Читать книгу "Славия. Рождение державы - Александр Белый"

Село не спало до самого рассвета. Фактически в каждом дворе не переставая брехали собаки, слышался людской плач. На ночь окружил село казацкими секретами, но поймали только четырех беглецов: двух девок и двух пацанов.

Как бы там ни было, утром собралось пятьдесят два воза, четыреста четыре человека взрослых – от четырнадцати до двадцати пяти лет, а также около сотни малолетних детей переселенцев, от совсем крох до десятилеток. Конечно, в дороге с ними намучаются неслабо и выживут не все, однако так тому и быть.

Новая колонна стала пристраиваться в конец длиннющего обоза, а я сидел верхом на Чайке и наблюдал бестолковые метания крестьян. Опухшие глаза некоторых выражали бесконечное горе, но большинство все же поглядывало с надеждой. Затем смирившийся с неизбежным отец Василий отправил для всех переселенцев утреннюю службу, и мы двинули к Днепру.

Несмотря на то что шли по родной земле, соблюдали все правила походного расчета. Были высланы передовой и фланговый казачьи дозоры, а тылы защищал арьергард из полусотни казаков. Лично я шел в авангарде, во главе латных лыцарей. А мои дражайшие супруга и сестричка двигались верхом в середине колонны вместе с другими казачками.

Когда покидал Каширы, из дому забрал одно из полотнищ, на котором был вышит родовой герб. Сейчас, укрепленное на пике с бронебойным наконечником, оно развевалось впереди колонны. Его вызвался нести мой старпом с «Алекто» Петро Кривошапко, который присоединился к нам в Каширах, забрав с собой в дорогу всю семью.

На третий день, не доходя до ставки казачьей сотни в селе Золотоноша, свернули к паромной переправе через Днепр. На всей протяженности течения реки по лесостепной равнине ее ширина была около тысяча двести метров, но именно здесь находилось самое узкое место, которое составляло всего двести метров.

Мои девчонки меня приятно удивили, когда отказались идти на паром. Они, как и большинство казачек, сняв со спины щит, кольчужку и мисюрку, форсировали Днепр вплавь вместе с лошадьми, удерживаясь рукой за луку седла. Пришлось немного поволноваться, но желающих их подстраховать было десятка два лыцарей, особенно много парней крутилось рядом с Татьяной.

Правый берег нас встретил высокими кручами и терновым кустарником. Здесь степь не выглядела бескрайней. Вдоль ручьев, рек и озер были разбросаны обширные зеленые пятна подлесков из старых и молодых ив, акаций, липы и шелковиц. Мы ступили на самые богатые и благодатные черноземы всего Европейского континента. Эти территории считались настолько ценными, что уже сейчас здесь не было ни одного кусочка свободной земли.

Не помню точно многих дат исторических событий, да ведь при советской власти объективную правдивую информацию найти было невозможно, но все равно владеть знаниями о родине моих предков сам бог велел. В моей семье собирались и хранились любые документы, имеющие отношение как к нашей фамилии, так и к истории развития края. Это может показаться парадоксальным, но те же метрические выписки, которые лежали в домашнем архиве в той жизни, видел среди семейных документов и здесь.

Освоение правобережья Днепра началось с конца прошлого тысячелетия, когда киевские князья частично вытеснили из этих мест дикие кочевые племена. Но во времена идиотских междоусобиц двенадцатого века потомки того самого, который высадился из дракара на этом берегу и сказал: «Это моя земля!» – полностью растеряли свою силу и влияние. А выпавшее из слабых рук богатство захватило одно из самых могущественных на то время европейских государств – Великое княжество Литовское.

Какие войны здесь велись! Какие интриги плелись, чтобы обладать этими богатствами! Начав захватническую экспансию в начале тринадцатого века, за сто лет Литва покорила жителей этих мест и дошла до самых диких земель Южного Буга, лезть за который не стала: там начиналась сфера интересов Королевства Польского.

В дальнейшем вековом противостоянии с Тевтонским орденом, Псковом, Москвой и Золотой Ордой Литва стала терять свои позиции несокрушимого государства. Поэтому в тысяча триста восемьдесят пятом году великий князь Ягайло сделал довольно умный, но ненавистный для всего православия шаг: принял католичество, перекрестил Литву, женился на наследнице польского престола Ядвиге и стал одновременно и королем Польским, и Великим князем Литовским.

Не буду вдаваться в подробности и излагать свои сведения о прошлом и будущем, но это позволило Литве сохранить мощь государства, в Грюнвальдском сражении разгромить Тевтонский орден и присоединить огромные территории Дикого поля. С другой стороны, это же положило начало ручейку, по которому многие возмущенные и не принявшие католицизм Гедеминовичи вместе с вассальной шляхтой стали отходить к православной Москве. А некоторые из них – вместе с землями.

Ничто не вечно под луной, умер Ягайло, и на польский престол взошли Ягеллоны. Ярчайший их представитель, король Казимир, сумел договориться с великим князем Московским Василием Вторым о разделе сфер политического влияния. При этом Москва поступилась Псковом, но к зоне ее интересов отошел Новгород.

Псков, правда, так и не поддался давлению польской короны, и вообще начиная с тысяча двести сорок второго года на протяжении почти семисот лет за его стены не вошел ни один вражеский солдат. Но другие политические приобретения Ягеллонов переоценить трудно. За последующие полсотни лет их влияние распространилось на Чехию, Венгрию, Литву, а Пруссия и Молдавское княжество стали вассалами Польши.

По завещанию Казимира его дети и внуки еще более сблизили родственные государства, что способствовало возникновению в тысяча пятьсот шестьдесят девятом году на территории Литвы, Беларуси, Украины и Польши федерации Польского королевства и Великого княжества Литовского. Новое государственное образование назвали Речь Посполитая.

Именно с этого времени на протяжении двухсот двадцати шести лет эти благодатные земли находились под влиянием польской короны, именно их направо и налево стали раздавать шляхте короли, закрепощая ранее свободных и полусвободных крестьян. Последующие сто двадцать лет, начиная с тысяча семьсот девяносто пятого года, они входили в состав Российской империи, затем семьдесят четыре года, начиная с тысяча девятьсот семнадцатого, были территорией СССР.

Лично мне запомнились слова деда из той жизни, он говорил так: «Не знаю, как наша несчастная земля чувствовала себя во времена раннего Средневековья, но за последние пятьсот лет она дышала счастливо и родила благодатно на протяжении всего лишь двадцати пяти лет, начиная с тысяча девятьсот шестого кончая тысяча девятьсот тридцать первым. Лишь в этот период ее нежил и голубил свободный от феодального и государственного рабства хозяин». К счастью, старенькому деду не довелось увидеть, во что эта несчастная земля превратилась потом, после тысяча девятьсот девяносто первого года.

Да, что касается последних двадцати лет самостийной украинской государственности, то земли эти захирели. И пока новоявленные «князья» решали, дать ей хозяина или не дать, кого дать, мужика Ваську или лично себя, одна ее часть поросла бурьяном, а вторая – эксплуатировалась беспощадно. На ней постоянно выращивали культуры, после которых рожать земле больше не захочется и будет она истощена на многие годы.