Читать книгу "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов - Диоген Лаэртский"

Во всем я счастлив, кроме одного:Мне не везет, я знаю, на Клеанфа[622].

Слава его в искусстве диалектики была такова, что многим казалось: если бы боги занимались диалектикой, они бы занимались диалектикой по Хрисиппу. Содержания у него было в избытке, но стиль был неровный. А трудолюбием он превзошел всех и каждого – это видно из его сочинений, число которых свыше 705. Впрочем, он умножал свои сочинения тем, что по нескольку раз обрабатывал одно и то же, писал обо всем, что попадется, многократно поправлял сам себя и подкреплял себя множеством выписок: так, в одном сочинении он переписал почти целиком «Медею» Еврипида, и недаром какой-то его читатель на вопрос, что у него за книга, ответил: ««Медея» Хрисиппа!» А когда Аполлодор Афинский в «Собрании учений» желает доказать, что сочинения Эпикура, написанные с самобытной силой и без помощи выписок, гораздо обширнее книг Хрисиппа, он говорит дословно вот что: «Если бы из книг Хрисиппа изъять все, что он повыписал из других, у него остались бы одни пустые страницы!» Так пишет Аполлодор. А старуха, сидевшая при Хрисиппе, говорила, будто он сочиняет по пятьсот строк в день, – так сообщает Диокл.

К философии он пришел оттого, что наследственное его имущество отобрали в царскую казну, – так говорит Гекатон. Телом он был тщедушен, как можно видеть по памятнику на Керамике, который почти весь заслонен соседней конной статуей, – за это Карнеад называл его не Хрисиппом, а «Крипсиппом», что значит «спрятанный за лошадью». Кто-то его попрекнул, что он не ходит слушать Аристона, как все. «Если бы я делал, как все, я не был бы философом», – ответил Хрисипп. Какой-то диалектик нападал на Клеанфа, предлагая ему софизмы; Хрисипп сказал ему: «Перестань отрывать старика от дел поважнее, предлагай свои безделки нам, молодым!» В другой раз кто-то подошел к нему с вопросом и наедине разговаривал добропорядочно, а завидев подходивший народ, стал браниться; Хрисипп ему сказал:

– О брат мой, брат, безумствует твой взор;Как скор твой путь от разума к безумству![623]

На попойках он вел себя мирно, хотя и нетвердо стоял на ногах. «У Хрисиппа пьянеют только ноги», – говорила его рабыня. О себе он был такого высокого мнения, что на чей-то вопрос: «Кому поручить мне сына?» – он ответил: «Мне: ведь если бы я считал, что кто-то есть лучше меня, то я сам бы пошел к нему за философией». Вот почему о нем говорили:

Он лишь с умом; все другие безумными тенями веют[624].

И еще:

Не будь Хрисиппа, не было б и Портика[625].

Однако в конце концов он ушел к Аркесилаю и Лакиду и с ними занимался философией в Академии. Вот почему и про обычаи он рассуждал как «за», так и «против», и о величинах и множестве – по академическому образцу.

Когда он вел занятия в Одеоне[626], говорит Гермипп, один из учеников позвал его к жертвенному пиру; здесь он выпил неразбавленного вина, почувствовал головокружение и на пятый день расстался с жизнью, семидесяти трех лет от роду, в 143-ю олимпиаду; так пишет Аполлодор в «Хронологии». Наши о нем шуточные стихи таковы:

Хлебнув вина до головокружения,Хрисипп без всякой жалостиС душой расстался, с родиной и с Портиком,Чтоб стать жильцом аидовым[627].

Впрочем, иные говорят, будто умер он от припадка хохота: увидев, как осел сожрал его смоквы, он крикнул старухе, что теперь надо дать ослу чистого вина промыть глотку, закатился смехом и испустил дух.

Был он, по-видимому, безмерно надменен: среди стольких своих сочинений он ни одного не посвятил ни одному из царей, – как говорит Деметрий в «Соименниках», ему довольно было одной его старухи. Когда Птолемей обратился к Клеанфу с просьбой приехать к нему или кого-нибудь прислать, то Сфер поехал, а Хрисипп уклонился. Зато двух сыновей своей сестры, Аристокреонта и Филократа, он вызвал к себе и воспитал при себе; и он первый отважился вести занятия в Ликее под открытым небом (как рассказывает тот же Деметрий).

Был также и другой Хрисипп, книдский врач, у которого много позаимствовал Эрасистрат, по собственному его признанию; и еще один, сын предыдущего, придворный врач Птолемея, которого оболгали, привлекли к ответу и наказали бичами; и еще один, ученик Эрасистрата, и еще один, написавший книгу «О земледелии».

Философ известен также и вот какими рассуждениями. «Кто раскрывает таинства непосвященным, тот кощунствует. Но первосвященник именно раскрывает их непосвященным. Стало быть, первосвященник кощунствует». Далее: «Чего нет в городе, того нет и в доме. В городе нет колодца. Стало быть, и в доме нет колодца». Далее: «Вот голова; она не твоя. Стало быть, есть голова, которой ты не имеешь. Стало быть, у тебя нет головы». Далее: «Если некто находится в Мегарах, он не находится в Афинах. Человек находится в Мегарах. Стало быть, в Афинах людей нет». Далее: «То, что ты говоришь, проходит через твой рот. Ты говоришь: телега. Стало быть, телега проходит через твой рот». И еще: «Чего ты не потерял, то ты имеешь. Рогов ты не потерял. Стало быть, ты рогат»[628].

Иные порицают Хрисиппа за то, что многое у него написано гадко и непристойно. Так, в сочинении «О древних философах природы» он выдумывает гадости про Геру и Зевса и целых 600 строк пишет такое, чего никому не повторить, не замарав рта. Говорят, что эта выдуманная им история (хоть, может быть, как физика, она и хороша) под стать не богам, а блудилищам и что ее не упоминают даже составители списков книг: нет ее ни у Полемона, ни у Гипсикрата, ни даже у Антигона, так что выдумана она им самим. А в сочинении «О государстве» он дозволяет сожительствовать и с матерями, и с дочерьми, и с сыновьями; то же самое пишет он и в книге «О вещах, которые сами по себе не предпочтительны», в самом начале. А в III книге «О справедливости», около 1000-й строки, он даже повелевает поедать покойников. И во II книге «О средствах к жизни», размышляя, по его словам, на какие средства жить мудрецу, он пишет: «А зачем ему добывать средства к жизни? Если для того, чтобы жить, то ведь жизнь безразлична; если для наслаждения, то и оно безразлично; если для добродетели, то добродетель сама довлеет для счастья. Смехотворны и сами источники этих средств к жизни. Брать у царя? тогда придется ему подчиняться. Пользоваться дружбой? тогда дружба покупалась бы за деньги. Жить мудростью? тогда мудрость сдавалась бы внаймы». Вот какие выставляются против него упреки.