Читать книгу "Сердце Стужи - Марьяна Сурикова"

— Что?

— Прощать его будешь?

Я повела плечами и прошлась до нового массивного стола в центре кабинета. Провела ладошкой по поверхности, прислушиваясь к шуму на улице. Сквозь настежь распахнутое окно долетал веселый смех. Снежка веселилась в саду, вылавливая в пруду лягушек, а Белонега возилась вместе с сестренкой и тоже хохотала от души.

— Он радость мою вернул, сестру любимую… — опустила голову, проводя ладонью по красивым резным узорам, вздохнула, решив, что уж Акиле можно правду сказать. Ценил медведь искренность, а лишние фразы и пустые выражения, напротив, терпеть не мог. — Давно уж простила.

— Так что ему об этом не скажешь? — спросил с улыбкой старый наставник, пробормотав тихонько: Знает ведь, что попросить, шельмец.

— Страшно мне, — созналась.

— Ха, — оценил признание чародей, — он там ждет, а она здесь трясется, точно заяц.

— Правда, что ли, ждет? — взглянула недоверчиво, но с затаенной надеждой.

— Ну если такой способ оплаты выбрал, то уж наверняка. Хотя зачем гадать, коли сама сходить можешь да спросить. Чего на самом деле боишься?

Того, что каждый раз более всего ранило, — равнодушия.

— Иди, девочка, иди. Сдается мне, ответ не такой будет, какого страшишься.

— А какой? — Я крепко-крепко сжала ладони, ожидая продолжения.

— А это вы вдвоем разберитесь, и будет всем счастье, — хмыкнул Акила. — Давай собери храбрость в кулачок и ступай, Весна. Открывай переход.

И стоило чародейке исчезнуть, как улыбнулся радостно.

— Ради тебя сколько всего совершил, берег, защищал как мог и навсегда отпустить решился. Теперь пускай сам признается, как любит.

Лес шумел на ветру зелеными листочками, деревья пели свою песню, радуясь теплому дню. Им вторили птицы, свившие в высоких ветвях свои гнезда. Щебетали вовсю, восславляя радость жизни.

Снежный бог запрокинул голову, прикрыл глаза, вслушиваясь в эти звуки. Журчал неподалеку родник, тихонько звенели, чувствуя рядом ледяную силу, иголочки, спрятанные среди пушистой хвои. Они сейчас не представляли опасности для любого чародея. Бренн убрал защиту, потому что ждал.

В шепот леса вплелись мягкие шаги. Широкие лапы ступали бесшумно, так что веточка не хрустнет, но слух мага уловил то, чего бы не расслышало человеческое ухо.

— Здравствуй, старый друг, — улыбнулся он снежному волку. Тот скакнул, преодолев разделявшие их несколько шагов, и уткнулся мордой в протянутые навстречу ладони.

— Жив я, жив, — успокаивал верного волка Бренн, поглаживая прижатые к голове уши, — и дорогу назад отыскал. — Вздохнул негромко. — Она позвала.

— Р-р-р, — мигом оглянулся Эрхан.

— Ее здесь нет, не пришла.

Волк устроился на земле, махнул пушистым хвостом, пристально поглядел.

— Веришь, что душа к душе путь отыщет через любые преграды и расстояния? — спросил неожиданно маг. — Может она любить так сильно, чтобы новую жизнь обрести? Вот как ты обрел, мой друг.

— Р-р-р, — задумчиво выдал Эрхан.

— Помню, что помог, — улыбнулся Бренн.

Как бы он смог забыть. До сих пор легко возникали перед глазами картинки далекого прошлого, стоило лишь позвать: мальчик на руках, так похожий на одного из его сыновей-двойняшек. И ярость, беспомощность, и как рванулся в лес, считая про себя убегающие секунды. Как искал поблизости любое магическое существо, а им оказался погибающий снежный волчонок. Прежде их истребляли целыми стаями, страшась волшебных и сильных существ. Волчонок выдохнул в последний раз, а Бренн отпустил заточенную в кристалл душу. Ее он вырвал из глотки прожорливого ледяного духа, разрубив того пополам, не позволив ему успеть поглотить.

Маг сидел и смотрел и ждал на самом деле недолго, а казалось, будто целую вечность. Звереныш вздрогнул, задышал и открыл глаза, цвет которых из янтарного стал голубым. И взгляд совсем иной, не звериный, а осмысленный, будто у человека.

Эрхан положил морду на колени Бренна. Тот самый взгляд. Умный и понимающий все, о чем говорил лучший друг, давно ставший для него равным божеству.

— Как ты сам? — провел ладонью по снежной макушке Бренн. — Твоя волчица не покидает логова, ее стая стала частью твоей? Я не ошибусь, предположив, что скоро снежных волков станет больше на несколько пушистых волчат?

Эрхан коротко довольно рявкнул.

— Будь счастлив, мой друг. Я все понимаю. Твоя волчица чурается людей, а потому будем встречаться, когда сам найдешь возможность прийти. Ты заслужил шанс прожить новую жизнь, Эрхан.

— Р-р-р, — ответил волк, и прозвучало это как: «Ты тоже».

Шумно и людно было вокруг. Суетились маги вперемешку с жителями бывшей крепости. То здесь, то там мелькали князья, выполняя наряду со всеми свою часть работы. В лесу стучали молотки, работали пилы. Каждый оказался при деле, сооружая новый оплот снежных магов.

Я прошла немного вперед и остановилась как раз у подножия холма, выглядывая среди знакомых и чужих лиц Бренна, но не находила его. Зато меня быстро приметили. Тащивший на одном плече бревно здоровенный мужик вдруг притормозил и скинул свою ношу на землю.

— Ты гляди! Чародейка!

Шедший позади него, которому едва бревно на ногу не свалилось (в последний момент отпрыгнул), даже возмутиться не успел. Как и первый, остановился и присвистнул, оглядывая меня.

А немало прибавилось новых лиц.

— Вот это люди! — Голос был мне знаком, но с его обладателем мы не так чтобы много общались в прошлом. Один из наставников, тренировавших мальчишек. — Никак новую крепость явилась разрушить?

И вроде без злости совсем, скорее с насмешкой, но незнакомые мне люди заволновались.

— Это она, она? — доносилось вокруг.

— Кто же еще, — вперед, растолкав собравшуюся толпу, выступил Сизар, — какая еще чародейка хаживает сюда, будто к себе домой? Ну, привет, Весса.

Князь сверкнул белоснежными зубами, явно радуясь встрече. Однако не спешил раскрывать объятия, впрочем, как и Севрен. Тот бесшумно возник с правой стороны от Сизара и с улыбкой кивнул мне. Будто выжидали.

— Что мне здесь разрушать, — я ответила, — коли ничего еще не построили.

— Ишь ты! — выдал тот первый, уронивший бревно. — А не боишься, что погоним отсюда?

— Тебя бояться? — Я засмеялась. — Неужто самый смелый или же самый дурной?

Кругом загоготали и заговорили. Мужик насупился, но нарочно смерил меня таким взглядом, от которого другая бы в краску вошла, а я лишь шире улыбнулась.

— Смотри! Бойкая какая. Потолковать бы с тобой где удобнее, да хоть на сеновале.

Дальше он, наверное, мне бы путь взялся к сеновалу указывать, но не успел. Расступились окружившие меня, а вперед вышел тот, ради кого я и решилась сюда прийти.