Читать книгу "Великая смута - Николай Плахотный"

Скажу так: Бочкарев — это волк в овечьей шкуре. Он довел меня до нищеты и сделал из меня кляузника. Поймите меня правильно. Я вынужден был искать защиты, чтобы хоть малость смягчить собственную участь.

Год назад я написал в газету «Сельская жизнь» откровенное письмо, что Бочкарев никудышный и злой хозяин. Подтвердил примерами, фактами. Была большая проверка, после которой нашего дуролома освободили от должности, не дожидаясь общего собрания. Но мое письмо прочел человек, который сейчас сидит в кресле Бочкарева. И у него сложилось мнение, что Рак — интриган и, значит, он (Рак) не даст новичку спокойно работать. Потому отношения у нас с новым предом сразу же сложились неприветливые.

Я вам уже, кажется, рассказывал о павлинах, часть которых передал в Лемешкино.

Перед тем как переселиться в Крутое, павлины жили в пионерском лагере. Даже не в вольерах, а просто в лесу. Птицы одичали, к себе людей не допускали. Я же весь во власти их обаяния! Вот такое сложилось положение. Как быть? Выработал я такую тактику. Вокруг их сельбища разложил собственной конструкции силки и сложные петли. И стал терпеливо ждать. Долго шла охота. И все-таки каких хотел, такие и попались. Поместил я пленников в огромные ящики и больше суток со всеми предосторожностями вез на машине в Крутое.

За время путешествия птицы на меня сильно обиделись, а самочка даже обозлилась. В одном дворе со мной жить не хотели, норовили убежать. Месяца два длилось противостояние. Зла и неудобства птичкам я больше не причинял. В то же время заботился как мог: поил, кормил. И вот гордые павлины со своей участью смирились. Прежнее простили. И теперь в бывшем своем «злодее» души не чаят.

Примерно такие же отношения сложились у нас и с новым председателем. На данном этапе я для него такой же «злодей». Что дальше будет, покажет время. Валентин.

Письмо семьдесят первое

Здравствуйте! Трудно выразить словами накопившееся в душе.

Работаю изо всех сил, живу же хуже всех. А тут выясняется, что и трудовой стаж мой пропал, испарился. Бочкарев уничтожил его с помощью химических реактивов.

Вообще 72-й год во всех отношениях неудачный. А тут еще наша ферма стала замыкающей. Произошло это по вине правления: не успели соорудить летний лагерь. Стадо гоняли в хутор, за десять и более километров. В конце июня сбили кое-какой баз, молочко же за этот срок упустили. Тут, как обычно, и нагрянула на наши головы рейдовая бригада. Член райкома Буяков, не вылезая из машины, костерил меня и позорил почем зря. Я не спорил, не перечил, ибо был уверен в своей правоте.

Как я и полагал, наша МТФ к концу лета вышла на второе место, да не по колхозу, а в районе. Но следите дальше: уполномоченный райкома Буяков успех коллектива приписал себе. На этом основании Бочкарев мне и напарнику не выдал премиальные за перевыполнение плана. А для острастки (чтобы не пикнул!) перевели меня в конюхи. Прямо как в сказке «О рыбаке и рыбке».

Безумные кадровые перестановки к добру не приводят. Наш Володя Реен был учетчиком, его же ни с того ни с сего назначают техником-осеменатором. Володя пришел в правление и поставил вопрос прямо: как намерены платить? Бочкарев ответил как дельфийский оракул: «Как получаешь теперь твердую ставку, она и сохраняется». Конечно, это форменная издевка. И результаты были подстать. Половина буренок в стаде остались холостые. Хотя долго были в охоте, ревели диким ревом. В итоге, снижение продуктивности. Половину дойного стада отправили на мясокомбинат.

В сталинские времена это назвали бы вредительством. Что и есть в натуре. По тогдашним законам виновнику грозило не менее как десять лет (с правом переписки). Теперь же явных врагов народа и Отечества тихо переводят на новое место. И там все повторяется сызнова. Волк не может переродиться в овцу.

Решено всей семьей ехать на Кавказ. Валентин.

Письмо семьдесят седьмое

Ваш новый адрес у меня есть, но без индекса. А почта без индекса письма не принимает. Пишу наугад.

Вы говорите, чтобы я не дразнил и не обижал Бочкарева. Как могу я начальника обидеть, если у меня в руках никакой власти нет. Власть вся у него и ему подобных. И они ею злоупотребляют. Люди же бесправны, молча обиды сносят и втихомолку проклинают мучителей.

В правлении есть экономический отдел. В нем сидят две дамочки. Одна (Кравченко) приехала как-то к нам на собрание. Слушала, слушала. Потом взяла слово и говорит: «Почему вы все такие робкие и забитые? Поступайте так, как Рак. Он молодец». Мне теперь неудобно чужие комплименты повторять.

Всю сознательную жизнь работаю я в животноводстве. Среди здравствующих скотников нет старше меня по стажу. Бочкарев же выставил мне в трудовой книжке всего четыре года работы. Я не стал ссориться-ругаться. Чужие люди приводили Бочкареву пример. Второй пастух в нашей бригаде — Карлуша. Так он у меня в подпасках ходил. Так что вы думаете? Карлуше поставлен стаж больше, чем мне.

К нам прислали со стороны новую кадровичку. Пересмотрев дела в картотеке, она поставила мне стаж 15 лет. Учетчик вернулся с этой приятной для меня новостью. На другой день я сам поскакал в Лемешкино, чтобы удостовериться. Кадровичка меня успокоила, заявив: «Никто не имеет права урезать работнику его стаж».

Слова эти услышал Бочкарев. Он сделал безразличное лицо, как игрок при проигранной партии. И замыслил каверзу: тайком испортить трудовую книжку. Новый председатель из солидарности встал на сторону своего предшественника. Даже дальше пошел. Подставил лжесвидетелей: будто я не выработал 20-летнего стажа по своей халатности. Нашли какой-то давней давности приказ, где записано, что я бросил колхозное стадо «на произвол судьбы, чем нанес сельхозартели непоправимый ущерб». Это фальшь, небывальщина.

Чуть было главное-то не забыл. Из Министерства сельского хозяйства пришло письмо от нового заместителя министра тов. Огрызкина. Он сообщает, что «найден более приемлемый вариант изготовления кнута в комплекте с зонтом». Не верится мне. Боюсь сглазить.

Прямо на почте распечатал я запечатанный дома конверт, чтобы сообщить о другой новости. Стаж мне восстановлен, поставили 25 лет. Это стало возможно благодаря вмешательству райкома. Все-таки коммунисты и добра немало делают, надо отдать им должное.

От сердца малость отлегло. Пасу коров. Со мной в компании Дмитрий Лысенко и Павло Трошило. Три крепких лба. Значит, продукция должна быть. Валентин.

Письмо семьдесят восьмое

За то время, как мы потеряли друг друга, немало воды утекло. Вы уехали жить на север, а я подался со всем семейством в курортные палестины. Это рядом с Кисловодском. Из хутора выбирались в бездорожье и половодье. 20 марта — историческая дата в моей жизни.

Вот как все это произошло. В десять утра ко двору подкатил мощный трактор «Кировец». Стали грузиться. Тем временем народ подходил — друзья, кумовья, неприятели. Всех до одного угостил водкой. Попрощались. Под пальбу из ружей и дробовиков тронулись мы в путь. В душе было легко. Вернее, пусто.