Читать книгу "Земля войны - Юлия Латынина"

– Я тебе советую подписать бумагу раньше, чем эта тварь вылезет у тебя через рот.

С этими словами Сливочкин кинул крысу в бидон и включил плитку. Крыса стала поджариваться и подпрыгивать, и полезла от жары в единственную дырку, которая была сверху. Шапи кричал пятнадцать минут, а потом он потерял сознание.

Сливочкин бранился, на чем свет стоит. Он велел вызвать врача, а под протоколом кое-как расписался сам.

* * *

В то самое время, когда Заур Кемиров уехал в Торби-калу, чемпион мира по кикбоксингу Ташов Алибаев по кличке Центнер остановил свой «Линкольн навигатор» на стоянке у рынка «Свободный».

Прошли две недели с тех пор, как Джамалудин запретил Ташову жениться на Диане. За эти две недели Ташов потерял двадцать килограмм и проспал не больше десяти часов. Даже после смерти матери Ташову было легче, потому что после смерти матери он очень хорошо знал, что делать, и во всех своих действиях имел поддержку друзей и единодушное одобрение всего Бештоя.

Что делать здесь, он не знал. То есть, конечно, жениться на Диане было совершенно невозможно. Ни при каких условиях Ташов не мог рисковать тем, что его детей когда-нибудь назовут детьми шлюхи.

И все же за эти две недели Ташов потерял двадцать килограмм, и дважды ночью он выходил в прихожую, вытаскивал из куртки «макаров» и засовывал его в рот. Но так как Ташов понимал, что если он убьет себя из-за женщины, он никогда не окажется в раю, он все-таки не спустил курок. Он не сомневался, что мать ждет его в раю, и он не мог допустить, чтобы она ждала напрасно.

И тем не менее спустя две недели Ташов приехал на рынок «Свободный», и, протолкавшись сквозь толпу, дошел до маленького магазинчика, возле входа в который стояли два больших горшка с фикусами.

Ташов долго стоял, собираясь с духом, а потом решительно толкнул дверь и вошел.

Покупателей не было никого. За прилавком сидел Алихан.

При виде аварца он поднял глаза от книжки, которую он читал, и вся кровь отлила от его смуглого тонкого лица.

– Где Диана? – спросил Ташов.

Мальчик сидел, не шевелясь, и Ташов внезапно понял, каким будет ответ. «Он убил ее, – подумал Ташов, – О, Аллах, он убил ее и сделал то, что должен был сделать я».

– В Турции, – ровно ответил Алихан.

Ташов открыл рот и закрыл его. Он уже хотел повернуться и уйти, но тут Алихан закрыл книжку, отодвинул ее от себя и добавил:

– Я убью тебя. Я поправлюсь и убью тебя.

– За что? – спросил Ташов.

– Ты тряпка, а не горец. Твой хозяин запретил тебе жениться на чеченке и родственнице Исмаила, и ты побежал за ним, как шавка, виляя хвостом. Вы, сюйли, хуже собак. Если твой Джамал велит тебе жениться на овчарке, ты, наверное, ее положишь в постель вместо жены. Послушай, я подумал, ты, наверное, будешь даже стирать для нее портки, как ты это делал для матери.

Ташов стал совершенно белый. Если бы такие слова сказал бы ему президент республики, он не успел бы договорить и половины фразы. А тут их говорил ему в лицо брат проститутки. Ташов повернулся и выбежал из магазинчика.

* * *

Мэр города Бештоя Заур Кемиров снова встретился с главой Чрезвычайного Комитета в девять вечера.

В Торби-кале было уже тепло, и, когда Заур приехал в резиденцию Комиссарова, он увидел, что ужин с шашлыком накрыт на берегу моря. Комиссаров и еще двое русских сидели в беседке. Кроме того, с ними был глава МВД и командир спецгруппы «Юг» Арзо Хаджиев.

Все присутствующие по-дружески обнялись с Зауром, а Федор Комиссаров посадил гостя рядом с собой и сказал:

– Вы не забыли, Заур Ахмедович, что у нас завтра очень жесткий график? В полдень мы прилетаем в Бештой, в полпервого – венки на клабище, в час – памятник, а дальше Углов подписывает документы на реконструкцию базы и улетает.

– Не забыл, – сказал Заур. – Но я хотел бы поговорить наедине.

Федор Комиссаров аккуратно обсосал баранью косточку, вытер рот салфеткой и сказал:

– Я навел справки, Заур Ахмедович, зря вы заступаетесь за этого Чарахова. Похоже, он дрянь ужасная. Во-первых, он действительно заказал убийство главы Центра «Т», а это, как вы сами понимаете, центральный террор. Во-вторых, он утверждает, что это было сделано для того, чтобы его сын получил эту должность. А в-третьих, он показывает, что эта должность была нужна вашему брату для создания на Кавказе исламского халифата. Есть, знаете ли, такая категория людей, которые, будучи загнаны в угол, начинают оговаривать кого угодно. Гаденькие такие люди.

– Вот поэтому и нужно, чтобы Шапи Чарахов вышел под подписку, – сказал Заур. – как только он выйдет под подписку, у него исчезнет стимул оговаривать людей.

Комиссаров улыбнулся и сказал:

– Как же я могу выпустить под подписку человека, который утверждает, что вместе с вашим братом собирался установить на Кавказе Халифат?

Мэр Бештоя опустил глаза и сказал:

– Я готов ручаться, что это не так.

Комиссаров усмехнулся и сказал:

– Я не советую вам ручаться за своего брата, Заур Ахмедович. Вы слишком многого о нем не знаете.

Заур промолчал. Меньше всего он собирался обсуждать своего брата в присутствии посторонних.

– Вы ведь думаете, что брат вас спас из чеченского плена? А вы никогда не задумывались над тем, что в результате этого похищения Джамалудин, которого вы прокляли и выгнали из дома, стал вашей правой рукой? И что чечены, которые вас украли, перед этим пять лет были друзьями Джамалудина?

Мэр города Бештоя вежливо улыбнулся.

– Скажи ему, Арзо, – сказал Комиссаров, – скажи ему, что Джамалудину вовсе не надо было искать, кто похитил его брата. Он это знал с самого начала. Они были в доле, все трое, Джамалудин, Арзо и Бувади. Только Джамалудин обещал Бувади, что они поделят барыш, а потом передумал и разнес ему голову. Раньше, чем тот успел пожаловаться.

Заур смертельно побледнел и оглянулся на чеченца. Лицо Арзо ничего не выражало: ни левая половинка, ни правая.

– Скажи ему, Арзо! – приказал Комиссаров, – скажи то, что ты говорил мне. Он мне не поверит, тебе, кунаку, он поверит.

Мэр резко встал.

– Не поверю, – сказал он, – ты слишком много лгал, Арзо.

И вышел из беседки.

* * *

Во дворе Заура ждали два черных джипа, доверху набитых людьми Джамалудина, в одинаковых темно-рыжих берцах под одинаковым камуфляжем. Только рожки у автоматов были разные, – у одних они были перемотаны синей изолентой, у других черной, а некоторые вообще не любили спаренных рожков.

Заур молча сел в один из джипов на заднее сиденье, и кортеж тронулся из Торби-калы.

Заур молчал всю дорогу до Бештоя. Он сказал русскому, что не верит – но это было не совсем так.