жить в полях Иалу, возделывая небесную почву[332]; или посещать Дуат ночью, в свите ночного Ра[333]; или обитать с Осирисом в Подземном мире; или «продлить жизнь» (uhem вnkh) в своей усыпальнице и даже на земле, в своем «доме живых». Книга мертвых сообщает ему имена всех богов, пароли, которые откроют небесные врата и Дуат, а также рассказывает обо всех таинствах божественных перевоплощений в сокола, ласточку, феникса Бену и т. д., которые умерший может пожелать испробовать[334]. Повсюду боги принимают его как одного из них (глава CXLVIII).