Читать книгу "Тайны Торнвуда - Анна Ромеро"

Вернувшись в свою комнату, я уставилась на «минолту». Вынула ее из футляра. На фильтре объектива красовалась трещина, крышечка отсутствовала. Что было странно, поскольку крышечка должна находиться внутри. Я потрясла футляр, чтобы убедиться, и оттуда вылетел квадратик бумаги.

Сделанная «полароидом» фотография.

Я прекрасно ее знала. Она была сделана мною пять лет назад, когда Бронвен было шесть, за несколько месяцев до того, как ее отец от нас ушел. Цветной снимок – она и Тони, улыбаются, безумно счастливые, в объектив, глаза светятся. Тони немедленно прибрал фотографию к рукам, сунул в бумажник, поклявшись хранить до дня своей смерти. И, судя по изгибу фотобумаги и обтрепанным уголкам, именно так он и поступил.

До дня своей смерти…

Точки начали соединяться, выстраиваясь в мозгу в цепочки понимания.

Тони имел все основания считать Клива мертвым. Он выстрелил в него, а потом помог матери сбросить его тело в запруду. Отчасти он признался Дэнни Уэйнгартену, зная, что тот никогда не проболтается. «Я сделал нечто плохое», – сказал он жестами, а на следующее утро сел в автобус и уехал навсегда. Двадцать лет он жил вдалеке, отсекая все связи с матерью и людьми, которых любил.

И тем не менее у него, видимо, оставались сомнения. А иначе почему обнаружение предполагаемых останков Клива заставило его вернуться?

Я изучала поблекшие лица на снимке: круглое, младенческое личико Бронвен и искреннюю улыбку Тони. Я всматривалась, пока изображение не начало расплываться, затем закрыла глаза и попыталась сложить все это воедино.

Ночные кошмары Тони, перепады настроения. Продолжительные периоды молчания. Вероятно, через всю его взрослую жизнь проходило подводное течение страха. Пока он не прочел о находке в запруде.

Он хотел увидеться с Луэллой, поговорить с ней. Вероятно, он посчитал, что матери будет страшно и ей понадобится поддержка, а может, хотел согласовать их показания на случай, если полиция начнет расследование. Он поехал на Уильям-роуд. Долго стучал в дверь, нервничал, тщательно планируя, что скажет матери после двадцати лет разлуки.

Но Луэллы не было дома, возможно, она ездила за покупками в Брисбен.

Тони решил подождать. Убил немного времени, прогулявшись до оврага… затем дальше по холму до старой хижины поселенцев, до места, связанного со счастливыми детскими воспоминаниями. И там, на поросшей травой поляне, в тот великолепный солнечный, звенящий птичьими песнями день он лицом к лицу столкнулся с кошмаром, от которого двадцать лет спасался.

Я пристально смотрела на снимок, зажатый в побелевших пальцах.

Тони обещал всю жизнь хранить его в своем бумажнике.

В груди у меня поднялась какая-то темная волна. Возможно, отрицание. И неожиданно, как эхо далекого сна, проплыл в голове отрывок из написанного Айлиш: «Я взяла ключ в прачечной и вошла в дом, надеюсь, ты не рассердишься».

Фотография выпала у меня из пальцев. Я бросилась в коридор, через кухню выбежала на заднюю веранду и спустилась с нее под дом – в прачечную. В ней ничем не воняло, ни следа, что здесь побывал кто-то, кроме нас с Бронвен. Все выглядело как обычно. Блестящая стиральная машина, подметенный кафельный пол, вместительные бетонные резервуары, веревка с бельем. И велосипед Бронвен с обмотанным рулем и ярко-красным сиденьем, прислоненный под полкой, которую она конфисковала для своих лотков с тутовым шелкопрядом.

На поиски ключа ушло меньше пяти минут – я обнаружила его на середине пыльной притолоки. Большой старый ключ был чистым, словно им недавно пользовались. Кроме того, что сильно потускнел, он ничем не отличался от блестящих, недавно сделанных ключей, с помощью которых мы с Бронвен попадали в дом.

Я прислонилась к дверному косяку, голова у меня шла кругом.

До сего момента я предполагала, что угроза таится позади меня. Погребенная в прошлом, отделенная от нас океаном времени. Я полагала, что мы защищены от любой реальной опасности, просто в силу того факта, что мы существовали здесь и сейчас.

Но, глядя на ключ у меня на ладони, чувствуя, как прохладный воздух овевает мои щиколотки, я услышала шепот, предостерегающий меня эхом далеких лет:

«Беги без оглядки как можно быстрее и как можно дальше…»

И когда холодные щупальца понимания обвились вокруг меня, я увидела, что открыла дверь, вход в темное и опасное место – и благодаря моим розыскам, благодаря моему неуемному любопытству эта дверь была теперь широко открыта.

Глава 25

Голос моей дочери сорвался на визг:

– Я не уеду из Мэгпай-Крика! Ты не можешь меня заставить!

Мы стояли на веранде. Был ранний вечер, и Бронвен так и не сняла школьную форму. Я старалась не смотреть на нее, старалась не замечать боли и обвинения в ее глазах. Наоборот, держась за перила, я сосредоточила свое внимание на зависшей над нами огромной, лилово-черной грозовой туче.

– Я приняла решение, Брон. Прости.

– Но почему, мама, ты можешь хотя бы сказать: почему?

– Мы здесь не прижились.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто не прижились.

– Мам, я не могу уехать. А как же Джейд и тетя Кори? А как же ба? Мы ведь не можем собрать вещи и уехать, как будто они никогда не существовали.

– Прости, милая. Мне действительно жаль. Но нам придется уехать.

Бронвен судорожно вздохнула.

– Мам, я сделала что-то не так?

В ее голосе зазвучали слезы. Обхватив себя руками, она пинала опору перил. Я чувствовала запах ее тревоги, соленой и горькой, как слезы.

Сердце у меня сжалось, но я не могла пойти на попятный.

– Это никак не связано с твоими поступками.

– Тогда – с чем?

Я посмотрела на измученное лицо Бронвен и вдруг испугалась за нее. Попыталась улыбнуться, добавить энтузиазма в голос.

– Теперь, приведя это место в порядок, мы можем продать его за кругленькую сумму, только подумай, какую большую квартиру мы сможем купить, может, прямо у пляжа… Тебе же понравится, а? С видом на море, на все эти огни в заливе… Сможем возобновить нашу прежнюю жизнь с того момента, на котором остановились.

Бронвен отпрыгнула от перил.

– А что насчет моей жизни здесь? Я должна просто забыть, что она вообще была?

– Конечно, нет, но…

– Что ж, я не могу ее забыть и не стану! Возвращайся в Мельбурн, если тебе так хочется, а я остаюсь здесь. Буду жить с ба, она не против. Она с радостью пустит меня к себе.

– Брон, спорить не имеет смысла. Мы возвращаемся в конце недели.

Она злобно посмотрела на меня сквозь слезы.

– Ты ревнуешь к ба, поэтому так и поступаешь, да? Ты ревнуешь! Как ревновала к папе. Поэтому он перестал видеться со мной. Ты прогнала его своим нытьем и вечным недовольством. Он сбежал к Кэрол, только бы не видеть тебя… А теперь он умер!