Читать книгу "Призраки кургана - Денис Чекалов"

Она скупо усмехнулась.

— Но и то хорошо — другим не придется меня хоронить, а мне — гнить в кургане, как делает это Ольгерд. Впрочем, амазонок сжигают.

— Прости, Снежа, — я покачал головой. — Но отпустить тебя одну не могу. Мне надо позаботиться о своих деньгах. Вспомни, сколько я тебе цветов подарил. Обеды в лучших тавернах. Наряды. Драгоценности. А ведь это все удовольствия дорогие. Я уже не говорю про время и силы. Нет, слишком много в тебя вложено, чтобы вот так все бросить.

Какое-то время девушка разглядывала меня.

— И отговорить тебя не удастся? — спросила она.

— А если попробуешь сбежать, или еще что выкинешь — все равно поймаю, — предупредил я.

Девушка фыркнула и смерила меня взглядом.

— А что потом? Перекинешь через колено и отшлепаешь?

— Ни в коем случае, Снежа — а вдруг тебе понравится. Я просто найду череп раньше тебя, и разбужу его силу сам.

Снежана медленно выдохнула. Она не смирилась с поражением, но поняла, что настало время отступить.

— И ведь найдешь же, — пробормотала она.

Потом глухо зарычала, встряхнув пушистыми волосами. Редкая девушка может сделать так и выглядеть прекрасной, а не как взбесившийся орк.

— Почему ты всегда выигрываешь у меня в спорах? — спросила она.

— Зато удар справа у тебя лучше выходит, — утешил я.

6

— Нам надо остаться наедине, — сказал я.

Гоблин настороженно поднял голову от братины, где побулькивал чай. Хозяин только что нарезал туда свежей капусты, которую выращивал под снегом. Несколько простых заклинаний бывают очень полезны, если держишь огород в Ледяной пустыне.

Я понял, разговор начался не с той ноты. Трактирщик испугался, что именно ему я предлагаю побыть вторым. Если человек несколько недель, один, бредет по снежной пустыне — что ж, у него могут возникнуть и более безумные идеи, чем романтическое свидание с пожилым гоблином-садоводом.

Он уже хотел открыть рот, чтобы излить на меня оскорбленную невинность, но тут взгляд его темно-серых, с карими прожилками глаз коснулся Снежаны. Девушка уже сбросила с плеч легкую шубку, и осталась в черном доспехе из кожы вивверны, с золотыми заклепками.

Возрадовавшись тому, что не придется отбиваться от изголодавшегося по общению постояльца, гоблин с важным видом помешал чай, бросил в него два рубленых гриба, и сообщил:

— А что вам, под шкурами неудобно? У меня только две юрты. В одной едят, в другой спят, потому как…

Он явно хотел добавить, что во время сна происходит нечто, способное испортить аппетит окружающим, но тут же вспомнил, — вокруг гости, которые вот-вот захотят еще по чашечке чаю. Поэтому быстро выровнял полет разговора:

— Отапливать нечем. Хотите — в спальную отведу. Только там…

Гоблин вытер нос.

— Несподручно будет.

Я собирался с достоинством возразить срамнику, что вовсе не намерен черпнуть любовных утех под его гостеприимной, но кишащей радужными блохами крышей.

Уединение было нужно нам по совсем иной причине — для того, чтобы создать магический портал, и с его помощью перенестись на несколько тысяч верст, к Камышовой реке, — туда, где, согласно легенде, люди в последний раз видели череп Всеслава.

Конечно, раскрыть волшебную дверь можно в любых условиях. Любой школьник знает, что в битве при Эзенроте чародей Селебзир распахнул врата, через которые прошла византийская конница, несколько баллист и отряд дендроидов.

Однако подобное колдовство требует больших затрат энергии. Совершив заклинание, Селебзир погрузился в хрустальный сон, и провел в этом состоянии шесть с половиной лет, просыпаясь лишь раз в неделю, чтобы поесть и прочитать молитву.

На ближайшие годы, у меня имелись другие планы, поэтому я должен был совершить заклинание в тишине и покое, как предписывает Драконья книга магов. Все это я собирался объяснить трактирщику, однако же не успел.

Снежана тут же прищелкнула языком и подмигнула гоблину с самым бесстыжим видом — так ведет себя девочка-подросток, когда, сказав маме, будто идет поиграть с подружками в куклы, сама гуляет с парнем из колледжа магов, и очень хочет показать всем вокруг, что уже взрослая.

— Но сам-то ты спишь не там, — сказала она, умудрившись вложить в эти простые слова столько подтекста, что проходи мимо смиренные монашки, собирающие пожертвования на приют для сироток, — всех бы хватил удар.

А окажись поблизости монастырь — тут же бы рухнул.

Гоблин икнул, подвергнув серьезной опасности чай, в который едва не натекли слюни. Да, если бы Снежана пригласила его побыть наедине — он бы не колебался.

Этот мир дает женщинам гораздо больше возможностей, чем мужчинам — но, к счастью или к беде, почти ни одна из них не умеет ими воспользоваться. А вот если девушка знает, с какой стороны хлеб намазан белужьей икрой — только держись.

Держаться было непросто. Сразу же захотелось призвать Снежану к порядку, напомнив, что она не в борделе для амазонок, да и вообще, рядом могут оказаться знакомые.

Однако делать этого я не стал. Если хочешь общаться с людьми, и получать плюшки хоть немного чаще, чем тумаки, — прежде всего надо научиться, когда вмешаться, а когда промолчать в тряпочку.

К слову, Снежана как раз-таки этого не умеет.

Остановить неловкий разговор невозможно. Это все равно, что пытаться затормозить деревянный паровоз гномов, встав для этого перед ним на рельсы. Результат для вас будет примерно одинаков.

Амазонка вцепилась мне в руку. То ли призывала к молчанию, то ли хотела дать гоблину понять, что я с ней в каждой безумной выходке.

— Если пустишь нас туда, — сказала она лукаво. — Не пожалеешь.

В этих словах вновь не было ничего постыдного. Однако тон, каким они были произнесены, мог довести до инфаркта сапфирового дракона. Умение обещать, ничего не обещая — одно из главных в ремесле обманщика.

Гоблин как раз вытирал лапы о фартук. Его пальцы сжались и хрустнули так, что едва не сломались в каждой фаланге сразу.

Я задавил бьющиеся из горла возражения, чтобы не доставлять трактирщику еще большего веселья.

Впрочем, положа руку на сердце, должен признать, что мое возмущение было рождено вовсе не соображениями нравственности, но мелочным чувством собственника, — которое слишком часто рядится в сверкающие ризы морали.

Гоблин прокашлялся, и я спросил себя — стоило ли пить его чай, если повар так охотно делится с ним своими эмоциями. Затем трактирщик огляделся — он проверял, не услышал ли слова девушки кто-то из гостей, и не потянется ли за нами длинный хвост, объединивший желающих присоединиться к потехе.

Однако все гости сидели на шкурах, погрузившись в себя и свои пиалы. Даже гнолл, пришедший последним и сидевший к нам ближе остальных, ничего не заметил. Это было для него к лучшему, так как спасло от сомнений относительно того, что именно плавает в его чашке — подснежные грибы или нечно иное, не столь съедобное.