Читать книгу "Что рассказал мне Казанова - Сьюзен Сван"

«Группа коллег и друзей отдали последние почести доктору К. А. Адамс, известной ученой, канадскому археологу.

Необычная служба прошла в июне этого года на Крите, где друзья и коллеги собрались, чтобы почтить память доктора К. А. Адамс, погибшей в автокатастрофе полтора года назад.

Церемония прошла в островной пещере, которая, согласно преданиям, некогда являлась святилищем древних минойцев. Большинство присутствовавших на службе впервые увидели доктора Адамс на Крите, где она принимала участие в организации экскурсий по местам минойской культуры, которые вела Кристин Хармон.

Последней из десяти книг доктора Адамс была монография «Минойский путь» – собрание статей, посвященных жизни на древнем Крите. Ее бестселлер «Археолог в поисках предыстории» был переведен на 26 языков.

Доктор Адамс начала свою научную карьеру, изучая керамику ирокезской культуры в северном Онтарио. В 1982 году она стала полноправным профессором университета Торонто. На ее монографию «Что они делали» о женщинах-гончарах в североамериканских неолитических сообществах сильно повлияли взгляды литовского археолога Марии Гимбутас, считавшей, что предки европейцев почитали богиню, олицетворявшую мать земли, известную как Великая Богиня Возрождения.

Отвергая традиционный в ее профессии статистический подход, доктор Адамс, после того как заявила о важной роли женщин в религиозных верованиях неолита, стала противоречивой фигурой.

Ее книги и статьи проникнуты верой, что наша предыстория дает нам культурные модели, демонстрирующие, что человечество способно создать мирное, трудолюбивое общество без войн и классовых различий».

– Неплохо написано, правда? – спросила Ли.

– Да.

– Когда я думаю, как некоторые из коллег твоей матери пытались втоптать ее в грязь… Мне кажется, нам следует радоваться, что они признали ее хотя бы сейчас.

Со вздохом Ли развернула карту Греции.

– Мы встретимся с группой в Афинах, – сказала она, указывая на карту, – и мне следует утрясти некоторые вопросы с консульством. Это из-за противоречий касательно минойских жертвоприношений – одна из тем твоей матери. Я уверена, тебе известно об этом.

– Не совсем.

– Громче, Люси. Что ты там бормочешь себе под нос?

– Я тебя внимательно слушаю.

– Спасибо. Затем мы проведем шесть дней с Кристин в Гераклионе. – Ли показала на карте: это местечко с непроизносимым названием находилось где-то на севере Крита.

– Мама погибла здесь?

– Нет, в Заросе.

– Надеюсь, мы посетим Зарос?

– Ну, мы увидим то, что запланировала для нас Кристин. Не возражаешь, если я доем? – спросила Ли, указывая на нетронутый десерт Люси. Та старалась, как могла, справиться с заказанной порцией ризотто, но яблоки были слишком сытные, даже для тех, кто мог есть все, что вздумается, и при этом не думать о полноте. Девушка передала десерт Ли и тщательно попыталась скрыть свое удивление по поводу того, как быстро та с ним расправилась. Поскольку речь о том, что думала Китти о Люси или о службе на Крите, больше не заходила, то дальнейшую беседу стало чрезвычайно трудно поддерживать. Девушку очень расстроило, что мать обсуждала ее недостатки с Ли.

Та оплатила счет, а затем они направились в отель «Флора». Люси двигалась медленно и размеренно, приноравливаясь к медленному ритму пожилой женщины, шедшей властной и повелительной поступью. Над Венецией взошла полная луна, и шумные группы туристов бродили между полосами серебра и розовато-лиловыми тенями наслаждаясь их головокружительной живостью. На площади Святого Марка Ли указала на большую сторожевую башню.

– Ты знаешь, что венецианцы подвешивали преступников в клетках наверху колокольни? Инквизиторы имели шпионов повсюду. Можно было отправить своего соседа в тюрьму, просто послав им письмо.

– Выходит, Венеция была первым полицейским государством в современном его понимании?

– Говори громче, Люси. Я ничего не слышу, когда ты шепчешь.

– Мне кажется, что это красивый город.

– Какие тут могут быть сомнения? – кивнула Ли.

Струнный квартет на сцене играл «Yesterday». Проходя под аркой, Люси заметила, что за ними наблюдает какой-то человек. Он показался ей знакомым, но без солнцезашитных очков девушка не могла различить его лицо, а для них сейчас было слишком темно. Может, это Дино Фаббиани? Или просто в Венеции слишком много народу, и каждый походит на кого-то еще? Она повернулась посмотреть на него, но мужчина отступил в тень.

Люси была уверена, что незнакомец продолжает следовать за ними, но когда обернулась, то никого не увидела. Должно быть, под воздействием игры лунных отблесков на старых зданиях у нее проснулось воображение. Секунду спустя девушка обернулась и сказала:

– Мне кажется, за нами кто-то идет.

– Не бери в голову. В Венеции самый низкий уровень преступности в Европе.

– Мне не нравится, когда на меня смотрят.

– Замри на секунду. – Ли неожиданно остановилась в аллее за площадью. – Знаешь, Люси, а ты наклоняешь голову так же, как Китти.

– Во мне нет ничего от мамы. – Люси затрясла головой, ожесточенно жестикулируя.

Улыбка Ли увяла, но она овладела собой и махнула рукой.

– «Флора» вон там, по этой улице.

Спустя несколько минут Ли решила, что просто проглядела узкую улочку, шириной едва ли не с человека, ведущую в отель «Флора». Путешественницам пришлось вернуться назад, и наконец они увидели скромный указательный знак отеля – символ белого дерева на черном фоне.

Оставшись одна в своей комнате, Ли Пронски сменила свой выходной костюм на черное кимоно, усыпанное маленькими желтыми тиграми, и предалась размышлениям. До чего нее нелепую одежду нацепила Люси – что это за бахрома кружев торчит над джинсами? Неужели трусики? А что, все может быть. Джинсы у Люси обрезаны столь низко, что можно легко разглядеть пупок. Тем не менее, несмотря на такой стиль одежды и мальчишескую прическу, в этой угрюмой тихоне, дочери ее любовницы, был некий старомодный дух наивности. Она увидела это в ее больших, доверчивых серых глазах – красивых, близоруких глазах человека, склонного к излишнему самоанализу. Бедная Люси старалась спрятать свою близорукость за этими круглыми очками. Опять же это странное несоответствие высокого роста и шепчущего голоса, где за шелестом извинений чувствуется возмущение. И что, интересно, ее так возмутило? Девочка ведь вела такую легкую жизнь под крылышком вполне преуспевающей семьи Китти.

Ли хотела взять под защиту ребенка своей любимой, но та серьезность, с которой Люси склоняла голову, когда задумывалась, пробуждала в ее сердце щемящую тоску. А ведь, пожалуй, девушка права: она слеплена из совершенно другого теста, в ней нет ничего от ее маленькой, энергичной матери, чья кожа и волосы были столь светлыми, что казались вырезанными из сосны.