Читать книгу "Тайны Торнвуда - Анна Ромеро"

Она повернулась, пересекла веранду и выбежала под дождь. Мгновение спустя она исчезла среди деревьев. Мне даже и в голову не пришло схватить зонтик, обуться или просто отпустить ее. Случай с «минолтой» был еще свеж в памяти, и возможность того, что мы больше не одни здесь, заставила меня помчаться вслед за дочерью.

Она примостилась на своей кедровой скамейке под палисандром, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом. Ее хрупкое тельце вздрагивало, руки на фоне джинсов были похожи на белые лапки.

Я села рядом, дожидаясь, пока пройдет приступ рыданий. Дождь лился на голову, затекал под воротник и струился по спине. Сухая земля превратилась в грязь, чавкавшую под ногами. Обрадовавшись неожиданному угощению в виде меня и Бронвен, комары кусали нас за пальцы и лодыжки, темными облаками вылетая из-под скамейки.

Бронвен нашарила в кармане носовой платок.

– Неудивительно, что папа ушел. Иногда ты ведешь себя как настоящая стерва. Ты и у меня вызываешь желание уйти.

В грозовом сумраке Бронвен была неразличима, бледная, похожая на привидение фигурка, больше не моя дочь, а плод фантазии из моего сна. У меня упало сердце.

– Пожалуйста, не говори так.

Над нами грянул раскат грома. Двор озарился ослепительным светом, таким пронзительно ярким, что каждый листок, каждая травинка, каждая сверкающая капля дождя навеки отпечатались на моей сетчатке. Бронвен вздрогнула. Я потянулась к ней жестом, к которому не прибегала уже много лет, – погладить по голове, задержать ладонь на ее затылке…

Она отпрянула, смерив меня взглядом, сопоставимым с ледяным душем.

– Жаль, что умер папа, а не ты. Жаль, что ты жива, а он – нет. Я больше не хочу с тобой жить, мама. Я тебя ненавижу.

Вскочив, она побежала к дому.

В лиловом свете ее волосы казались пепельным пятном, из-за дождя она бежала, съежившись. Мне хотелось побежать за ней и сказать, что обида пройдет, что однажды она сможет думать об отце, не проваливаясь в жуткую зияющую пустоту его отсутствия. Мне хотелось сказать ей, что все будет хорошо, если только она свернется клубочком в моих руках и позволит развеять ее печали, как я обычно делала, когда она была маленькой…

Задняя дверь хлопнула, и в кухне замерцал неяркий свет. Должно быть, из-за грозы отключили электричество. Я видела, как поворачивается луч фонарика – расплывчатый конус света, то тускневший, то разгоравшийся, прыгал из комнаты в комнату, пока наконец не исчез, погрузив дом в черноту.

Когда дождь прекратился, сад взорвался какофонией шумов, которую издавали лягушки-быки, цикады, капли, падающие на мясистые листья. Воздух стал влажным, тень под палисандром гудела насекомыми.

Я же слышала только злые слова дочери. «Ты прогнала его своим нытьем и вечным недовольством… а теперь он умер… Я тебя ненавижу. Я тебя ненавижу…»

Я с трудом сглотнула. Смешно, что в горле у меня встал комок, что глаза горели, что сердце окутала тень. Прислонившись к влажному стволу палисандра, я подняла глаза, надеясь найти утешение в небе. Гроза прошла так же внезапно, как началась. Одна за другой уплыли последние лиловые тучки. На смену им пришла скромная россыпь звезд. Таких маленьких, не больше светящихся дырочек размером с булавочную головку, таких немногочисленных, что необъятность неба грозила их поглотить. Однако они продолжали сиять – горсть блесток, брошенных на бархат, упрямо льющих свой свет на землю даже перед лицом всей этой тьмы.

* * *

– Брон? Ты что-то совсем затихла. – Я прижала ухо к ее двери, прислушалась. – Милая, ты не спишь?

После нашей ссоры прошло больше часа. Я знала, что Бронвен все еще будет дуться, поэтому нам и требовалось поговорить. Или скорее это было нужно мне. Объяснить настоящую причину нашего отъезда и убедиться, что она поймет.

Когда Бронвен убежала в дом, я осталась сидеть под палисандром. Рассматривала звезды и следила за домом. Собирая себя в кучу после откровений этого дня.

Я осознала, насколько глубоко погрузилась в прошлое, одержимая умершими людьми, пренебрегая тем, что действительно важно: Бронвен, моими друзьями, жизнью, которая разворачивается именно сейчас. Я использовала свои поиски убийцы Айлиш – и неотвязное желание узнать правду о смерти Гленды – как предлог, чтобы не разбираться с запутанным узлом собственных дел. Потратила столько энергии, копаясь в жизни давно ушедших людей, тогда как моя собственная жизнь безвозвратно утекала сквозь пальцы.

Больше этого не будет, пообещала я. Больше никакой лжи. Никаких побегов в прошлое.

– Бронни?

Я тихо постучала в дверь и открыла ее. Прищурившись сквозь тени, я ожидала увидеть худенькую фигурку, свернувшуюся под одеялом, но кровать была аккуратно застелена, школьная форма брошена на полу. Со спинки стула свисала ленточка для волос – белая полоска в лиловых сумерках.

Я прошла по дому, шаря лучом фонарика в темных углах, зовя ее. Когда выяснилось, что в доме так же пусто, как в ее комнате, я поспешила с фонариком в сад, обыскивая тайные уголки дочери. В прачечную я заглянула в последнюю очередь. Пусто, только пустые бетонные резервуары, влажные футболки на веревке, корзинка для прищепок и полка с тутовыми шелкопрядами Бронвен.

И нет велосипеда.

Я бросилась наверх, в кухню, собираясь еще раз проверить дом. У нее хватило бы ума не уехать, не сказав мне, но ладони у меня вспотели, ко мне подкрадывалась паника. За окном было темно, и я все думала о «минолте» на краю кровати, и о старом полароидном снимке, засунутом в футляр, и о затхлом запахе.

Скваттер побывал здесь.

Воспользовавшись ключом из прачечной, он вошел в наш дом – и хотя он вернул камеру и не причинил в остальном никакого вреда, его вторжение в дом потрясло меня. Я планировала, что мы поедем к Кори и переночуем там, а потом утром, на свежую голову, поймем, что делать. Только теперь…

К кофемашине была прилеплена розовая бумажка.

Мам, я уехала к ба, пожалуйста, не приезжай за мной, я позвоню, когда буду готова вернуться домой. Мне жаль, что я сказала, что ненавижу тебя, на самом деле это не так, мне просто нужно некоторое время побыть в другом месте.

Люблю, Брон.

Я смяла записку, прикидывая на ходу: сколько времени у нее займет поездка до Луэллы? Час, сорок минут? Как давно она уехала?

Я сняла трубку и набрала номер Луэллы, но связи не было; гроза еще ворчала в отдалении, должно быть, она оборвала связь. Схватив ключи от машины, я пошла к двери, ругая себя за то, что все это время просидела под палисандром, лелея свои обиды, пока Бронвен собирала рюкзачок, писала записку, садилась на велосипед и отправлялась в ночь.

Боже! Как же она, наверное, расстроилась. Я представила, как она едет в темноте, крепко сжимая руль на ухабистой дороге, лицо залито слезами, худенькие ноги изо всех сил крутят педали.

И он где-то там. Наблюдает. Ждет…