Читать книгу "Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека - Я. А. Мильнер-Иринин"

ориентироваться в художественной литературе и искусстве. Неустанных тренировок от женщины требует и спорт, в самых изящных областях которого женщины буквально царят. Удачно гармонируют с именно женским изяществом художественная гимнастика, фигурное катание на льду. Образцом изящества в соединении с неимоверной отвагой показывает себя женщина в цирковых представлениях. Во всем же сиянии своей славы женщина выступает в балете: «Балет кажется созданным специально для нее, чтобы она могла развернуть в нем все несказанное очарование, все несравненное изящество, всю светлую гармонию и пленительную грациозность, всю покоряющую красоту, одухотворенность и поэтичность женского существа» (Доброта).

Общественно-полезный творчески-созидательный труд, к какой бы области он ни относился, – главное назначение человека. В труде сказывается общественно-историческая и творчески-преобразовательная нравственно-революционная природа человека, ибо только в труде рождается новый, очеловеченный мир и новый же, очеловеченный человек. И только человек трудящийся (и женщина и мужчина) является творцом жизни и творцом истории и именно в качестве таковых реально обладает чувством собственного достоинства, душевным средством необходимым для образования себя в духовном принципе внутренней, духовной, или нравственной, свободы, «без коей всякая внешняя свобода, общественная и гражданская, превращается в пустой звук: к чему эта внешняя свобода, если отсутствует внутренняя потребность в ней?» (Доброта). Именно внутренняя, духовная, или нравственная свобода и является необходимым условием борьбы за завоевание свободы внешней (общественной и гражданской) и тождественна она революционному самосознанию.

Чувство собственного достоинства особенно сильно развито в женщине по сравнению с мужчиной, что объясняется, в частности, осознанием ею своей возвышенной материнской миссии. Ближайшим образом касается нравственного правила собственного достоинства непримиримость женщины к рабскому чувству, к чувству зависимости от кого-то и ко всякого рода соглашательству, а также к унижению человеческого достоинства не только в ней самой, но и в ком бы то ни было другом. Благодаря же женской доброте чувство собственного достоинства тесно связано со всеми остальными нравственными правилами. Так, непримиримость женщины к лживости, легкомыслию, малодушию сказывается в свете нравственных правил соответственно: правдивости, серьезности и самоотречения. В соответствии же с нравственными правилами скромности, ответственности и сострадания неприемлемы для нее самомнение, безответственность и жестокость. Жестокость же (как антипод доброты) не вяжется с изяществом женщины (органическим единством физической и духовной ее красоты), идет вразрез с ее нежностью и стыдливостью, дисгармонирует с ее любовью, контрастирует с ее материнским чувством. «А ведь перечисленными чертами исчерпывается женственность как таковая. Так сама природа женственности исключает безнравственность в принципе. И это понятно, ведь женственность определена нами как человечность в женщине, как истинная человечность в ней, тогда как безнравственность есть самая настоящая бесчеловечность». Неприятие же женщиной несправедливости, тунеядства, неразборчивости в средствах для достижения даже цели нравственной диктуется нравственными правилами, соответственно, справедливости, трудолюбия, последовательности.

Нравственное правило последовательности является необходимым душевным средством для образования себя в духовном принципе благородства с его требованием нравственной гармонии целей и средств к достижению этих целей: как цели, так и средства к их достижению должны быть обязательно нравственными и недопустимы средства безнравственные, низменные и жестокие даже ради высокой и нравственной самой по себе цели. «Простое чувство последовательности в его этической интерпретации, иными словами, последовательность как нравственное правило подсказывает человеку столь же простую, как и само это чувство, истину: ежели он не допускает безнравственного в цели именно как безнравственного, то не должен допускать его и в средстве». Для женщины (существа доброго) безнравственные средства неприемлемы особенно: «Поистине трагический разлад между нравственным характером цели и безнравственностью средства к ее реализации» крайне остро переживали из «Народной воли» именно женщины, когда народовольцы вынуждены были использовать индивидуальный террор в качестве средства борьбы за свои социалистические идеалы (Доброта).

Нравственное правило сострадания (солидарности) – необходимое душевное средство для образования себя в духовном принципе благодарности, признательности к другому за взаимное обогащение человеческой природы (сущности). Сострадание у женщины особенно впечатляюще – это «сгусток самой доброты. Подобно тому, как чувство сострадания является наиболее конденсированным выражением, или наивысшей концентрацией, чувства солидарности, оно является таковым же относительно доброты, наиболее сознательным воплощением женской доброты». Лишь в этом наиболее конденсированном, наиболее концентрированном, а главное, наиболее сознательном своем воплощении в сострадательном чувстве доброта выступает как нравственное правило – подобно всем нравственным правилам, которые именно сознательно воспитываются человеком в себе. Доброта же женщины от ее воли не зависит: она присуща женщине от природы. Вообще же доброта человека является психологической подпочвой, на которой «нравственные правила лучше (легче) всего культивируются, образуя собою уже психологическую почву (не подпочву) для образования себя в духе нравственного закона, или этических принципов истинной человечности». «Прежде всего сострадание движет людьми в борьбе за добро – сострадание к угнетенным и порабощенным, к униженным и оскорбленным, к “бедным людям”, к “Неточке Незвановой”» (Доброта). В женщине такое сострадание встречается неизмеримо чаще, чем в мужчине – ведь женское сердце более ранимо, более отзывчиво к переживаниям страдающих, нежели сердце мужское. «И если и в мужчинах это чувство сострадания (не только справедливости) подвигает на героические дела, то кто может, повторю, отрицать, что к тому чувству сострадания, которое естественно присуще женщине как человеку, примешивается еще и чувство сострадания, столь же естественно присущее ей именно как женщине, заложенное как доброта в самой природе женского начала?» (Доброта).

С женской же исконной добротой чудесным образом увязывается также и нравственное правило скромности, являющееся необходимым душевным средством для образования себя в духовном принципе мудрости: веры в человека, надежды на торжество добра и любви к жизни. Скромность гармонически соответствует женской природе, ведь несмотря на замечательные отличительные достоинства женщины (проявляющиеся в ее материнстве, доброте, изяществе, нежности, стыдливости), которые, казалось бы, могут высоко вознести ее в собственных глазах, женщине спесивое чувство превосходства совсем чуждо. И свойственно оно скорее мужчине по отношению к женщине. Чувство своего превосходства над другими, спесь, кичливость – антиподы скромности. До подобных непривлекательных чувств женщине не позволяет унизиться ее нравственная гордость, проявляющаяся в ее чувстве собственного достоинства, не допускающего унижения этого чувства не только в себе, но и в других. Благодаря своей скромности, одному из самых замечательных своих украшений, женщина по сравнению с мужчиной гораздо реже теряет веру в человека и надежду на торжество добра, реже разочаровывается в жизни под влиянием неблагоприятных обстоятельств. «Утрата веры в человека есть именно потеря человеком самого себя!» В этом и сказывается его нескромность, «не позволяющая ему долго (ровно столько, сколько надо!) и терпеливо ждать, если иного выхода нет… Ему не иначе, как немедленно, во всяком случае не иначе, как при его собственной жизни необходимо осуществление идеала (как будто бы этого не всем хотелось бы!)».

А