Читать книгу "Я жду тебя - Рангея Рагхав"

Теперь он уже не прежний покорный Сукхрам.

«Богатство! Перед ним преклоняется весь мир. Вся деревня будет у моих ног, когда я завладею сокровищами. Даже отец Нареша забудет о своей касте и первым прибежит на поклон. Богатство! Груды золота и брильянтов!» — проносилось у него в голове.

Страсть к богатству, пробудившаяся в его душе, не давала ему покоя.

— Пошли, Чанда, — внезапно проговорил Сукхрам, решительно поднимаясь. — Может быть, я еще увижу тебя во дворце. Видно, судьба избрала тебя, чтобы осуществить то, чего не смог сделать я.

Чанда взяла факел и, накинув на себя мешковину, прикрыла его. Теперь факел был надежно защищен от дождя. Сукхрам положил спички в карман куртки и потуже затянул дхоти. Чанда подоткнула подол юбки, закрепила его сзади, и они вышли на улицу.

Дождь лил как из ведра. Дул резкий пронизывающий ветер.

— Вода в озере вышла из берегов. По краю идти опасно, — сказал Сукхрам. — Берег весь размыло. Пошли в обход.

Чанда повернула к зарослям кустарника. Вода затопила все. В саду не было видно тропинок, и в любой момент можно было угодить в яму. Чанда поскользнулась, но Сукхрам успел подхватить ее. Теперь они шли осторожнее, ощупывая каждый шаг. Кругом все окутала сизая дымка. Мраморный дворец, омытый нескончаемыми потоками воды, тускло поблескивал в свете уходящего дня. Мокрые листья вздрагивали под тяжелыми дождевыми каплями. Казалось, они дрожат от холода. Издали в окнах хижин мерцали огни. Сукхрам и Чанда, хлюпая по воде и проваливаясь в неглубокие ямы, упорно продолжали свой путь.

Мешковина намокла и отяжелела. Стоило им хоть слегка приподнять ее, как холодные струи ударяли в лицо. Лес, шумевший слева от них, изнемогал в борьбе со стихией. По нему с сердитыми всплесками хлестали потоки косого дождя, напоминавшие гигантских сказочных драконов. Подмытые глыбы земли то и дело обрушивались в пруд.

Когда Сукхрам и Чанда добрались до крепостного водоема, их оглушил могучий голос озера. Сотни бурных потоков с грохотом низвергались в него. Прибрежная трава, которая еще до вчерашнего дня поднималась чуть не в рост человека, сегодня едва проступала над водой.

Миновав водоем, Сукхрам и Чанда добрались до входа в крепость.

— Иди сюда, Чанда. Вот и главная дверь, — Сукхрам указал на одну из трех дверей, ведущих во внутренний двор.

— Разве ты бывал здесь? — спросила Чанда, переступая порог.

— Да. В молодости, вместе с Каджри.

— С кем? С моей мамой?!

— Да, — неуверенно ответил Сукхрам.

Сукхрам и Чанда сбросили с себя намокшую мешковину и положили у двери.

— Не утащат? — усомнился Сукхрам.

— Кто решится прийти сюда, дада? — рассмеялась Чанда. — Это же мой дом, сюда могу приходить только я. Можешь не беспокоиться, никто ее не возьмет!

Решительный голос Чанды еще больше встревожил Сукхрама. «Откуда в ней такая смелость? Неужели это моя Чанда? Нет, это говорит не она! Это и вправду тхакурани», — в волнении думал он.

Во внутреннем дворе всегда стоял полумрак, а сейчас из-за ненастья здесь было совсем темно. По стенам стекали струйки воды, на полу стояли лужи. Вместе с ветром сюда залетали косые потоки дождя. Под водой скрылась лестница, ведущая во внутренние помещения.

— Зажги его, дада, — попросила Чанда, протягивая Сукхраму факел.

Но спички отсырели и не зажигались. Сукхрам немало повозился, прежде чем сумел запалить факел. Тряпка, пропитанная керосином, вспыхнула ярким пламенем. В трепещущем свете факела камни на стенах принимали причудливые очертания, а сами стены, казалось, тихо шевелились.

— Дада, ты видишь? Стены нам кланяются, — рассмеялась Чанда. — Нареш — тхакур, а я теперь тоже тхакурани. Дада, почему ты мне раньше ничего не говорил о крепости? Ты знаешь, что произойдет, когда мы завладеем сокровищем? Нареш станет моим! Никто не посмеет отнять его у меня!

Сукхраму стало страшно от ее слов.

— Дада, когда ты был здесь, вы шли с мамой этим же путем?

— Да, — сказал Сукхрам. — Но мы ничего тут не нашли.

— Моей маме было тогда столько же лет, сколько и мне?

— Нет, она была старше.

— У меня была хорошая мама?

— Очень хорошая.

— Дада, а какой была твоя старшая жена?

— Она тоже была очень хорошая.

Сукхрам и Чанда добрались до незнакомой ему части крепости.

— Дай-ка факел мне, я огляжусь. Не отходи от меня, — сказал Сукхрам и пошел впереди Чанды.

— Нет, дада, лучше ты иди за мной, — возразила Чанда. И Сукхрам покорно согласился.

Они вошли в огромную комнату. Стены ее уходили вверх и казались совсем черными. Кое-где из них повыпадали камни, и через образовавшиеся щели свисали проросшие корни. Сукхрам следовал за Чандой, а она подняла факел повыше, чтобы оглядеться. Впереди была еще комната. Они вошли в нее и сразу услышали шипение.

— Чанда! Змея! — крикнул Сукхрам.

— Ее-то я и видела во сне, дада.

— Иди лучше за мной, Чанда, берегись!

Чанда отвела руку с факелом в сторону, откуда доносилось шипение, и они увидели, как змея, раздув капюшон, неподвижно смотрит на них.

— Дада, не бойся, она не укусит. Мангу рассказывал, что когда-то в крепость приезжали торговцы зерном. Говорят, что здесь, в земле, зарыты их богатства.

Змея поползла прямо на людей.

Сукхрам отпрянул назад.

— Дада, не пугайся, она не тронет.

— Отойди! — взмолился Сукхрам.

Но Чанда не сдвинулась с места. Она наклонила факел. Змея остановилась и раздула капюшон.

— Дада, посмотри, есть ли пятна у нее на голове? Э, да это кобра!

Змее не понравился запах керосина, исходящий от факела. Она отползла назад и снова подняла голову.

Факел разгорался все сильнее. В комнате стало светло. Змея испугалась света и скрылась в одной из щелей в стене.

— Видел, дада? Я же говорила. Она сама уползла. Она же божество наших предков[79]. Разве она решится нас ужалить? — рассмеялась Чанда.

Сукхрам растерянно переминался с ноги на ногу. Он не знал, что ответить. Страх все больше охватывал его.

— Пойдем дальше, дада, — торопила его Чанда.

— Куда мы пойдем, Чанда?

— Как куда? Раз мы наткнулись на змею, значит, сокровища где-то рядом, — уверенно сказала Чанда.

Сукхрам окончательно растерялся.

Он вспомнил, как они пришли сюда вместе с Каджри. Разве тогда было так страшно? Нет. Каджри боялась — это верно, ро он ведь не боялся. Так почему же он дрожит теперь? Разве он перестал быть настоящим мужчиной? Неужели он стал трусом?!