Читать книгу "Главный финансист Третьего рейха. Признание старого лиса. 1923-1948 - Яльмар Шахт"

Возможность реализовать свои намерения представилась Герингу на партийной конференции 1936 года. Моя неустанная борьба за сохранение и экономное использование сырья и иностранной валюты и постоянное настаивание на сдерживании гонки вооружений, должно быть, постепенно стали действовать Гитлеру на нервы. За несколько дней до открытия конференции в сентябре 1936 года Гитлер сообщил мне, что намеревается провозгласить на конференции новую экономическую программу, но не дал мне никакого представления о содержании этой программы. Я сразу же почувствовал опасность и попытался связаться с военным министром Бломбергом. Это был единственный из министров, к которому Гитлер мог прислушаться. Бломберг не поддержал меня. После того как я снова подробно разъяснил экономическое положение, он набрался храбрости и признал:

— Полностью сознаю, что вы правы, господин Шахт, но, знаете, я убежден, что фюрер найдет выход из наших затруднений.

Что еще я мог сделать, кроме как откланяться со словами:

— Дай бог, чтобы ваши слова оправдались.

На конференции Гитлер изложил автаркическую программу — так называемый четырехлетний план, — а Герман Геринг был назначен ее выполнять. Для этого Геринг создал организацию, которая вскоре набрала штат в семьсот сотрудников, почти как в министерстве экономики.

Четырехлетний план достиг сравнительно малого в смысле положительных результатов, за исключением того, что вокруг него часто поднимался ненужный шум. Это вызвало широкое и быстрое возобновление охранительных приготовлений за рубежом, где я всегда старался работать без фанфар. Что бы ни завершалось успехом в четырехлетием плане, это было не что иное, как продолжение мер, которые я начинал в министерстве экономики. Теперь, однако, все делалось в спешке и преувеличивалось. Экстракция бензина из угля была организована мной. То же следует сказать об оснащении китобойного флота. Производство штапельного волокна в промышленных масштабах тоже было организовано благодаря принятым мной мерам. Четырехлетний план не выдвинул ничего нового — он просто наладил прежние производства в широких масштабах.

Расширение горных разработок тоже было начато мной. В конце 1937 года я связал их с четырехлетним планом и развитием промышленности, когда меня застало совершенно врасплох образование государственного концерна Hermann Goering Works. Не миллионы, но миллиарды марок вложил Герман Геринг в эксплуатацию так называемого Зальцгиттерского месторождения железной руды в Брюнвике. Сразу выяснилось, что при преобладающих методах обогащения руды это месторождение так и не станет рентабельным концерном, поэтому Hermann Goering Works выкупал каждое предприятие подобного профиля, до которого доходили его руки, — предприятие, которое приносило прибыль и помогало до некоторой степени прикрыть потери в ходе переработки руды. Необходимые средства — вместе и по отдельности — рейху следовало собирать посредством займов или оплаты акций.

Сначала я попытался продолжить работу министерства в соответствии и параллельно с четырехлетним планом, но очень скоро натолкнулся на меры, с которыми не хотел и не мог согласиться.

17 декабря 1936 года Геринг организовал встречу большого числа ведущих предпринимателей, чтобы ознакомить их с его планами. На этой встрече он выдвигал одну за другой идеи, которые явно противоречили любой политической системе и любому экономическому принципу. Если кто-либо ввозил в страну иностранную валюту (легальным или нелегальным способом), его никто бы не останавливал. Наказанию должны были подвергаться только те люди, которые прибегали к незаконным методам, но не привозили иностранную валюту. Геринг требовал, чтобы промышленность производила продукцию, независимо от прибылей и потерь.

Через несколько недель по случаю моего шестидесятилетия состоялась особая встреча в Национальной промышленной палате, на которой мне надлежало выступить. Это была практически та же аудитория, перед которой выступал Геринг. Когда я коснулся его заявлений — хотя без упоминания его имени, — каждый понимал, что мои замечания адресованы Герингу.

«Господа, — начал я, — хочу прежде всего со всей серьезностью указать на фактор, который является абсолютно фундаментальным в искусстве управления: никакая экономика не может функционировать и процветать в любом государстве, которое не опирается на прочно устоявшиеся принципы закона и порядка. Одной из целей законодательства, среди прочих, является гарантия действенности национальной экономики. Поэтому, господа, если кто-нибудь говорит: «Пренебрежение законом и правилами, установленными законом, не важно — это вообще ничего не значит», то я предупреждаю, что буду возбуждать судебные иски против любого лица, которое станет уклоняться от выполнения правил, установленных законом».

Это был выпад в сторону валютной политики Геринга. Нижеследующие высказывания направлялись против концепции предпринимательства, которой придерживался Геринг. «Вся работа, совершаемая не на экономических принципах, ведет к потерям. Когда кто-то говорит: «Ваше дело — производство, производите ли вы на экономически выгодной основе или нет, не важно», то я скажу, что, когда вы производите на экономически невыгодной основе, вы проматываете ценную субстанцию, из которой состоит немецкий народ. Если я посеял центнер зерна на акр, а урожай составил всего лишь три четверти центнера, то это такой кретинизм, который трудно вообразить. Не могу и не смею потворствовать неэкономическим методам лишь потому, что мне понравилось так поступать. Поступая так, я поглощаю жизненные силы немецкого народа».

Я полностью сознавал остроту своих реплик и конфликта с Герингом, к которому они могут привести. Заключил выступление следующими словами: «Поэтому, друзья, если мне дадут возможность продолжать работу с вами какое-то время…»

Окончание моей официальной экономической деятельности было не за горами.

К концу июля 1937 года Геринг издал приказ по горной промышленности без предварительного его обсуждения со мной и моей оценки, хотя надзор за работой горной промышленности находился в моей компетенции. Далее, он предложил, чтобы я востребовал последнюю иностранную валюту, еще остающуюся в частных руках, и использовал ее для импорта сырья из-за границы. Я воспользовался этими двумя акциями для проведения фундаментальной разграничительной линии между представлениями Германа Геринга об экономике и моими собственными представлениями в письме от 5 августа 1937 года, из которого воспроизвожу несколько выдержек:

«Благодаря инициированной мной новой торговой политике импорт сырья и полуфабрикатов возрос с 26 миллионов тонн до не менее 40 миллионов. В свете этого очевидно, что внешняя торговля предоставила нам быстрый и лучший шанс увеличить поставки сырья. Я воспользовался случаем перевести наш экспорт в страны, снабжающие нас сырьем, и посредством специальной клиринговой системы избегнуть оплаты наличными иностранной валютой.

Снова и снова я подчеркивал необходимость увеличения экспорта и делал все возможное, чтобы добиться этого. Излишняя загрузка нашей промышленности внутренними заказами, естественно, снижала готовность промышленных предприятий экспортировать. Излишнее отвлечение сырья и рабочей силы на строительство государственных зданий, производство вооружений и четырехлетний план угрожает вызвать падение нашего экспорта. Хочу выразиться совершенно ясно, что если произойдет уменьшение резервов иностранной валюты, поступающей к нам через экспорт, то логично ожидать так же замедления поставок сырья, а это приведет к дальнейшим затруднениям в строительстве зданий, производстве оружия и выполнении четырехлетнего плана.