Читать книгу "Что рассказал мне Казанова - Сьюзен Сван"

– Я сделаю это. Благодарю вас.

– Без доказательств отец вряд ли вам поверит. Но, по крайней мере, вы честно выполните свой республиканский долг.

– Мне нужно идти, – заметила я. – Отец будет искать меня.

Взяв Финетт на руки, я собралась покинуть площадку, но Казанова продолжал сидеть на скамье, и я поняла, что он очень устал.

– С вами все в порядке, месье? Позвать кого-нибудь с площади принести вам воды?

– Премного благодарен. Но такой подъем не проходит даром для старых костей. Простите меня, что провожаю вас сидя.

– Желаю вам приятного вечера, месье.

Я не стала произносить имя, и он, должно быть, заметил мое колебание, поскольку окликнул меня, когда я уже начала спускаться:

– Мой автограф до сих пор можно найти в тюрьме Герцогского дворца. Никто, кроме меня, не знает, где он находится. Седьмая: камера, под третьей планкой налево от двери. Крохотная надпись: «Я люблю. Джакомо Казанова. 1756 год». Если бы я только был на пару лет моложе, то доказал бы вам это наверняка.

Последние слова заставили трепетать мое сердце. Какое глупое, легкомысленное выражение – «трепещущее сердце», как будто этот орган – всего лишь непрочный насос, качающий питающую нас кровь. Тем не менее именно что-то в этом роде я почувствовала в присутствии галантного венецианского джентльмена. Когда я уходила, то заметила, как он вытащил миниатюрный портрет, а его губы задвигались, словно Казанова шептал слова нежности женщине на медальоне. Неожиданно мне стало жаль его.

Я ускорила шаг, спускаясь так быстро, как только могла, круг за кругом вниз, в темноту, к свету и шуму Венеции, к свету и шуму Страстной пятницы».

На страницу упала тень.

Люси заметила возле своего стула пару грубых башмаков. Девушка питала слабость к мужским ботинкам, особенно к башмакам, единственному виду обуви, который, насколько она помнила, носил ее отец. Эти были изношенные, на резиновой подошве, а вид их потрепанных носов пробудил в Люси дрожь желания.

– Можно к вам присоединиться? – глухо прозвучал над ее головой незнакомый голос. – Я не опасен, не бойтесь.

Перед ней легла на стол визитная карточка. Она гласила: «Дино Фаббиани, фотожурналист, журнал «Европеец»».

– Я здесь по заданию журнала. – Мужчина улыбнулся. Он говорил по-английски с легким, музыкальным акцентом. – Всегда приятно видеть американцев, приезжающих сюда на регату.

– Я из Канады. – Люси и сама удивилась, насколько безжизненно звучал ее голос.

Его худое тело скользнуло на стул рядом с ней.

– Ну, все равно – Северная Америка. А знаете, у вас очень необычный голос. – Он приподнял голову, как будто прислушиваясь к звукам какой-то отдаленной мелодии.

– Как это будет по-английски? Прекрасный, нежный голос моей леди?…

Люси почувствовала, как розовеют ее щеки. Ее всегда очень раздражало, что она так легко краснеет; люди вечно пытались уличить ее во лжи. Еще ребенком Люси поняла, что спасения от этого для людей с бледной кожей нет; чем больше ты борешься, тем полновеснее, красноречивее будет румянец. Фотограф указал на манускрипт.

– Это ваше?

– Это принадлежит моей родственнице… она странствовала с Казановой.

Зачем она с ходу выболтала все подробности? Девчоночье желание понравиться? Люси осторожно убрала путевой журнал на колени, нечего его рассматривать.

Фотограф прикрыл глаза, важно кивнув головой.

– Это замечательно. Вы далее не представляете, насколько это замечательно. – Он снова открыл глаза, выражение его лица было одновременно добродушным и каким-то тревожным. – Я восхищаюсь Казановой. Вы знаете, как он выбрался из тюрьмы Герцогского дворца? Современные гиды утверждают, что ему позволили бежать, вы представляете? Якобы он был шпионом Венецианской республики.

– Это не может быть правдой. Счет за починку разрушений, которые он причинил крыше Герцогского дворца во время побега, найден в венецианских архивах.

– Так вам известна история Казановы? Не хотите взглянуть на саму тюремную камеру? У меня есть друг, который может показать нам ее вечером – после закрытия.

Через канал по мосту устало и медленно шла крупная женщина в мягкой фетровой шляпе. Люси легонько помахала Ли рукой.

– У меня здесь назначена встреча, – сказала она.

– Тогда завтра. Приходите на площадь Святого Марка. В час дня. Рядом с кафе с самым шумным оркестром. – Фотограф встал и поклонился, черный пиджак и джинсы подчеркивали его стройность, и Люси даже подумала, что сейчас он должен звонко щелкнуть каблуками, как заправский танцор. Затем молодой человек пошел обратно к своему столику, который находился снаружи. Неожиданно он остановился и робко улыбнулся своей новой знакомой, словно бы опасаясь, что она разочарует его.

– Посмотрим, – сказала Люси, согласно кивая.

Обед не удался. После первой перемены блюд вид у Ли Пронски был расстроенный и мрачный, а Люси не представляла, о чем ей говорить с ученой любовницей матери. Эта женщина не сняла свою залихватскую шляпу даже за столом, и ее красивый римский нос и широкий рот с загнутыми книзу уголками губ прятались в тени широких полей.

– Это твой друг? По крайней мере, он, похоже, так думает. – Ли кивнула в сторону Дино Фаббиани, стоявшего у двери в ресторан. Он помахал им рукой, прежде чем развернуться и уйти. Чувствуя, что говорит неубедительно и сбивчиво, Люси объяснила, что это фотограф, с которым она познакомилась на motoscafo.

– Если тебя интересует мое мнение, то он выглядит как представитель того сорта местных, что кормятся за счет иностранных туристок.

– А может быть, это они кормятся за его счет? – предположила Люси шепотом.

– Говори громче, Люси. Я тебя не слышу.

– Я просто высказала предположение: что если некоторые из этих туристок действительно ищут любви?

– Ах, любви. – Ли мрачно уставилась на нее. – После смерти твоей матери из меня как будто все силы вытекли. Не хочу лезть не в свое дело, хотя, насколько я помню, Китти часто волновалась, что у тебя совершенно нет опыта по части любовных отношений. Она хотела, чтобы ты была более открытой, не так ли? Ну, разумеется, столь общительная женщина, как Китти, никогда не понимала интровертов.

Щеки Люси покраснели, она подумала, что ослышалась, но Ли уже сменила тему, приступив к обсуждению Венеции и их отеля. Ее глаза посветлели, когда им принесли десерт: яблоки, запеченные в тесте с жареным миндалем, для Люси и тирамису для Ли.

– Ну что ж, перейдем к делу? – спросила Ли, покончив с едой. Под смиренным взглядом Люси она принялась рыться в своей объемистой сумке и вынула сверток бумаг, включающий карту Греции и большой буклет, который она передала девушке.

– Tы это видела?

Люси отрицательно покачала головой. Это оказался «Вестник Ассоциации канадских археологов». На первой странице была статья, посвященная мемориальной службе по ее матери, проведенной на Крите.