Читать книгу "Прайд окаянных феминисток - Ирина Волчок"

— Знаешь, что? — Полинин брат отдернул руку от мертвых цветов, потер пальцы и зачем-то понюхал их. — Любовь моя прекрасная, зачем тебе какие-то шляпы? Ты и так красивая, без всяких шляп. А прятаться тебе больше не нужно будет. Никогда. Это я тебе гарантирую.

— Правда, что ли? — удивленно спросила она, заглядывая ему в лицо, и вдруг засияла, засветилась вся совершенно детской улыбкой, — никакого понимания и снисходительности, одна только радость, чистая радость без всяких примесей.

Черт с ним, — решила Наталья. Все переврал, переиначил, вывернул наизнанку и направил против нее, но черт с ним. Ладно, эвакуируются они всем табором в его квартиру. Если по существу — то совершенно незачем. Но Любочке там спокойней будет, а это уже стоит того, чтобы родной дом на время бросить. Любочка и здесь в безопасности, но ведь она-то в это не верит, наверное, раз все время маскируется — то под куст, то под клумбу, то под лопухи… Наталья сначала думала, что Любочке нравится так играть. А этот Полинин брат, похоже, все сразу понял. Ох, как сильно она его недооценила-то!..

— Черт с вами, — буркнула она с досадой. — Переедем, что ж теперь поделаешь… Но все-таки признайтесь, что приемы вы используете нечестные.

Полина задушено пискнула, с грохотом поставила собранную посуду на стол и кинулась на Наталью, чуть не сбив ее вместе с табуреткой, восторженно и растроганно вереща:

— Тетя Наташа! Вы не пожалеете! Моя комната самая лучшая! И белый диван! А кухня — во!.. Как весь ваш дом! И парк рядом! И речка! Или в лес, если захотите! Нас Бэтээр отвезет! И две ванной! А лоджия десять метров! И еще балкон! Он готовить умеет, честное слово! И стирает сам! Вы не смотрите, что мужик, он совершенно нормальный! И не орет никогда, только на меня, а больше никогда! А в кухне кондиционер! Это я попросила, чтобы не жарко! Я его страшно люблю! И вы полюбите!

— Кондиционер полюблю? — удивилась Наталья, несколько оглушенная бурными проявлениями Полининого восторга.

— А? — Полина замолчала, выпустила ее из объятий и неуверенно сказала: — Ну да, и кондиционер тоже…

— Она хотела сказать, что вы меня полюбите, — невозмутимо уточнил Полинин брат и старательно облизал ложку. — Варенье тоже надо захватить, вот это, вишневое. Клубничное — как хотите, а вишневое — обязательно. И хорошо бы все, что есть. Есть еще вишневое в доме?

— В доме вишневого варенья еще тридцать шесть банок. Не считая позапрошлогоднего, — мстительно сказала Наталья, чувствуя, что опять краснеет ни с того ни с сего. Ладно, пусть думает, что это опять от негодования. — Но мы все захватим, конечно, раз вы так настаиваете… А вон и близнецов ведут.

Он оглянулся, увидел парней, которых конвоировали к дому Вера-Надя, и замер с ложкой во рту, изумленно тараща глаза. Нагляделся, вынул ложку изо рта и недоверчиво спросил:

— А такие близнецы бывают?

Все-таки брат Полины был действительно очень забавный. Почти как сама Полина.

— Не бывают, — терпеливо ответила Наталья. — Они даже не родственники. Разве вы не видите? Один — цыган, другой — белорус. Близнецы — это для краткости. Потому что их зовут одинаково: Михаил Медведь. Понимаете?

— Конечно, — бодро уверил ее брат Полины. — Понимаю. Что ж тут непонятно?.. А кто из них кто?

Наталья опять захохотала — как тогда в розовых зарослях, когда он оглядывался и понижал голос, говоря об уголовной ответственности. И Полина захохотала, зажмуриваясь и хватаясь за живот. И даже Любочка потихоньку засмеялась, тоненько и неумело. Наталья так удивилась, что даже смеяться перестала. И тогда заметила, что брат Полины смотрит на нее как-то уж очень пристально, и глаза у него хитрые-хитрые… И весь он такой довольный-довольный…

Он заметил, что Наталья смотрит на него, быстренько сделал мужественное и волевое лицо и деловито скомандовал:

— Женщинам очень быстро собраться. Мужчинам остаться для серьезного разговора.

И Вера-Надя, Полина и Любочка послушно потопали в дом! Вот вам и свобода выбора. Неограниченная. Наталья усмехнулась как можно более саркастично — и тоже потопала в дом, на ходу спросив у близнецов:

— Кто-нибудь смотрит?

— Двойняшки, — отрапортовали близнецы хором. — Не которые черные, а которые Тройня.

Наталья кивнула и краем глаза заметила, как на лице Полининого брата сквозь мужественность и решительность проступают растерянность и изумление. То-то. Растерянный и изумленный он был гораздо забавней.

Ради справедливости надо отметить, что она и сама, наверное, выглядела не менее забавно, когда впервые услышала эту фамилию — Тройня. Двойня по фамилии Тройня. Кто угодно обалдеет. Вот и пусть не думает, что он все здесь узнал, все понял и всех обхитрил.

Хотя Наталья все время ощущала, что все-таки обхитрил. И как же ее угораздило так катастрофически ошибиться на его счет? Вот вам и огромный опыт… Это, наверное, потому, что он все-таки не совсем стандартный мужик. Он — мужик, который, по существу, один вырастил девочку. И, конечно, за это время мог многому у нее научиться.

Глава 3

Любочка всегда просыпалась в пять утра. Бэтээр же не знал, что всегда, поэтому когда Любочка в первое же утро — в пять-ноль-ноль — тихонько притопала к нему в комнату и принялась осторожно будить, гладя его лицо маленькими горячими ладошками, он спросонья сначала просто испугался. Вдруг случилось чего-нибудь, или у нее что-то болит, или температура поднялась, или вообще неизвестно что… Он помнил, как Пулька, когда была примерно в Любочкином возрасте, одно время повадилась будить его посреди ночи, чтобы вместе помечтать о том, например, кем она станет, когда вырастет. Или поделиться впечатлением от мультика, который видела неделю назад. Или рассказать страшный сон, который, впрочем, ни разу рассказать не сумела — сразу забывала. Припрется посреди ночи, разбудит его — причем, не как Любочка, а требовательно и грубо, — начнет что-то говорить — и тут же засыпает, прижавшись к его боку. А ему — терпеть и не шевелиться, чтобы опять ее не разбудить. Тетя Варя говорила, что это нормально, это с детьми бывает, особенно с девочками. Детям надо к кому-нибудь прислониться. Днем еще ничто, днем они делами заняты — играют, едят, на горшке сидят, гуляют, капризничают… А ночью растут, меняются, — и ощущают это, и их это тревожит, а почему тревожит — этого они не понимают, вот и стараются прислониться к кому-нибудь большому, уже выросшему, и успокоиться: вот ведь уже вырос — и ничего. Так, может, и со мной ничего… Если бы мать была — к матери прислонялась бы. Большинство детей прислоняется к своим мамам… Вот так тетя Варя объясняла бесцеремонное Пулькино поведение, и Бэтээр терпел, хоть в то время систематически не высыпался и уставал страшно, потому что это был первый год работы их с Васькой мастерской и последний год его института. Да еще тогда он с Лилькой познакомился, бегал за ней, как семиклассник, жениться мечтал… Пулька все его мечты с корнем вырвала в тот день, когда он привел Лильку знакомить с тетей Варей и Пулькой.