Читать книгу "Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев"

Трудно отрицать, что сталинская администрация стремилась к вовлечению новоприсоединенных регионов в общий социально-экономический комплекс страны (хотя осуществлялось это волюнтаристскими темпами и в репрессивном сопровождении, и дело не только в подавлении военно-террористического сопротивления националистического подполья – слишком разительным было цивилизационное отличие земель за Збручем, а аграрно-мелкобуржуазный социально-экономический уклад, культурно-бытовая специфика и высокий уровень религиозности населения резко диссонировали с курсом на ускоренную индустриализацию, коллективизацию, насаждение государственного атеизма и социалистических начал в повседневной жизни).

На восстановление экономики Западной Украины уже в 1944 г. выделили 100 млн рублей из казны воюющего государства и для реализации политики на объединение этнических украинских земель в границах Украинской ССР, выдвигаемой в самостоятельные члены будущей международной организации. Наряду с традиционными, ускоренное развитие получили новые отрасли – нефтехимия, электроэнергетика, машино– и приборостроение, легкая промышленность, и к 1949 г. тут работало 2,5 тыс. предприятий. В 1946–1948 гг. в регион прибыло две тысячи инженеров и техников, четырнадцать тысяч квалифицированных рабочих. К 1950 г. действовало 24 высших учебных заведения (против 4 при Польше). На Западную Украину приехало 35 тысяч учителей из других областей Украины, а 93 % школ стали украинскими по языку преподавания. Разворачивалась инфраструктура культуры и здравоохранения.

Социально-экономические мероприятия властей в перспективе вели к повышению жизненного и культурно-образовательного уровня населения ранее исключительно аграрного Закарпатья, развитию его социальной мобильности в рамках УССР и СССР в целом. Значительно сложнее обстояло дело в идейно-духовном (по сути, цивилизационном) измерении, где форсированный административно-репрессивный нажим на традиционную культуру болезненно воспринимался значительной частью местных жителей.

Мероприятия властей и спецслужбы по ликвидации униатской церкви в Закарпатье еще более углубили враждебное отношение к «Советам» и православию. Показательны в этом отношении слова члена капитулы (епархиального совета), прелат-каноника (и тайного викарного епископа УГКЦ в регионе) Александра Хиры[594] (1897–1983), сказанные им 6 апреля 1948 г. прихожанке, супруге прокурора Закарпатской области (!) И. Андрашко: «Миссионерство распространяется на Востоке арестованными униатскими священниками, которые там сеют свои зерна католицизма. Католицизм силен. Война, которая возникнет в ближайшеее время, уничтожит СССР и укрепит основы католицизма во всем мире»[595].

Наряду с этим религиозные проблемы «решались» административным путем и при ведущей роли специфических инструментов НКГБ – МГБ. В том же Закарпатье «через агентуру среди авторитетов» УГКЦ была создана делегация «лояльных» униатских клириков во главе со священником Бецой, обратившаяся с прошением к архиепископу Львовскому и Тернопольскому Макарию (Оксиюку) о воссоединении греко-католиков региона с РПЦ. Среди униатского клира приобрели негласных помощников «Хмурого», «Ортима»[596] и других, на которых (отмечали чекисты) Ватиканом возлагалась надежда как на преемников арестованных пастырей местной униатской общины – епископа Федора Пастора, архидекана Кольмана Бартфаи и др.

Поиск новых иерархов

Изучались возможности выдвижения и использования «альтернативных» лидеров греко-католической общины региона. Внимание спецслужбы в этой связи привлек папский прелат (с 1943 г.), профессор теологии и богословской академии в Ужгороде, конкурент епископа Теодора Ромжи Александр Хира, поскольку этот священник выступил инициатором установления контактов УГКЦ в регионе с командованием 4-го Украинского фронта Красной армии и Народной радой Закарпатья. По оценке чекистов, отец Александр отличался дипломатичностью, высокой образованностью, красноречием, был хитер, поэтому для «обработки» к нему приставили «квалифицированного оперработника, достаточно эрудированного в церковных вопросах и с широким кругозором» (начальника отделения 1-го, разведывательного, Управления НКГБ УССР майора Кукеса, изображавшего в общении с Хирой «щирого украинца»).

Во время беседы с А. Хирой в комендатуре г. Ужгорода «представителей военных властей» 15 июня 1945 г. священник ловко уходил от прямых обязательств, мягко критикуя советскую сторону за прямолинейность. Католическая церковь, пояснял богослов, «более гибкая и культурная», нежели православная, и будь Россия в 1917 г. страной католической, РКЦ нашла бы компромисс с новой государственностью[597].

Характерно, что в силу особенностей местной конфессиональной и общественно-политической ситуации (формально Закарпатскую область УССР создали только 22 января 1946 г.), «занятости» властей ликвидацией унии в мятежной Галичине, отсутствия развитого подполья ОУН в Закарпатье и твердой позиции энергичного главы епархии епископа Теодора Ромжи[598], категорически не поддававшегося на уговоры перейти в лоно РПЦ, до 1947 г. в регионе не проводились активные мероприятия по «воссоединению» униатов. Не удовлетворял власти и чекистов епископ Ужгородский и Мукачевский Нестор (Сидорук)[599], воглавлявший эту кафедру в октябре 1945 – июне 1948 г., из-за отсутствия рвения в деле наступления на униатов. Впоследствии владыку перевели на Курскую кафедру, заменив на архиепископа Львовского и Тернопольского Макария (Оксиюка), совмещавшего эти кафедры.