Читать книгу "Любовь в Венеции. Элеонора Дузе и Александр Волков - Коллектив авторов"

сентябре. Я буду работать в Венеции всё время.

Я еду прямо в Петербург. Потому что нет вестей ни от моего сына, ни от управляющего, я ничего не знаю. Не хочу думать о плохом. […]

Всегда телеграфируй утром, чтобы вечером я получал телеграмму, – не забывай, – без этого я буду волноваться.

Дополнительно, если надо, телеграфируй на Фонтанку, 18. Приготовься отправить деньги Гейдену, я уведомлю его и сообщу тебе…

* * *

[9.5-1892; Берлин – Будапешт]

[…] От Вады пока нет ответа. Нет новостей о том, была ли его работа успешной! От него нет писем уже три недели. Однако пришел ответ от Левашовой, который сообщает, что здоровье обоих сыновей очень хорошее! Я ничего не понимаю – и собираюсь сам посмотреть, в чем дело.

Да, живи, учись жить, не относись к своей работе иначе, чем ты относилась к ней до сих пор. Это развлечение других и отупление себя, вот и всё.

Это большая опасность, и каждый актер или актриса граничит с опасностью погубить себя пустяками и необходимостью тщетного, театрального успеха, циркового успеха, чтобы жить.

Не падай в эту пропасть, мы об этом поговорим. […]

* * *

[10.5.1892; Вена – Будапешт. Телеграмма]

СНЯЛА СЕГОДНЯ ДВА ХОРОШИХ ОСВОБОДИВШИХСЯ НОМЕРА ДЛЯ ВАС И НИНЫ В ОТЕЛЕ GARNI KRAUSS SEILERSTAETTE 11, ПОТОМУ ЧТО ВО ВСЕХ ОТНОШЕНИЯХ ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫ ОТЕЛИ, КОТОРЫЕ ПОЛНОСТЬЮ ЗАНЯТЫ[500]. ПРИШЛОСЬ РЕШАТЬ СРАЗУ. С НЕЖНОСТЬЮ. ДО СВИДАНИЯ. АЛЕКСАНДРИНА ВИНДИШГРЭЦ[501]

* * *

[10.5.1892; Кёнигсберг – Будапешт. Телеграмма]

НАДЕЮСЬ, ЧТО ТРЕТЬЕ ПИСЬМО С ОТВЕТОМ О РАЗМЕЩЕНИИ НАЙДЕТ ВАС ЕЩЕ В БУДАПЕШТЕ. ОСТАЮСЬ ВАШЕЙ ВЕРНОЙ И ХОРОШЕЙ ПОДРУГОЙ. ДА ХРАНИТ ВАС БОГ. ЦЕЛУЮ НЕЖНО СОФИ[502]

* * *

[29.4.1892; (почтовый вагон в России) – Вена]

Я пишу тебе между границей и Петербургом, уже в России – в вагоне – ты вряд ли сможешь прочесть эти каракули, но это лучше, чем ничего. […]

Да, напиши биографию дедушки, но чтобы иметь возможность это сделать, немного подготовь свои представления о том, как ее написать. Сначала прочитай биографии других людей. Например, для начала – биографию Гёте, написанную Льюисом [503]. […] Посмотри, переведена ли она на французский язык. Позже я дам тебе еще список. Биография человека, даже величайшего гения, интересна только в связи с эпохой, в которой он жил и творил. Так что это целое исследование, которое необходимо провести – и именно оно является самой интересной частью. Для этого нам нужны архивы – особенно крупных городов. Кьоджа[504] мало что тебе даст, но наверняка повсюду должны быть следы, а каждое незначительное письмо прошлых лет становится сегодня бесценным документом. Чтобы написать историю театральной деятельности, надо изучать театр того времени, а театр – это жизнь, стремления, вкусы, дух, и глупость целого народа. Подумай обо всем этом – запиши идеи и особенно вопросы, которые возникают у тебя в голове. Но также почитай то, что хорошо сделано в этой области.

Этот же Льюис написал биографию Аристотеля, которую тебе тоже надо прочитать. Биография Гете – великая книга, и ее нужно читать внимательно, чтобы увидеть хорошие и плохие стороны.

Сообщи мне примерно, что ты думаешь по всем этим темам. Я напишу тебе об этом подробно, когда буду в Петер.[бурге]. Да хранит тебя Бог, Леонор, милая подруга, обнимаю тебя, прости мне эти каракули, но вагон так шатает, [без подписи]

* * *

[1.5.1892; Санкт-Петербург – Вена]

[…] Я надеюсь у тебя всё хорошо. Здесь много людей, каждая минута занята.

Я никому не говорю, что ты была в Египте, но говорю, что видел тебя в Будапеште. Если меня когда-нибудь поймают на Египте (спасибо Урусову) – у меня есть заготовленный ответ. […]

Во вторник еду в деревню со своим сыном (старшим) – пять дней до Москвы и в окрестности, так что телеграфируй до востребования в Москву. […]

Целую твои ноги, твои руки, всё твое тело, каждый сантиметр которого мне дороже жизни.

Да хранит тебя Бог, не забывай меня. Я тебя люблю, [без подписи]

* * *

[3.5.1892; Санкт-Петербург – Вена]

Пришло три твоих письма!

Это такие сокровища для меня – они дают мне спокойную жизнь, как золото, которое мы ищем, чтобы стать свободными.

Сегодня в десять мне нужно было поехать к Леваш.[овым] (потому что я живу в гостинице, несмотря на их приглашения), и там мне показывают письмо от тебя и говорят обо мне и т. д… Я говорю, что не хочу его читать, потому что надеюсь сам что-нибудь получить. Иду на почту и нахожу там три твоих письма.

Перечитаю их еще раз десять, а сейчас пишу быстро, чтобы не задерживать почту. Я живу в том же отеле, где всё мне говорит о тебе.

Представляю себе, как ты идешь по коридорам в своей большой шубе, возвращаясь из театра.

Вижусь со многими, но решил не ехать в деревню и послать туда моего старшего сына, а потом с ним должен приехать управляющий в Петербург.

Завтра еду в Москву на пять дней (включая дорогу).

Оттуда вернусь сюда, поеду к брату (час от Петербурга) и буду готовиться к поездке в Дрезден. Наконец, примерно 1 июня я, конечно, буду в Дрездене.

Дело в том, что мой брат женился и мне нужно увидеться с ним и с его женой.

Я последую твоему совету относительно людей, которых невозможно переделать. Ты права – какой в этом смысл?

В Москве я буду холоден с той, что называет меня «Саша», и на каждом шагу я буду думать о той, которая меня так не называет, но составляет единственное живое счастье моей души и ради которой я готов забыть всё. […]

Я так рад, что мне удалось отменить поездку в деревню. Погода дождливая и холодная и это риск и бесполезная трата времени, если я смогу всё устроить самостоятельно и с помощью сыновей.

Увижу Урусова в Москве. […]

Увы, Гейдена здесь нет. В деревне. Не теряю надежды увидеть его снова, потому что в письменной форме эти вещи не делаются. […]

Да хранит тебя Бог, милая дорогая женщина, которую я обнимаю и прижимаю к своему сердцу.

Ах, как мне нужны твои руки, твое тело, такое гибкое и такое жаркое, наконец, – вся ты – такая нежная, такая благородная, такая неистовая, такая грустная, такая страстная. До свидания, да хранит тебя Бог. Твой, твой [без подписи]

* * *

[4.5.1892; Санкт-Петербург – Вена][505]

[…] Собираюсь написать тебе длинное письмо, чтобы рассказать о делах в Англии, только хочу предварительно повидать Ур. [усова] в Москве.

Я возвращаюсь в Петер.[бург] 24-го числа, это решено. В деревню не поеду, отправлю своего старшего сына. От другого – ни слова! Три телеграммы без ответа. Вероятно, он сменил жилье или