Читать книгу "Сансара - Дарина Гордина"

– Это место называется – Перекресток Путей, я не знаю к нему дорогу. Но даже если знаешь ее, совершенно необязательно, что дойдешь. Перекресток тебя может не принять.

– Почему?

– Не примет, и все! Андрей несколько раз туда отправлялся и каждый раз возвращался ни с чем. А Андрей, как я понял, человек правильный и косяков себе не позволяет. И то к нему на Перекрестке никто не вышел.

– Скажи, отец Андрей часто здесь появляется?

– Как когда, иногда раз в неделю, а то раз в две, он никогда не предупреждает, недели две не приходил, значит, скоро объявится.

Разговор как-то сам собой сворачивался, Иван оторвал еще кусок от жестковатого каравая и долго жевал, чтобы чем-то заполнить паузу.

– А корова? Тут раньше была корова, и девушка за ней ухаживала…

– Корова есть и сейчас, а девушку я домой отослал, мне не нужны в моей теперешней жизни новые люди. А за коровой я ухаживаю сам, сам и хлеб пеку и баню топлю.

– Как ты думаешь, почему Лари меня не убила? – перебил Иван. – Для чего она меня в живых оставила?

– Наверное, хотела, чтобы ты всем рассказал о новом Элионе, чтобы народ трепетал. А вот почему она оставила в живых Аню, я не улавливаю…

– А вот это как раз понятно, нужно же посмотреть, как действует на экселендцев Тоу-ди?

– Ну и как эта дрянь на них действует?

– Как видишь, вгоняет в кому, а что дальше будет с ее сознанием не известно. А как продвигается твоя работа над антивирусом?

– Я работаю один и всего три месяца, а на такую работу может и год уйти.

– Слушай, Паш, а как это у тебя так получилось, сразу от тэдов отречься и к эксам перейти? Ты что, такой особенный?

– Знаешь, я всю жизнь искал любви. Нас учили выполнять приказы во имя великого Нома. И действительно, Пирамида великолепна, и тэды живут роскошно, в нашем понимании. Но нет в этом любви, нет спонтанности. Все пытаются все случайности просчитать. А душа, она и у нас, и у них одинаковая, она всегда будет к любви стремиться. – Паша, видимо, был рад кому-то, кто его понимает, излить душу.

– Я Лену и Никиту считаю своей настоящей семьей. Мне другой и не надо!

Павел заметил, что Иван еле держится, чтобы не упасть, он прикоснулся к его лбу, он пылал.

– Да у тебя температура, паря, тебе бы поспать!

Иван вдруг ощутил себя спасенным рядом с Павлом, вместе они были изгоями и лучше чем кто-либо понимали друг друга. Иван с трудом добрел до печи и, забравшись на нее, забылся глубоким и тяжелым сном. Даже во сне голова болела от побоев, и бесконечно мучали кошмары. Иван бежал по снежным просторам Сибири, уходил от погони человека в маске, а тот все летел за ним по воздуху и кричал: «Руку, дай руку!», в этот момент Никита вынырнул из-под большого сугроба и поманил Ивана за собой. Он проснулся в поту, от жары, тело горело от температуры, да еще жар валил от нагретой печи. Иван с трудом раскрыл глаза: на его горячем лбу лежала холодная повязка, смоченная водой и уксусом. Рот пересох, как асфальт в Техасе, губы горели, Павел постоянно заливал в горячую топку горла капли горькой на вкус с воды. Иван мысленно вставал, поднимался и уходил за неким чудом для Ани, но каждый раз чудо исчезало из рук, словно таяла в ладонях льдинка. Сколько ни приказывал себе Иван – встать с печи, сколько ни укорял себя за отсутствие воли, избитое тело требовало компенсации. Поэтому Иван даже не удивился, когда через пару дней дверь открылась и на пороге появился Андрей. Не смог Иван избежать этой встречи, как ни старался. В охотничьих сапогах и дубленке, он так и застыл на пороге при виде валяющегося на печи Ивана. Ивану хотелось провалиться сквозь землю, стать невидимым, он закрыл глаза и решил уйти в небытие, чтобы не пришлось проявляться пред ясными очами Андрея.

– Иван, просыпайся! – услышал Иван над собой требовательный голос Андрея. – Ты уже практически здоров! Тем более что я все уже знаю: знаю, что ты больше… не Элион. Видишь, я знаю все и даже больше. С того момента, как ты ушел в зону, многое изменилось.

Иван открыл глаза и, ожидая грозного разноса со стороны Андрея, взглянул в его всепонимающие, родные синие глаза. Оказалось, Андрей не осуждает его, он, напротив, сочувствует ему.

– Я думал, ты меня бить будешь! – искренне сказал Иван.

– Лежачего не бьют, и потом, ты свое получил. Скажи спасибо, что жив остался! А твои уроки – это уроки только твои, и я не могу тебя отчитывать, потому что сам могу возгордиться, обратив палец к небу, я, мол, все знаю и все бы сделал лучше. И пошлют мне тогда испытание в сто раз сильнее. Эти ловушки я знаю и стараюсь их обходить. Как только возомнишь о себе, тут тебе уже и готово падение.

– Вот и я, – открыл сердце Иван, – почувствовал себя на вершине славы, звезда Голливуда, благополучие! И я, как все другие, почувствовал, что все мне дозволено, что весь мир существует ради меня.

– Только не сжигай себя заживо – это дрянь дело, нужно думать, как людей спасать, сейчас такое может начаться! Беда случилась! Эльвира исчезла! Ее похитили тэды!

– Что?! – Иван почувствовал, как холодная рука ужаса сжала сердце, ведь знал же Иван, что она играет с огнем!

– Теперь ты мне скажи, как ты мог ничего мне не сказать про Воронова, все знать и молчать?

Иван долго ждал этого вопроса, он даже снился ему в кошмарных снах. Сколько раз он представлял, что Андрей спросит его об этом, и сколько раз он ожидал увидеть осуждение и презрение в его глазах. Но сейчас он не увидел ни того ни другого, только вопрос и мягкий взгляд, желающий понять и постичь темную душу Ивана.

– Прости меня, отец Андрей!

– А что ты у меня прощения просишь, ты же с собственной судьбой в игры играл. Тебя же предупреждали, что существует не только «Дар», но и «проклятие».

– Я уже все понял и про одно, и про другое! Эля очень просила, а я слово дал.

– Ты не знаешь, почему она мне ничего не сказала?

– Она не хотела причинять тебе боль, знала о твоем к ней отношении. А всем остальным она не доверяла, хотя они и экселендцы, думала, не поймут ее, упрекать будут.

– Я так и знал, – откровенно сказал Андрей.

Иван видел, что ему и правда это больно. Больно и грустно. Вот такая вот штука любовь, то всем хорошо, а то плохо.

– Ты как думаешь, чем он так ей понравился?

– Я думаю – противоположностью, уж слишком они разные. Да и потом, мне кажется, что она выдумала его, считала, что он другой, не такой, как все тэды, что он способен к перерождению, к трансформации. Кто ее поймет, эту женскую душу?

– А может быть, так оно и есть, он ведь собой пожертвовал, но ее не бросил, он, как и Павел наш, против своих пошел… – и Андрей пересказал все, что он увидел на пленке, снятой с видеокамеры Эльвиры.

– Я бы очень хотел помочь, но что я могу теперь? – глубоко вздохнул Иван.