Читать книгу "Величайшая любовь - Кэтрин Кингсли"

– Ты лжешь! – воскликнула она, побелев как мел. – Он никогда бы не сказал такого!

– Потому что таким образом обличил бы и себя самого? Тем не менее Сирил рассказал мне все. Рассказал, как ты впервые его соблазнила, и рассказал, как вы использовали Клоуз для своих тайных встреч. Повторю, Сирил рассказал мне все. И он без колебаний подтвердит мои слова, если понадобится.

– А твой драгоценный Сирил не рассказал тебе, почему у его отца случился апоплексический удар? – прошипела Жаклин. – Не потрудился ли он упомянуть о том, что граф, вошедший в спальню, обнаружил его между моих ног. Он рассказал тебе, как хохотал над старым дураком, когда тот, пошатываясь, вышел? Можешь представить эту картину? Представь, пожалуйста. Это доставит мне огромное удовольствие.

Николас, не выдержав, отвернулся; он не мог видеть торжествующий блеск в глазах этой хищницы, и он слишком хорошо представлял себе эту картину, объяснявшую почти все.

– Боже мой… – пробормотал он, снова поворачиваясь к Жаклин. – Насколько же ты порочна. Ты просто дьявольски развратна. Теперь я понимаю, почему ты начала давать дяде отраву. Если бы он поправился, ты бы мигом вылетела из Рэйвенсволка, даже дух перевести не успела бы. Да, конечно, ты не желала ему смерти, потому что тогда Сирил унаследовал бы поместье и вышвырнул бы тебя вон. Всего лишь щепотка аконита в день – идеальное средство, не так ли? Ох, Жаклин, не смотри на меня с таким удивлением. Нам кое-что известно о гадостях, которые ты творила. А вот ты не знала, что твой дорогой супруг уже на пути к выздоровлению. Ему перестали давать твои якобы лечебные отвары. Маргарет и Джорджия об этом позаботились. Скоро мой дядя вернется к нормальной жизни, и когда это произойдет… Не думаю, что в Рэйвенсволке тебя ждет радушный прием. Думаю, эпоха твоего правления закончилась, Жаклин, и тебе остается лишь одно…

– Что именно? – спросила она с дрожью в голосе.

– Изгнание. То есть, то, чего ты некогда пожелала мне. Ты, кажется, любишь Италию? Она подойдет? Но, наверное, тебе придется отправиться еще дальше, когда и до этой страны дойдут слухи о твоих делишках, – а это несомненно случится. Однако ты можешь избежать распространения порочащих тебя сведений, если покинешь Англию в течение двадцати четырех часов. Обещаю, в этом случае я никогда не скажу ни слова против тебя. А вот что может сказать Сирил или твой супруг, – за это я поручиться не могу. Но полагаю, что ни Сирилу, ни твоему мужу не захочется обсуждать твои поступки. Я лично предпочел бы, чтобы твое постыдное поведение не стало достоянием гласности. Решать тебе. Итак…

– Ненавижу тебя, Николас Дейвентри, – прошипела Жаклин. – Я тебя ненавижу! Ты с самого начала был у меня бельмом на глазу!

– Мне кажется, все было наоборот. Вспомни, разве я пытался хоть как-то привлечь твое внимание? А Сирил?.. Нет, ты сама навлекла на себя все эти неприятности. Ты оклеветала свою сестру, и не исключено также, что ты убила своего первого мужа, – хотя доказать это я, к сожалению, не могу. Кроме того, ты травишь своего второго мужа, и ты спала с его сыном. А до этого ты обвинила меня в мерзком преступлении и вываляла в грязи имя собственной племянницы. Картина получается малопривлекательная. Двадцать четыре часа, Жаклин. Этого времени вполне достаточно, чтобы собрать самые необходимые вещи. Я прослежу, чтобы остальное тебе выслали. Какое-то время ты, конечно же, будешь тянуть деньги из моего дяди, но тем не менее я готов предложить тебе приличное содержание – при условии, что ты никогда больше не появишься в Англии. И ты подпишешь письмо, в котором откажешься от всех претензий на поместье Рэйвен. – С этими словами Николас достал из кармана сложенный лист бумаги.

Жаклин схватила письмо и быстро пробежала его, держа листок дрожащими руками.

– Думаешь, я настолько глупа? – сказала она с усмешкой. – Здесь говорится, что ты принимаешь на себя все финансовые обязательства, – но у тебя нет денег, это всем известно.

– Ошибаешься. Но если ты не веришь мне, то можешь отклонить мое предложение. Никакого другого предложения от моей семьи не будет, в этом могу тебя заверить.

– А как я могу быть уверена, что деньги будут поступать? И что, если ты умрешь раньше меня?

– О боже, какая предусмотрительность! Вообще-то здесь оговорена и такая возможность. Прочитай повнимательнее последний параграф, в нем гарантируется пожизненный пенсион – независимо от каких-либо обстоятельств.

Жаклин взяла перо и, обмакнув его в чернила, вывела свою подпись. После чего оттолкнула бумагу – словно та жгла ей пальцы.

– Вот. Будь по-твоему. Мне теперь все равно. В любом случае мне никогда не нравился английский климат.

– В таком случае… Прощай, Жаклин. Но помни, в документе, который ты только что подписала, оговаривается: если ты появишься на британских берегах, денежные поступления будут тотчас прекращены. Они будут прекращены также и в том случае, если ты снова попытаешься опорочить кого-либо из членов моей или своей семьи. Понятно?

Жаклин понуро склонила голову.

– Вот и хорошо, – кивнул Николас. – Что же касается твоего внезапного отъезда, то тебе, полагаю, срочно потребовалось поправить свое здоровье в какой-нибудь южной стране континента.

– Я могу представить и другие причины! – выпалила Жаклин. – И должна сказать, что буду счастлива никогда больше не видеть кого-либо из Дейвентри! Вы жалкие, бесхребетные и беспринципные людишки! – Она подошла к двери, взялась за ручку и, бросив взгляд через плечо, добавила: – Я пришлю тебе адрес. Рада, что больше тебя не увижу.

– И я тоже этому рад, – с невозмутимым видом ответил Николас. Когда же дверь за Жаклин закрылась, он опустился в кресло и закрыл лицо ладонями.

В этот вечер Николас был очень молчалив, и Джорджия, понимавшая состояние мужа, не донимала его расспросами. Он вкратце передал ей состоявшийся разговор, и Джорджия знала, что он расскажет все подробности, когда сочтет нужным и уместным. Главное же – Жаклин наконец-то исчезла из их жизни, исчезла навсегда.

Когда Сирил с Паскалем вернулись с верховой прогулки, Николас сразу же пригласил кузена в свой кабинет. Через некоторое время Сирил вышел и, бледный как смерть, поднялся в свою спальню. После чего в этот день уже не спускался.

Николас не сказал, о чем они говорили, но было ясно, что разговор не доставил удовольствия ни одному, ни другому.

За ужином Джорджия безо всякого аппетита ковыряла кусок тушеной телятины, размышляя о сложившейся ситуации. Пусть Жаклин изгнана, – но она продолжала оказывать влияние на их жизнь. Из-за этой порочной женщины печаль наполнила их дом, и было очень неприятно это сознавать.

Поздно вечером в гостиную зашел Паскаль в ночной рубашке.

– Месье, – тихо сказал мальчик, – я беспокоюсь за Сирила. Я постучал в его дверь, чтобы пожелать ему спокойной ночи, но он не ответил. И я слышал, как он плакал.

– Да, я знаю, Паскаль. Твоему другу надо разобраться в довольно сложных вещах, поэтому сейчас ему необходимо побыть одному. Надеюсь, завтра ему станет лучше.