Читать книгу "Прайд окаянных феминисток - Ирина Волчок"

Наталья растерялась. Видела она мастеров выворачивания и переиначивания, но тут было что-то совершенно невероятное. Полина счастлива… Просто до того счастлива, что никаких контраргументов наверняка не услышит. Вера-Надя посматривают на нее ожидающе, но совершенно очевидно, что ожидают они именно восторгов по поводу предстоящего переезда к Полине и ее брату. Любочка, безошибочный индикатор, повозилась у него на коленях, прижалась щекой к его груди и закрыла глаза. Уснула. На руках у мужика уснула. А он это тут же заметил, сделал Полине знак не шуметь и закрыл ладонью Любочкино лицо от солнца. Ну и как после этого излагать свои доводы? Между прочим, совершенно трезвые и логичные доводы, в отличие от некоторых. Нет, но как она могла так сильно ошибиться в оценке Полининого брата? Это потому, что он забавный. Всерьез не приняла. Ну, что ж теперь, будем работать над ошибками.

— Уважаемые судьи, может быть, кто-нибудь выслушает и другую сторону? — негромко сказала Наталья, глядя на большую мужскую руку, прикрывающую от солнца Любочкино лицо. — Я понимаю всеобщий восторг и ликование, и готова была бы присоединиться… Но ведь это наш дом. Как же это — бросить свой дом? Все бросить — и уехать! В гости куда-то! И хоть трава не расти! Да, и трава тоже… Ведь огород зарастет весь, потом не спасем ничего… Столько труда — псу под хвост? А главное — чего бежать-то? Если бы действительно опасность — тогда конечно… А то так, шуты гороховые. Любочка все время у Анастасии Сергеевны, ей вообще ничего не грозит. И нам ничего не грозит. За нами менты присматривают. Они кого попало сюда не пустят. Они и тех, кого я… э-э-э… подсолила, не пустили бы. Но мне очень хотелось душу отвести. Девочки, вы меня простите, я понимаю, этого делать не следовало… Но ведь вы не боитесь, правда? Вы же знаете, что этих подсоленных менты сразу повязали? Они сюда уже не сунутся. И Любочкин отец не сунется. Зачем ему дополнительная статья? А сунется — его менты перехватят. Правильно? Ну вот. И зачем тогда из дому бежать? Я понимаю, Бэтэ… дядя Тимур за Полину тревожится. Так у меня встречное предложение: до суда Полина не будет к нам приезжать, и Анну с Антониной предупредит, что не надо. Вот и все. И никто не будет волноваться. А потом заживем, как прежде. И даже лучше прежнего. А если хотите, я даже ружье в болоте утоплю. Я все сказала.

Вот как она все сказала — трезво и логично. А то что это за глупость — дом бросать!

Вера-Надя молчали, потому что понимали ее. Любочка молчала, потому что спала. Полина молчала, потому что напряженно что-то обдумывала. Наконец обдумала:

— Дом — это я понимаю, — очень серьезно заявила она. — Огород… наверное, тоже, но тут я не очень. А дом — это конечно. Я думаю, в доме надо близнецов оставить. А чего? Пусть постерегут. И в огороде чего надо сделают. Они ведь умеют, да? Тетя Наташа, вы ведь не против?

— Я против, — тихо, но очень решительно сказал Полинин брат. — Ехать надо всем. Как это близнецов оставлять? Как можно девочкам в доме одним оставаться?

— Близнецы — это мальчики, а не девочки. Есть тут такие по соседству, — заговорила было Наталья, но тут же поняла, что сделала ошибку, начав что-то объяснять. Вроде как уже сдает свои позиции. Спохватилась и принялась свои позиции укреплять: — Мальчиков в доме оставлять! Что они умеют, эти мальчики? Они тут нахозяйничают! Мальчики — на хозяйстве! Подумать страшно! Вернемся на остывшее пепелище… Мальчики! Лучше уж сразу Чингисхану сдаться.

Вера-Надя задумались с озабоченными лицами — они были с ней согласны. И Полина задумалась с озабоченным лицом — тоже, в принципе, была с ней согласна. Но Наталья видела, что Полина все-таки ищет аргументы в пользу брата. Вот вам и отсутствие личной заинтересованности. Тоже мне, председатель суда. Ярко выраженный коррумпированный элемент. Похоже, нашла аргумент, сейчас чего-нибудь скажет.

— Вообще-то близнецы еще ничего, — нерешительно сказала Полина, вопросительно таращась то на Веру-Надю, то на Наталью. — Конечно, мужики и мужики, что с них взять. Но хоть не дебилы, да? А потом — им просто надо сказать, чтоб руками ничего не трогали. И бабушка Настя ими поруководит. И в огороде покажет, что надо делать, и вообще… И Бэтээр сможет проверять… Ты ведь сможешь, Бэтээр? Он сможет!

Что он сможет? Мужик! Когда они чего могли?.. Но при девочке о брате такое говорить Наталья не могла, и только беспомощно и сердито пробормотала:

— Без хозяев дом приходит в упадок.

Брат Полины оглянулся на дом, который с этой стороны выглядел немножко хуже, чем с улицы, поднял брови, похлопал глазами, но все-таки свои впечатления не озвучил, надо отдать ему должное. Посмотрел на всех по очереди, даже под свою ладонь в лицо Любочки заглянул, и поторопил, как будто все давно решено:

— Собирайтесь, сударыни, время теряем… Только самое необходимое, личные вещи. Для жизни у нас все есть. Да, Пулька? Но вот эту вазу с цветами я бы на вашем месте с собой захватил… Такая красота. И самовар тоже. Самовар у нас есть, но электрический. А этот — совсем другое дело. На балконе можно ставить. И мне бы с близнецами познакомиться. Что за мальчики? Где они сейчас? Быстро найти можно?

— Они в дозоре, — в один голос сказали Вера-Надя и подхватились из-за стола. — Сейчас позовем!

Они брызнули в разные стороны с такой скоростью, что Наталья даже остановить их не успела. Опять растерялась. Да что ж это она сегодня все время теряется? Это потому, что он про вазу с цветами сказал. И про самовар. Заметил все-таки. Она не ожидала… Полина тоже подхватилась, принялась собирать посуду, выплескивая из чашек недопитый чай прямо в траву, подальше от стола, и все время что-то приговаривала, льстиво заглядывая то в лицо брата, то в лицо Натальи. Нет, но как же это получилось, а? Надо немедленно все это прекратить. Немедленно. И построже.

— Так, — строго сказала Наталья и постучала ложечкой о чашку, пока Полина не вырвала их у нее из рук. — Почему меня здесь никто не слушает?

На коленях у Полининого брата завозилась Любочка, сладко зевнула, потерлась стриженой головой о его грудь, высунула личико из-под его ладони и сонно спросила:

— Мы скоро поедем? Мы уже сейчас поедем? Тетя Наташа, можно, я розовую шляпу возьму?

Наталья растерянно молчала, и тогда Любочка запрокинула голову, поулыбалась Полининому брату и спросила у него:

— Бэтээр, розовую шляпу можно?

— Конечно, — с готовностью ответил он и опять чмокнул Любочку, теперь в нос. — Хоть розовую, хоть голубую, хоть серо-буро-малиновую… Любую бери, если хочешь. Хотя зачем тебе? У Пульки всяких шляп осталось с твоего возраста сто штук. Или тысяча. Она их даже не все успела надеть, хотя бы по разу — выросла. Тоже всякие шляпы очень любила. Так что носи — не хочу…

— Нет, мне сто штук не надо, мне розовую, из цветов, чтобы в клумбе прятаться, — объяснила Любочка.

Брат Полины непонимающе глядел на нее минуту, потом протянул руку и потрогал плотные розовые шапки соцветий, лежащие на краю стола. Цветы зашуршали.

— Это Анастасия Сергеевна Любочке сделала, — тихо сказала Наталья, внимательно глядя на него. — Еще есть как бы из лопухов, тоже из накрахмаленной ткани. И еще платьице есть, все из веточек… Как смородиновый куст, с двух шагов не отличишь. Любочка так может спрятаться — никто не найдет…