Читать книгу "Автопортрет неизвестного - Денис Драгунский"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я был для тебя мелковат. Вернее, так: мне казалось, что ты так думаешь обо мне. «Эх, хороший парень, да мелковат».
– Странные фантазии.
– Все равно. Ты бы все равно меня бросила.
– Ну, если бы ты не бросил эту золотистую красавицу, то конечно, бросила бы. Какая-то кадриль подлецов! – засмеялась Юля.
– Подлецов – это уж слишком! – возразил Риттер.
– Хорошо. Кадриль негодяев.
– Кадриль дураков… – сказал Риттер. – Встали. Пошли к ним.
Бубнов смотрел на Юлю, и ему казалось, что он это сон. Он укусил себя за палец. Не помогло. Тогда он встал, подбежал к двери, остановился, задыхаясь от резкого шага, потирая грудь. Из остекленного дверного переплета на него смотрел дряхлый старик, хотя хорошо одетый и ухоженный. Ярко-белые зубные протезы неприятно сверкали на его темном морщинистом лице.
– Будь великодушен, Бубнов, – сказал Риттер. – Отпусти ее к мальчику. Она сразу станет какая была. Снова молодая. Они будут жить в маленькой однокомнатной квартире на улице генерала Антонова, семь.
– Да пусть забирает всё! – захрипел Бубнов, валясь в кресло. – У меня сердце… Дайте что-нибудь, Юля, у тебя есть что-то от сердца… Бери всё, вот эту квартиру бери, живите, наслаждайтесь…
– Нет! – сказал Риттер. – Не надо. Не бойся, сердце сейчас отпустит. Вот, еще пять секунд. Всё. Полегчало? Полегчало. Ну и хорошо. Им не нужна такая квартира. Им пока хватит однокомнатной. А ты тоже помолодеешь, тебе снова станет сорок пять. Проживешь свою жизнь, а они – свою.
– Ага, – сказал Бубнов. – Он моложе ее года на четыре. Он ее бросит. Пусть она со мной останется старушкой. Раз я уже старик. Я ее люблю.
– Тебе восемьдесят один! Вдруг ты скоро умрешь? Она останется вдовой, без детей. Не будь таким эгоистом. Отпусти. Ты проживешь свою жизнь.
– Он точно ее не бросит? – упирался Бубнов.
– В любом случае это будет их жизнь. Пусть идут?
– Пусть идут. – Бубнов зажмурился. – Только пусть не прощаются.
– Идите, дети, – сказал Риттер. – Идите отсюда поскорей.
Игнат и Юля на цыпочках вышли из комнаты.
Щелкнул дверной замок.
– Ну и что мне теперь делать с этим романом? – спросил Бубнов.
– Да что хочешь. Ты же его купил. За сто тысяч евро! Ничего, что я на «ты»?
– Нормально. Но я уж, с вашего позволения, останусь на «вы». Про что хоть он? Я пока просмотрел так, по диагонали.
– Если по диагонали – это роман про две семьи и три трагедии при советской власти, про академика такого-то, художника сякого-то, министра этакого, про поддельные картинки и даже немножко про шпионов, – сказал Риттер. – Но если серьезно, то совсем не про это. И уж конечно, это не советский «Вишневый сад», не ностальгия по чему-то громадному, чудесному и красивому. Это роман про Юленьку. Про нашу с тобой любовь к ней. Да, всё это сидит в ее голове, все эти сплетения людей и событий, страстей и мыслей. Она очень талантлива. Но это не так важно… А может, это самое важное! Может, будь она пустышкой, дурочкой, просто красивой девочкой, мы с тобой не смогли бы ее полюбить. Бубнов! Я сделал Игната Щеглова вместо себя. То, что он чуть моложе ее, это тоже правильно. Когда у нас была любовь, я тоже чувствовал себя моложе ее. Помнишь, я только что говорил: «Главней – значит старше». А она для меня была главней меня. Но не в том дело. Игнат – это как бы я. Прости меня, но, когда он любил ее, я это чувствовал в своей квартире. Это было как чудо. Единственно, кого мне было жалко в эти мгновения, так это свою жену. Увы, это опять было наслаждение со стыдом и болью.
– Как она, кстати? – спросил Бубнов. – Как себя чувствует госпожа Риттер?
– Ну так, ничего, – покрутил головой Риттер. – Вроде неплохо, спасибо. Бубнов! Давай почитаем немецкий стишок? Генрих Гейне. Я буду читать, ты будешь повторять, а я – переводить.
– А вы на самом деле немец? Юля говорила.
Риттер чуть поколебался, но все-таки сказал:
– Нет, это псевдоним. Ну, давай.
„Sag’, wo ist dein schönes Liebchen,
– Заг во ист дайн шёнес либхен, – медленно повторил Бубнов.
– Скажи, где твоя прекрасная возлюбленная, Das du einst so schön besungen,
– Давайте вы будете сразу переводить? – попросил Бубнов.
– Ну ладно. Которую ты когда-то так красиво воспевал,
Вот так! – сказал Риттер. – Ты понял, Бубнов? Эта книга – урна с пеплом моей любви. И твоей тоже.
– Нет! – ответил Бубнов, доставая что-то из нагрудного кармана. – Вот вам урна! Для пепла моей книги. Нашей книги, если угодно. Нашей с вами, со мной и с нею.
Это была флешка.
– Хочешь скачать? Или выгрузить? Здесь есть компьютер, кстати? – спросил Риттер.
Бубнов прошел в кабинет, вернулся, на ходу раскрывая ноутбук.
– Не скачать и не выгрузить, – сказал он, вставляя флешку. – Совсем наоборот. Тут такая программа. Дикие деньги я за нее заплатил. Но оно того стоит. Чтобы выцепить этот файл из облака и вообще из интернета. Как только где появится в подключенном компе, тут же будет пойман и уничтожен.
– Хорошо, – сказал Риттер. – Включай.
– Уже включил, – сказал Бубнов.
* * *
Шмель летал над могилой Риттера и его жены на Введенском кладбище.
Шмель присел на лиловый цветок, уцепился лапками за нижний лепесток, сложил крылья и нырнул головой внутрь чашечки, и стебель цветка согнулся под его тяжестью, едва не вытряхнув шмеля, но шмель тут же заработал своими короткими прозрачными крылышками, создавая воздушную тягу, не давая цветку совсем опуститься в траву, и цветок то сгибался, то разгибался в такт работе шмелиного пропеллера, и жужжание шмеля стало отчетливо слышным, но вот шмель напился нектара и отлетел в сторону, цветок снова выпрямился, а звук шмеля потерялся среди дальнего гула автомобилей и лопотания осиновых листьев…
На невысоком гранитном памятнике было написано:
Риттер Виктор Яковлевич.
Риттер-Сотникова Елена Александровна.
– У тебя осталась хоть какая-то распечатка? – спросила Юля. – Хоть какие-то наброски?
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Автопортрет неизвестного - Денис Драгунский», после закрытия браузера.
