Читать книгу "Иов, или Комедия справедливости - Роберт Хайнлайн"

– Боюсь, даже доктор Дарвин не обнаружил бы между нами какой-либо генетической связи. Но я горжусь тобой, милая, как родной дочерью.

– Спасибо, мамуля.

– Но мы же все родственники благодаря праматери Еве, – возразил я. – Поскольку Кейти, со всеми ее морщинками, родилась во времена, когда сыны Израиля скитались по пустыне, ее от Евы отделяют всего восемьдесят поколений. Зная твой год рождения, с помощью простейших арифметических вычислений мы сможем установить степень вашего кровного родства.

– Ох! Ох! Ну вот опять! Святой Алек, мама Кейти – действительно потомок Евы, я же – нет. Другой вид. Я бесовка. Точнее, ифрит, если вас интересуют технические подробности.

Она снова «испарила» свою одежду. Ее тело тоже претерпело изменения.

– Видите?

– Слушай, а не ты сидела за конторкой в «Сан-Суси Шератоне» в тот вечер, когда я прибыл в ад? – воскликнул я.

– Конечно я. И горжусь тем, что ты запомнил меня в моем истинном обличье. – Тут она снова вернула себе человеческий образ плюс крохотное бикини. – Я была там потому, что знала тебя в лицо. Па не хотел никаких ошибок.

Кейти встала:

– Давайте продолжим разговор на свежем воздухе. Хочу окунуться перед ужином.

– Но я же пытаюсь соблазнить святого Алека!

– Размечталась! Что ж, попробуй добиться своего на природе.

Был чудесный техасский день. Тени быстро удлинялись.

– Кейти, пожалуйста, ответь мне честно. Это ад? Или Техас?

– И то и другое.

– Я снимаю свой вопрос.

Наверняка я позволил своему раздражению проявиться в голосе, так как Кейти остановилась и положила руку мне на грудь:

– Алек, я не шучу. В течение многих столетий Люцифер создавал на Земле свои pieds-a-terre[33]. В каждом из них он выдавал себя за какую-то вымышленную личность. После Армагеддона, когда его брат устроил тысячелетнее царствие на Земле, Люцифер перестал там появляться. Но некоторые из земных мест так ему полюбились, что он их «украл». Теперь понятно?

– Пожалуй, да. Примерно так же, как корове понятно дифференциальное исчисление.

– Механизм непонятен и мне; это процесс на уровне Бога. Но скажи мне, те многочисленные изменения, которые вы с Маргой пережили во время гонений, – насколько они были глубоки? Неужели каждый раз они охватывали всю планету?

В голове у меня все перемешалось куда хуже, чем во время последнего изменения.

– Кейти, я не знаю! У меня не было времени на подробное изучение. Хотя погоди, да, каждое изменение охватывало всю планету и примерно сто лет ее истории. Потому что я всегда проверял историю и старался запомнить как можно больше. И изменения в культуре – тоже. Весь, так сказать, комплекс.

– Алек, граница этих изменений проходила прямо у вас под носом, если так можно выразиться, и никто, кроме вас двоих, не ощущал ни малейших перемен. Ты проверял не историю, ты проверял справочники по истории. Во всяком случае, если бы эту постановку организовывал Люцифер, то все было бы подстроено именно так.

– Э… Кейти, я обычно сверялся с энциклопедией. Вот и представь себе, сколько времени уйдет на то, чтобы ее пересмотреть, переписать и перепечатать.

– Ну, тебе уже говорили, что на Божественном уровне время не проблема. И пространство – тоже. Было сделано все необходимое для того, чтобы вас обмануть. Но не более чем необходимое. Таков консервативный принцип искусства на Божественном уровне. Я на это не способна, поскольку до Бога мне далеко, но не раз видела, как это делается. Опытный мастер формы и образа не делает ничего сверх необходимого для достижения желаемого эффекта. – Раав села на бортик бассейна и стала болтать ногами в воде. – Сядь рядом со мной. Допустим, этот бортик ограничивает область распространения Большого взрыва. А что находится за пределами параметров красного смещения, означающего, что расширение Вселенной равно скорости света, – что там, за ним?

– Кейти, твой гипотетический вопрос не имеет смысла, – слегка раздраженно ответил я. – Я более или менее старался держаться в курсе таких дурацких идей, как «Большой взрыв» или «расширяющаяся Вселенная», ибо проповедник Евангелия обязан изучать подобные гипотезы, чтобы уметь их развенчивать. Две упомянутые тобой теории предполагают невероятную продолжительность времени, что абсолютно невозможно, так как мир был сотворен всего лишь около шести тысяч лет назад. Я говорю «около», поскольку точную дату творения трудно вычислить, а еще потому, что я отстал от нынешнего уровня науки. Так вот, около шести тысяч лет, а не миллиардов и тому подобное, чего требуют взгляды сторонников гипотезы Большого взрыва.

– Алек, твоей Вселенной двадцать три миллиарда лет.

Я хотел было ответить, но вовремя закрыл рот. Противоречить хозяйке дома невежливо.

– И в то же время дата ее сотворения – четыре тысячи четвертый год до Рождества Христова.

Я так долго молча смотрел в бассейн, что Сибил успела вынырнуть и весьма основательно нас забрызгать.

– Что скажешь, Алек?

– А что я могу сказать? Мысли разбегаются.

– А ты слушай меня внимательнее. Я же не сказала, что мир был создан двадцать три миллиарда лет назад; я сказала, что это его возраст. Он был сотворен древним: с ископаемыми останками, с кратерами на Луне и прочими свидетельствами его почтенного возраста. Он был создан таким по воле Яхве, ибо того забавляла идея поступить именно так. Какой-то ученый сказал: «Бог не играет в кости со Вселенной». К сожалению, это не верно. Яхве играет со всей Вселенной в меченые кости, обманывая собственные творения.

– А зачем ему это?

– Как считает Люцифер, это оттого, что Он никудышный мастер, из тех, которые все время меняют замысел и соскабливают с полотна уже нанесенное изображение. Кроме того, он обожает дурацкие розыгрыши. У меня нет мнения на этот счет – увы, не тот уровень. А Люцифер с предубеждением относится к своему брату; ну, понятно почему. Но ты ничего не сказал о самом удивительном чуде.

– Возможно, я его просто не заметил.

– Нет, я думаю, ты просто чрезмерно вежлив. Откуда у старой шлюхи собственное мнение по поводу космологии, телеологии, эсхатологии и прочих длиннейших слов греческого происхождения. Это же настоящее чудо, правда?

– Ну, дорогая Раав, я был так занят, считая твои морщинки, что не слышал…

За это меня столкнули в воду. Я вынырнул, отплевываясь и откашливаясь. Обе женщины расхохотались. Тогда я обеими руками оперся о край бассейна, заключив Кейти в кольцо. Она, похоже, не возражала против такого плена и прильнула ко мне, как кошечка.

– И что же ты хотела сказать? – спросил я.

– Алек, уметь читать и писать – занятие не менее увлекательное, чем секс. Или почти такое же. Ты, может быть, и не в силах оценить полностью, какое это благо, ибо научился читать и писать еще ребенком и с тех пор действовал совершенно автоматически. Но почти четыре тысячи лет назад, в Ханаане, я была неграмотной шлюхой. Я черпала знания из разговоров своих клиентов, соседей и базарных сплетен. Так, однако, многому не научишься, тем более что даже писцы и судьи в те времена были невежественны. После моей смерти прошло три века, прежде чем я научилась по-настоящему писать и читать. Моей учительницей стал призрак блудницы из великой цивилизации, которую потом назвали критской. Святой Алек, может быть, ты и не поверишь, но, если обратиться к истории, шлюхи учились писать и читать задолго до того, как этой опасной практикой стали овладевать респектабельные дамы. Когда я научилась… ах, на некоторое время это заменило мне секс. – Она усмехнулась. – Ну, скажем, почти заменило. Теперь я восстановила разумный баланс, так что читаю и занимаюсь сексом почти в равных пропорциях.