Читать книгу "Пора жить - Светлана Мосолова"

листала альбом, а с фотографий улыбались цыгане. Наконец она нашла то, что искала. Сразу узнала Ильиничну: очень молодая и красивая, с распущенными волосами и в пестром сарафане она, счастливо улыбаясь, стояла, обняв мальчика лет восьми. Он был кудрявым и тоже улыбался. Илюша с интересом глядел в альбом, ладошкой гладил фотографии.

— Как интересно, — сказала Катя. — Значит, Илья Степанович, дед твой был цыганом, отец тоже цыган. А вот бабушка не цыганка, хотя очень на нее похожа. И ты, получается, маленький цыганенок!

Мальчик широко улыбнулся.

— Только какой из тебя цыган? — решила подразнить друга Катя. — Цыгане, они, знаешь, ого-го! И на гитаре играют, и плясать по-цыгански умеют!

Мальчик насупил брови, задумался. Потом решительно встал и дернул ее за рукав, предлагая идти за ним. Они спустились во двор. Он снял сандалики, отошел от приступок, провел рукой по волосам и вдруг начал прыгать, размахивать руками, прищелкивая языком. Он с таким серьезным и уморительным видом отплясывал, что девушка сначала прихлопывала в такт и напевала что-то, подбадривая его, а потом не вытерпела и вышла к нему в круг, принялась кружиться и танцевать.

Ильинична появилась на пороге, когда они, раскрасневшиеся и довольные, подняли почти всю пыль во дворе, не жалея своих пяток. Катя, заметив хозяйку, смущенно остановилась. Мальчик, как козленок, подскочил к бабушке и еще немножко потопал перед ней. Она ласково погладила его по голове, сказала:

— Ну, плясун, наплясался, теперь беги, курей запри. А ты, красавица, тоже ступай, лекарство пора принимать. Сегодня пораньше ложись, чтобы завтра утречком отдохнувшая была, в пещеру пойдем.

— Зачем мне лекарство, я себя прекрасно чувствую.

— Еще прекраснее будешь чувствовать.

— А в какую мы пещеру пойдем?

— В волшебную. Завтра все узнаешь, а сейчас пей отвар и ложись спать.

14

Девушка сидела в теплой воде маленького озера посреди подземной пещеры, запрятанной в лесной глуши.

Сверху, из лесного источника, просачивалась вода, растекалась по причудливым неровностям каменного свода и, собираясь в желобок прямо над головой Кати, шумным водопадом падала за спиной и пушистой пеной окружала ее со всех сторон. Позже Марина Ильинична объяснила, что два источника, холодный и горячий, соединялись в этой природной запруде и снова исчезали под камнями, уходили вглубь земли.

«Два часа шли через какие-то дебри, теперь сижу в этой луже, — недовольно думала девушка», — она уже собиралась выходить из воды, но женщина остановила ее.

— Сиди! Не напрягайся. Смотри на воду, она слышит и видит тебя.

Катя с удивлением заметила, что ее хозяйка, такая обычная, хотя и несколько суровая у себя в доме, здесь, на источнике, совершенно изменилась. Она сняла платок, пристально вглядывалась в падающую воду, что-то тихо приговаривала. Девушка смотрела и не узнавала Марину Ильиничну. Она видела, как капли воды на черных косах женщины сверкали, словно бриллианты в отсветах утреннего солнца, скупо проникающих в пещеру. Вода успокаивала. Катя медленно гладила свои плечи, грудь. Мысли, как каскад брызг водопада, рассыпались на миллион атомов и растворились в водоеме. Тело сделалось легким и воздушным. Цыганка, не моргая, смотрела на Катю через поток водопада. В голове девушки зазвучало:

— Я вода, чистая и сильная. Я вода, вода, вода…

Стены пещеры медленно стали смещаться, все вокруг плавно закружилось. Было радостно и томно. Сиреневые волны поднимали ее высоко вверх и плавно опускали, наполняя чистотой и гармонией.

Наконец женщина отвела от нее взгляд, снова умылась, повязала платок. Катя вышла из транса. Все стало прежним.

— Вытрись насухо, — Ильинична протянула жесткое полотенце.

Домой Катя вернулась очень уставшей, послушно выпила приготовленный отвар, прилегла на диван и мгновенно заснула.

Она проснулась, словно кто-то разбудил ее. Открыла глаза, но никого не было рядом. Почувствовала необычайную легкость во всем теле. Минуту она полежала, вспоминая сегодняшнее утро.

«Как это все было странно и необычно», — подумала она, но, услышав голоса за окнами, быстро отвлеклась и больше к этому не возвращалась.

Очень хотелось есть. Она вышла во двор. Ильинична несла в ведре молоко.

— Проснулась? Молока хочешь?

— Хочу, — обрадовалась Катя.

— Идем в дом, я тоже с тобой выпью за компанию.

Бабка нарезала хлеб, и они с аппетитом принялись за еду.

Скрипнула дверь, и появился сонный Илюша. Он подошел к бабушке, прижался щекой к ее боку.

— Ты, воробей, тоже поднялся, — ласково обняла она его, — садись, молочка налью тебе.

Мальчик медленно выпил молоко. Его сонный вид был таким по-детски милым, что обе, бабушка и Катя, невольно засмотрелись.

— Да он еще спит, — улыбаясь, заметила девушка.

Она подняла его, еще теплого и пахнущего молоком, и понесла обратно в кровать. Мальчик сквозь дрему улыбнулся ей и заснул прямо на руках.

А Катя, прежде чем опустить его на подушку, понюхала спутанные кудри, чуть коснулась губами щеки.

15

Ильинична с Катей перебирали грибы под навесом. Девушка улыбнулась, вспомнив сонного мальчика.

— Марина Ильинична, а вы Илюшу врачам показывали?

Хозяйка молча продолжала заниматься грибами.

— Извините, может, не хотите об этом говорить. Просто я его очень полюбила, и подумала, что он ведь еще маленький, ему можно помочь.

Цыганка окинула Катю взглядом.

— Вижу, девка, что ты ласковая к нему. И он к тебе, сиротка, тянется, — она горестно вздохнула. — Когда они с матерью в аварию попали, Зинаида погибла, а Илюшка замолчал, возила я его в городскую больницу. Там направление ему выписали в Хабаровский госпиталь, но без всяких гарантий. Тут Степан запил, не мог простить себе этой аварии. Я и слегла, не осилило всего старое сердце. А когда оклемалась маленько, так другие заботы закружили. Так время и пролетело. Выходит, бывает так, что дети отвечают за грехи своих родителей…

Катя видела, что Ильиничне хочется поделиться своими переживаниями, и она попросила:

— Расскажите мне, Марина Ильинична, про вашу семью.

Ильинична словно ждала этого, посмотрела вдаль, вздохнула и стала рассказывать.

— Отец мой — цыганский барон. Табор наш был не очень большой, но дружный. Почти все в нем друг другу родней либо сватами доводились. Свадьбы все старались в своем таборе играть. Кочевали мы по степям Молдавии, ходили по берегам Черноморья. Вольно было нам. Я в семье третья родилась после двух сестер, затем был брат Миро. Сестры скоро замуж повыходили за своих из табора. Я к шестнадцати годам тоже невестой считалась. Однажды летом мы стояли под Одессой, приехал к отцу богатый цыган из оседлых. Долго они разговаривали. Отец меня позвал. Посмотрел на меня гость, заулыбался, видно было, что понравилась я ему. Когда