Читать книгу "Осенний трон - Элизабет Чедвик (Англия)"

Алиенора попросила его спеть для нее, как он часто делал в прошлом, и Маршал послушался, встал во весь рост, расправил грудь, подобно малиновке, встречавшей их на стене аббатства. Его голос стал гуще и ниже, чем в юности, но сохранил чистоту тона, который так любила Алиенора. Но особенно ей нравилось, как он умеет импровизировать, добавлять что-то от себя, переставлять слова то тут, то там, и все экспромтом, под влиянием минуты.

На следующее утро Уильям уезжал и на прощание преподнес королеве пару вышитых перчаток и упряжь из красной кожи, к которой прилагался маленький плетеный хлыст и изящные дамские шпоры.

– Это на тот случай, если вы захотите прокатиться верхом, госпожа. Однажды вы дали мне прекрасное снаряжение и сбрую, и мне хотелось отплатить тем же. А когда я вам понадоблюсь, просто пошлите мне эти перчатки, и я сразу приеду.

Алиенора смотрела, как он несется прочь, с некоторой грустью в сердце, но грусть эта была светлой, без скорби. И хотя глаза у нее увлажнились, она улыбалась.

Когда жизнь в Фонтевро наладилась, Алиенора вновь обрела былые силы и душевное равновесие. У нее опять ярко горели глаза, и каждое утро она просыпалась с радостным ожиданием нового.

Ее свиту и общество составляли светские дамы, проживавшие в аббатстве. Королева полюбила слушать их истории и делить с ними жизнь. К ней часто приезжали гонцы с новостями, ее навещали гости из внешнего мира, и ее изоляция была ровно такой, какую она сама для себя определяла. При желании Алиенора могла поехать на охоту со своим кречетом, а в хорошую погоду наслаждалась верховыми прогулками и с удовольствием проводила время в саду. Еще были ежедневные целительные и вдумчивые молитвы в церкви аббатства. Иногда Алиенора бросала взгляд на могилу Генриха без надгробия и задумывалась, не нанять ли резчика по камню. Шли дни, а идея так и не находила воплощения. Она поймет, когда настанет правильный момент, видимо, пока она еще не готова.

Алиенора прожила в Фонтевро около двух лет, когда однажды в пору золотой осени к воротам аббатства прискакал Ричард со всей своей свитой. Он выслал вперед гонцов, чтобы известить мать о своем визите, и та поджидала его во дворе гостевого дома. Король соскочил с буланого жеребца как-то скованно, и его лицо исказилось гримасой боли, едва он коснулся левой ногой земли.

– Ты ранен? – тут же забеспокоилась Алиенора.

– Ха, это досадная случайность, ничего страшного. Стрела арбалета уже на излете попала мне в ногу. – Он бросил это с нарочитой небрежностью.

У Алиеноры во рту разлилась горечь от страха.

– Ты показал рану своему лекарю?

– Конечно. – Сын пожал плечами. – Рана хорошо заживает. Она была неглубокой.

– Ты не должен подвергать себя опасности, пусть другие рискуют.

Он поцеловал ее в щеку:

– Со мной все в порядке, не переживай. Говорю же, ничего страшного.

Выглядел он таким энергичным, таким здоровым, что легко было поверить этим словам, хотя Алиенора знала, что все в руках Господа с Его неисповедимыми путями.

– Рада это слышать. Пойдем, для тебя уже накрыт стол.

Пока они ели и пили в ее покоях, он рассказал ей о ходе кампании против Филиппа Французского и своих успехах.

– А что делает Иоанн? – поинтересовалась королева. – Вы помогаете друг другу?

С тех пор как Алиенора поселилась в Фонтевро, она почти ничего не слышала о младшем сыне. Он прислал ей пару коротких писем, подарил на Пасху меховой плащ и масло для лампад, но ничего о себе не рассказал.

– Из него получился образцовый помощник. – Вопреки словам тон Ричарда был язвительный. – Пока что брат делал все, о чем я просил его, и, в общем-то, у меня нет к нему претензий. Если у него есть претензии ко мне, он о них не упоминал. Не думаю, что Иоанн изменился, просто припрятал свои милые привычки в дальний угол, и пока у меня ничто не вызывает тревоги. – Он откусил и прожевал кусок хлеба. – Я строю замок около Лез-Андели, – продолжил Ричард. – Он слегка умерит аппетиты Филиппа. Когда строительство завершат, замок станет неприступным и будет стоять на страже подходов к Нормандии, так что мимо него из Франции не проскочит и мышь. – Его лицо покраснело от возбуждения. – Мама, ты видела крепости в Святой земле. Те, огромные, которые годами простоят в осаде и не сдадутся. Мой замок Гайар будет таким же. Надеюсь, что один его вид заставит Филиппа поджать хвост и убраться восвояси. Он ведь как птица-падальщик: кружит вокруг, выжидая момент, но лицом к лицу никогда не встанет. Шато-Гайар будет предупреждением о том, что я слежу за ним.

– И сколько же ты потратишь на строительство?

– Столько, сколько нужно. Чем раньше и чем сильнее будут укреплены мои границы, тем лучше. Пусть Филипп сидит в своем Париже и боится нос высунуть.

Ричард описывал матери строящийся замок, и в своем восторге он походил на родителя, который восхищается новорожденным ребенком. Алиенора с вниманием слушала сына, потому что высоко ценила его талант правителя и потому что защита их владений от французов была жизненной необходимостью. Она безмерно гордилась Ричардом, но это не означало, что можно пренебречь другими вопросами, ведь в определенном смысле они не менее важны, чем навесные бойницы на башнях новой крепости.

– Мне писала Беренгария. Она желала здоровья и спрашивала, не нужно ли мне что-нибудь. – Алиенора многозначительно посмотрела на Ричарда. – Еще она сообщала, что поминает тебя в молитвах, и выражала надежду, что ты найдешь время навестить ее.

– Я тоже молюсь о ее здравии, – ответил Ричард, отводя взгляд.

– Ты должен поехать к ней, – без дальнейших околичностей заявила Алиенора. – Если ты намерен строить мощные крепости, чтобы противостоять французам, то тебе нужны дети, которым ты сможешь оставить эти крепости в наследство. Я не вмешиваюсь в твои дела, а высказываю практические соображения. Ричард, тебе необходимо подумать и об этом.

– Да, мама, я все решу.

Судя по хмурой складке между бровями, то были пустые слова, призванные успокоить ее. Алиенора решила про себя, что пора написать несколько писем и подумать насчет расторжения брака, хотя обсуждать этот вопрос с Ричардом пока нет нужды.

– Еще меня волнует положение Иоанны. У тебя есть какие-нибудь мысли о ее браке? Она уже давно овдовела.

Лоб Ричарда моментально разгладился. Будущее супружество сестры он вполне готов обсуждать – в отличие от собственного брака.

– Есть парочка вариантов. Потому-то я и приехал: мне подумалось, что, пока я здесь отдыхаю, неплохо бы поговорить с тобой и узнать твое мнение на этот счет. А я уверен, что мнение у тебя есть!

Алиенора улыбнулась:

– Почему ты так думаешь?

– Ну… – Он неопределенно махнул рукой. – Ты всегда на шаг впереди всех… Так вот, что касается партии для Иоанны. Ты ведь слышала о том, что Раймунд Тулузский не прочь жениться снова.