Читать книгу "По дуге большого круга - Геннадий Турмов"

А 28 августа 1911 г. Петр Нестеров совершил первый в мире воздушный таран, выследив и сбив на своем маленьком моноплане «Моран» более мощный австрийский «Альбатрос». Погибли оба летчика – и австриец и Нестеров, которому было всего 27 лет. После этого поединка на российские самолеты стали ставить пулеметы. О такой необходимости Нестеров неоднократно докладывал командованию.

Нестеров был похоронен в Киеве на Лукьяновском кладбище. На месте его гибели в г. Жолкве, переименованном в г. Нестеров, был сооружен монумент. Позднее, в 1980 г. здесь построили мемориал памяти героя-авиатора. В 1990-годы мемориал был разрушен, городок опять переименовали в Жолкву, а на постаменте вместо статуи Нестерова водрузили статую основателя и первого руководителя ОУН Евгения Коновальца.

Петр Нестеров был талантлив не только в авиации. Он прекрасно музицировал и пел. Более того, когда он был еще юнкером, композитор Александр Глазунов предлагал ему поступить в консерваторию. Этот талант унаследовала его дочь Маргарита, ставшая оперной певицей.

И, конечно, находясь во Владивостоке в 1909 и 1910 гг. П. Нестеров посещал Пушкинский театр, как это делал и другой знаменитый авиатор С. Уточкин, посетивший Владивосток в 1910 г.

В честь Петра Нестерова названы улицы в Москве, Санкт-Петербурге, Владивостоке, Гатчине, Минске и Нижнем Новгороде, установлены памятники в Киеве и Нижнем Новгороде. Имя «Нестеров» присвоено одному из астероидов. В 1962 году Международная авиационная федерации ввела переходной приз для победителя первенства мира по высшему пилотажу – кубок имени П. Н. Нестерова.

Один из первых русских летчиков Сергей Исаевич Уточкин родился в Одессе в 1876 г.

Знаменитый писатель Александр Куприн, который в 1907 г. вместе с С. Уточкиным дебютировал как аэронавт, пролетев на воздушном шаре за 12 минут около 20 верст на высоте 1400 метров, писал: «Если есть в Одессе два популярных имени, то это имена бронзового Дюка… и Сергея Уточкина».

Одна из главных заслуг С. Уточкина – пропаганда авиации на начальном этапе ее зарождения. В 77 городах России он демонстрировал полеты на аэроплане. В 1910 г. Сергей Уточкин побывал и во Владивостоке. Полеты производились в «гнилом углу» над ипподромом. С. Уточкин бывал и в Пушкинском театре, отдыхая душой от отнюдь не безопасных полетов и даже играл на бильярде, установленном в одном из его помещений. Сергей Уточкин мастерски владел бильярдным кием и в трудные периоды жизни выигрыши от поединков в этой игре были основной частью его доходов.

В разных городах России за полетами С. Уточкина наблюдали поручик Петр Нестеров, отец отечественной космонавтики тезка Сергей Королев, будущие авиаконструкторы: Николай Поликарпов, Павел Сухой, Александр Микулин, еще один тезка Сергей Илюшин, Владимир Климов и множество других, чьи имена теперь навсегда вписаны в историю отечественной авиации.

С. Уточкин был летчиком-самоучкой. В трудной и опасной работе ему помогали занятия физической культурой. Петербургский «Синий» журнал в 1913 г. писал, что он успешно занимался 15 видами спорта.

Печальная участь постигла С. Уточкина через год после полетов во Владивостоке. Во время грандиозного для того времени перелета Петербург – Москва его аэроплан при вынужденной посадке врезался в берег реки и разлетелся на мелкие части. Сам авиатор получил перелом ключицы, вывих колена и многочисленные ушибы.

Летать он уже не смог, пробовал устроиться на работу в школу авиации, созданную по его же инициативе в Москве, – не получилось. Переехал в Петербург, где в ожидании работы в авиации, перебивался заработками от выигрышей в бильярде. Писал обращения к общественным деятелям, обивал пороги различных ведомств. Знакомые делали вид, что его не узнают, аэроклубы вычеркнули имя Уточкина из своих списков. Он бедствовал, голодал, ночевал, где придется, чаще всего под мостами. По теперешним понятиям, недавний кумир публики, превратился в обыкновенного бомжа.

В «Авиационной энциклопедии в лицах», 2008 г. издания, приводится факт о том, что доведенный до отчаяния С. Уточкин, однажды пытался прорваться в Зимний дворец, заявив изумленной охране, что требует аудиенции у царя. Его схватили, скрутили и доставили в канцелярию градоначальника, а оттуда – в психиатрическую больницу.

В январе 1916 г. С. Уточкин умер от воспаления легких, не дожив до 40 лет. Похоронен в Александровской лавре. Как нередко бывает в таких случаях, отечество, а вернее, государство, своих героев при жизни не замечает.

Осенью 1950 г. в Приморском крае давал гастроли родоначальник русского шансона Александр Николаевич Вертинский.

По малости лет Евгений не мог присутствовать на концертах Вертинского, но слышал от матери и отчима восторженные отзывы о его творчестве. Более 20 лет Вертинский жил в эмиграции.

Он прибыл на Родину в самый разгар Великой Отечественной войны и испытывал искреннюю благодарность к Сталину за разрешение вернуться. «Пусть допоет» – слова, которые приписывают Сталину, когда ему доложили о просьбе Вертинского возвратиться в Советский Союз. Восхищаясь военным гением Сталина, Александр Николаевич написал песню «Он»:

Чуть седой, как серебряный тополь,Он стоит, принимая парад.Сколько стоил ему Севастополь?Сколько стоил ему Сталинград?

Одна из дочерей Вертинского была замужем за народным артистом России Борисом Хмельницким, уроженцем Уссурийска. Может быть, и пересекались пути-дорожки Евгения и Бориса, а с его тезкой по имени и фамилии Борисом Хмельницким Евгений учился в одном классе.

Вертинский, как в исполняемой им известной послевоенной песне Михаила Блантера на стихи Михаила Исаковского «Летят перелетные птицы», и сам был своего рода перелетной птицей. Советская творческая интеллигенция не особо жаловала Вертинского. «Нахлебником парижских кабаков» называла его Вера Инбер. А Леонид Утесов утверждал, что «Вертинского любят люди с извращенным вкусом».

Тем не менее народ валом валил на его концерты, а песня «Летят перелетные птицы» была любимой песней профессора Барабанова.

Шанхай был последним иностранным городом, в котором жил Вертинский перед возвращением на Родину. Там он познакомился с известным дальневосточным поэтом Арсением Несмеловым, там встретил свою будущую жену Лидию – дочь служащего КВЖД Владимира Циргвава, грузина по национальности. Вертинский шутливо называл себя «кавказским пленником». Судьба отвела им пятнадцать лет счастливого брака.

Ночной Шанхай был Меккой для русских эмигрантов. В ресторанах и ночных клубах происходили самые неожиданные встречи и знакомства. Писательница и журналистка Наталья Ильина в книге «Дороги и судьбы» пишет: «Знакомство с Вертинским ввело меня в быт ночного Шанхая, дало новые темы…

Под собственным именем танцевала то в одном, то в другом ночном клубе Шанхая некая Лариса А., красивая, гибкая, синеглазая женщина, одаренная поэтесса, печаталась в эмигрантских журналах, выпустила книгу стихов “По земным лугам”, но на стихи не проживешь, и вот – танцевала… В середине шестидесятых годов Е. Евтушенко, вернувшись из заграничной поездки, передал мне привет от Ларисы… Он познакомился с ней на острове Таити, где тогда постоянно жила Лариса с мужем-французом. Стихов давно не пишет (кому? для кого?), но русский язык не забыла и очень скучает… И сразу пришли мне на память строчки из песенки Вертинского на слова Тэффи: «…к островам ли сиреневых птиц все равно, где бы мы ни причалили, не поднять нам усталых ресниц».