Читать книгу "Чеченский бумеранг - Николай Иванов"

Однако ни времени, ни возможности на это не дали. Чеченцы, видать, мало смотрели фильмов, где перед убийством киллеры резвятся с жертвами до тех пор, пока не приходит помощь. А может, как раз смотрели и не желали подобного развития сюжета. Асланбека сменил напарник, и это показалось Павлу Сергеевичу плохим знаком: аккуратный и короткий ствол Макарова на посту у потного лба сменил толстый, длинный пистолетный глушитель. И прежде чем хозяин дачи сумел что-то предпринять, волосатый палец на спусковом крючке дернулся. У памятника, замершего в недоверии, что можно вот так, запросто, потерять жизнь, в голове вспыхнула яркая точка, поглотившая в себя, как в черную дыру, остальной мир.

Следивший за Вениамином Витальевичем охранник бросился к креслу, но толстяк обмяк, лишившись сознания. Зато стрелок без суеты протер пистолет платком, вложил его в пухлую влажную руку свидетеля. Асланбек тем временем нажал на черный язычок зажигалки, высвобождая из ее узенького пластмассового тельца веселенький, пузатенький для такого возраста и росточка желтый огонек. Поднес его к бахроме тяжелых ночных штор. Пламя, тонкую ножку которого могли в любое мгновение перекрыть, охотно покинуло отчий дом, перепрыгнув с ненадежного основания на атласный простор. И тем спаслось.

Предположить, что могло произойти на даче, Зарембе труда не составило: слишком торопливо покинули дом чеченцы. И руки были уже свободны, и в машину запрыгнули, не боясь помять костюмы. Неужели выполнили за него черновую работу?

Но подполковнику требовались гарантии, и он скорым шагом, переходя порой на бег, приблизился к полуоткрытой калитке. И как недавно в узкую щель машины рассмотрел чеченцев, так и здесь увидел в окне пламя. Еще, наверное, можно было попытаться кого-то спасти. Затушить огонь. В крайнем случае, вынести трупы. Но спецназовец не позволил себе жалости. Бумеранг вернулся. И он, Заремба, никогда не то что не подставит под удар вторую щеку, а и не забудет первой пощечины. Змеиное гнездо должно сгореть. Вместе с хозяином.

И рефлексии не будет. Слишком долго и громко вокруг орали о всепрощенчестве, а в результате наглые стали еще наглее, а совестливые получили новые удары. Россия, не встречающая со стороны гнусавой власти сопротивления насилию и хамству, сама превращалась в криминальное государство.

Так что жаль единственного: что его опередили, что не он самолично вырвал жало. Не насладился страхом врага. И посмотреть хотелось, кто он такой, Павел Сергеевич. Увидеть глаза в глаза нынешнюю власть. Рассмотреть ее черты, почувствовать запах. Чтобы запомнить навек и никогда не касаться.

Но в то же время не был бы он командиром группы, погибшей в Чечне, если бы лишь удовлетворился местью к Павлу Сергеевичу. Приговор привели в исполнение те, с кем он бился насмерть в Грозном и под Самашками. Кто теперь, благодаря тому же Павлу Сергеевичу, спокойно раскатывает по России, да еще определяет, кому жить, кому сгорать в собственных квартирах. И этому тоже не бывать!

Достал трофейный можайский мобильник, нажал «02». На ходу, сворачивая в узенькие проулки, проговорил дежурному:

– В «Долине нищих» убийство. Киллеры в черном джипе, номер 660, две минуты назад тронулись в сторону Москвы. С водителем их четверо, чеченцы, вооружены. Одна из дач ими подожжена, вызовите пожарных.

– Кто говорит?

– Держите чеченцев.

– Спасибо, принято.

Даже не став отключать трубку, подполковник со всего размаха запустил ее в очередную красную стену. Удар получился глухой, но даже кожаная обертка не выдержала его, выплеснув из себя блестящие осколки. Все. Теперь Зарембу ничто не связывало с прародителями «Кобры». Только карта с отметками могил его подчиненных.

Глава 18

Лебеди войн не прекращают

…Я метался под красными сводами метро «Красные ворота», догадываясь, но не желая верить, что Заремба решил не встречаться со мной.

– Черт бы побрал твое благородство, – бормотал я, не обращая внимания на шарахающихся от меня, как от сумасшедшего, пассажиров.

Сумасшедшим легче: у них, наверное, нет чувства вины и бессилия.

Кроме того, что я вознамерился не слушать Зарембу и следовать на дачу вместе с ним, меня жгли новости и по журналам. Они никоим образом не касались подполковника, но хотелось добавить к характеристике Павла Сергеевича, да и Венички тоже, пару штрихов, добытых в Министерстве сельского хозяйства и Генштабе.

– Это смерть земле, растениям, сельскому хозяйству, – замахал на меня руками пойманный перед входом в Минсельхоз старичок, похожий на Мичурина, едва я заикнулся ему о пестицидах. – Мы давно от них отказались.

– То есть резона везти их из-за границы к нам нет?

– Да это те же самые радиоактивные отходы, что мы принимаем от Запада и закапываем у себя. Пестицидами если что и делать, то выжигать траву на аэродромах.

– То есть употреблять их в качестве удобрений нельзя, – я все докапывался до истины, не боясь выглядеть тупым.

– Молодой человек, возьмите словарь и прочтите, что такое пестициды. И поймете, почему нам их сплавляют по дешевке, – не выдержал моей настырности Мичурин и заторопился в здание.

«При систематическом применении стойких пестицидов наблюдается загрязнение ими окружающей среды, что приводит к уничтожению полезных насекомых, птиц, рыб, зверей, а также отравлению людей», – разъяснил мне энциклопедический словарь. Браво.

Теперь не сомневался, что и со строительством порта в Геленджике не все обстояло чисто, ежели дело в свои руки взял Павел Сергеевич. А он очень настаивал с первых же номеров дать материалы о пагубности строительства.

В Генштабе особо за рукав никого не поймаешь, и пришлось звонить официально, представляться и набиваться на консультацию к военным экологам.

– Вам по данному вопросу скорее надо обращаться в ФСБ, чем к нам, – с первых слов подтвердили мои опасения в Генштабе.

– Не понял.

– По части экологии просчеты самые скрупулезные, и результаты положительные, – не захотели развивать дальше эту тему экологические полковники.

– Но почему сыр-бор?

– А потому, что нашему противнику, которого по утверждению МИДа у России вроде нет, невыгодно, чтобы у нас на Черном море появился свой глубоководный порт. Им важнее контролировать нас в Севастополе, – объяснили мне, как маленькому. – Вот и капнули нашим «зеленым» два миллиона долларов на всякие митинги и поддержку общественного мнения. И строительство приостановили. Теперь ясна вдруг вспыхнувшая забота наших юных натуралистов, ринувшихся в Геленджик?

Теперь становилось ясно. Особенно то, в каком дерьме я мог оказаться, не появись Заремба.

– Кстати, посмотри, что означает слово «Геленджик», – посоветовали и в Генштабе залезть в словари и историю.

Залез. Геленджик – это «город белых невест». Отсюда в Турцию увозили в неволю русских красавиц. Скоро вывезут всю Россию. А мы при помощи Павла Сергеевича и Венички поможем. За тридцать сребреников…