Читать книгу "Сплетение судеб - Александр Владимирович Чиненков"

а вы тут спрос чините. Пущай Авдошка свечу в церкви ставит, что он на неё глаз положил!

Марья застелила скатертью стол, и гости стали раскладывать на нём принесённые с собою продукты.

– Я уже не единожды говорил ей об замужестве, – сказал Комлев более радушно. – Однако за кого, разговору не велось.

– А она? – спросил всё это время молчавший Архип.

– Ревёт белугой. Мол, за Луку она просватана – и всё тут. Об нём, мол, только и мыслю зараз!

– Так ведь помер он? – снова спросил Архип. – Я ж его сам в гробу в Сакмарск привёз.

– Да ей хоть кол на голове теши. Живёт, мол, Лука в сердце еёном и завсегда будет жить там. «Дочка, – сказал я тогда, – ведь схоронили его на кладбишше!» – «Нет, батюшка, – сказала она, слезами умываяся, – он завсегда для меня живёхинек! Я ведь клялась ему, что ни за кого боля не выйду!»

Егор замолчал, пожал плечами и продолжил:

– Мать-то ей тожа вталдычивала, что, дескать, негоже в девках до старости сиживать. А Авдошка в слёзы, закрыла лицо руками и вон из избы. Вишь, какая она у меня?

– Егор, а ты вот отец ей али нет? – снова подал голос атаман, успев отхлебнуть медовухи из бутыли. – Почто казаков срамишь перед Ляксандром Прокофьевичем? Да где это видано, чтоб у девки спрашивали, за кого она замуж желает? Родители сами ведают, за кого своё чадо выдать. А опосля всё стерпится-слюбится!

– Дай-то Господь! – уже в который раз вздохнул Комлев. – Только вот пужаемся мы, что дочка наша умом тронется апосля али руки на себя наложит!

– Я пойду за ней, – поднялся со скамьи Архип. – Надо сперва успокоить Авдотью, вразумить её. Да и растормошить маленько!

Он сделал шаг в сторону печи, но вдруг остановился; из-за занавески вышли Мариула и Авдотья. Архип растерялся и заморгал.

– Слава Господу, – улыбнулась мужчинам ведунья, прижимая девушку к себе. – Вы как будто испужались нас? Что рты-то поразявили? Вот мы, живы и во здравии! Ступай за женихом, Архипушка, а мы покуда невестушку в порядок приведём.

Архип вышел в сени и позвал в избу нервно расхаживающего по двору Демьяна. Он приветливо помахал рукой толпящимся за воротами людям, после чего вошёл в избу следом за Демьяном.

– Где она? – спросил тот, остановившись у порога.

– В избе, – ответил Егор Комлев, привстав из-за стола. – За печкой она, с бабами.

– А позвать её нельзя?

– Да ты присаживайся на скамью вон, торопыга. Всему свой черёд.

Демьян, белый как мел, послушно уселся на указанное ему место. Из-за печи вышла Комлева Анисья и присела за стол рядом с мужем. Демьян вспыхнул, его лицо вдруг окрасилось, а на широком лбу заблестели капельки пота.

– Ну что? – спросил он, напрягшись. – Вы отдаёте Авдотью за меня?

– Эдакие вопросы сваты задают, – ответила Анисья, тоже краснея.

– А я что, не эдак чтой-то брякнул?

– Помолчи, – нахмурился граф, посмотрев на своего бывшего крепостного и слугу строгим взглядом. – Соблюдай обычаи казаков, раз среди них жить собрался!

– Не корите меня, Ляксандр Прокофьевич, – промычал, сконфузившись, Демьян, опуская голову. – Я аж трясусь весь в ожидании. А вдруг не согласная она?

– Да кто её спросит, Демьян? – ухмыльнулся атаман Донской, наливая в чашу ещё медовухи. – Видишь, какие люди уважаемые за тебя девку сватают? Разве мы достойны отказа?

Шторка у печи снова раскрылась, и перед сватами появилась Авдотья. Мариула и Марья так привели её «в порядок», что у вытаращившего глаза Демьяна отпала челюсть.

– Вот и «товар» налицо! Погляди-ка, купец? – улыбнулась ему Мариула. – Всё ещё люба тебе сея девица красная?

– Я жить без неё не мыслю! – выдохнул Демьян, снова бледнея.

– Дык что, родители, отдаёте доченьку за жениха нашего? – обратилась Мариула к родителям Авдотьи.

Те, не говоря ни слова, лишь утвердительно кивнули.

– А ты, дева красная, согласна ли выйти замуж за купца нашего? – спросила Мариула у девушки.

– Да, – еле слышно прошептала Авдотья и сделалась красной, как и надетый на неё сарафан.

– Вот и ладненько, голуби, – улыбнулась ведунья. – Вот и сказ весь! А теперь и о свадебке покалякать пора, раз со всех сторон согласье получено. Ну что, вскипел что ль самовар-то ваш, хозяева?

Гости вышли из-за стола только вечером, обговорив все тонкости и назначив день свадьбы. Хозяева вышли на крыльцо их проводить. Успевший хорошо набраться медовухи атаман Донской пьяно хмыкнул и указал Демьяну на огромную кузнечную наковальню, стоявшую посреди двора.

– Слышь, жених, уговор наш не запамятовал с радости-то? – спросил он.

– Какой? – спросил Демьян, который позабыл от счастья всё на свете, не то что какой-то уговор.

– А эдакий, – хохотнул атаман. – Ты посулил мне, что ежели Авдошку засватаем, то наковальню эту вот по двору протащишь!

– Да будя тебе, Данила? – посмотрел на него с укоризной Егор Комлев. – Али сам запамятовал, когда мы её вчетвером с телеги сгружали? Чуть пупы не надорвали, а ты…

– Ладно, пущай хоть от землицы оторвёт, – согласился атаман. – Тогда считать будем, что уговор зараз им исполнен!

Демьян отпустил руку Авдотьи, улыбнулся и подошёл к наковальне.

– Уговор дык уговор, – сказал он и повернулся к воротам, которые, как воробьи, облепили любопытные сакмарцы. – А ну разбегайсь! – крикнул он, беря тяжеленную наковальню за острый узкий конец. – Не то ещё кого покалечу ненароком.

Легко оторвав наковальню от земли, Демьян отвёл руку чуть назад, закусил нижнюю губу и с такой силой швырнул многокилограммовую железяку, что она, перелетев через ворота и дорогу, грохнулась в кусты у соседского плетня, наполовину зарывшись в землю.

Толпа охнула и притихла. Люди были поражены сверхъестественной силой молодого гиганта.

– А теперь твой черёд, атаман! – подмигнул он ошалевшему от увиденного Даниле.

– Мой? – пробормотал тот сконфуженно. – А я-то что сделать должен?

– Занести наковальню обратно, – напомнил ему Демьян. – Но ежели сам не смогёшь, то подсоблю зараз.

– Господи, только в обрат не кидай! – воскликнул Егор. – Не дай Господи ворота снесёшь али избу порушишь!

– Ничего, я поставлю её на место, – успокоил будущего тестя Демьян. – А не то и взаправду могу не рассчитать свою силушку!

* * *

Если кто-нибудь касался кожаных мешков хоть пальцем, Нага в судорогах падал на землю, потом постепенно приходил в себя. Перед его глазами словно рассеивался туман. Он обнимал руками мешки и как бы впервые знакомился с каждым из них. Нага ласково гладил их ладонью, глупо улыбался и почему-то облизывался.

Часто случалось, что горло у него вдруг пересыхало и горело. Он бормотал бессвязные слова, и когда кто-нибудь из жалости подходил в это время к нему, он шептал: «Воды… дайте мне