Читать книгу "Великая смута - Николай Плахотный"

Стоявший рядом парторг с гордостью сказал, что в адрес правления получена от вас поздравительная телеграмма. Потом был и телефонный звонок. Вы будто бы намекнули, что усиленно работаете над крупным произведением.

Не знаю ваших планов. Кабы знал, так, может, чем и помогнул. Но для этого требуется магнитофон. Готов отдать за такую блестящую, как у вас, штучку любые деньги. Я бы тут записывал, вы бы в Москве прокручивали пленку по радио. В.

Письмо сорок восьмое

Ждал в гости брата, пришлось же опять самому в Волгоград ехать. Из-за сына. Головка у Саши все еще побаливает. Врачи говорят, что без операции не обойтись. Слово это с болью отзывается в наших сердцах.

В Волгограде была встреча с писателем Сергеевым, у него на квартире. Он настаивал, чтобы я сел писать произведение из хуторской жизни. Ради этого бросить все, даже работу.

Смешно такие речи слушать. Я сказал: «О чем вы говорите! Я же неграмотный». Он смеется: «Это совсем не обязательно. Максим Горький тоже не кончал университетов, но прославился на весь мир». Сергеев настаивал, чтобы для начала я делал короткие заметки, вел наблюдения. Зафиксированное отдавал ему. А уж он «писулькам» будет давать ход.

Я продолжал смеяться. Тогда они с братом свели меня с другим писателем, по фамилии Мишаткин. Тот повторил те же слова, что и Сергеев с Володей.

У меня же другая мысля. Давайте с вами дело делать сообща. Крыша в нашей хате не течет. Питание же обеспечим вам такое, к какому вы привыкший. А? Валентин.

Письмо пятьдесят первое

Простите за долгое молчание. Скотину пасу даже в выходные. Пригнав стадо на ферму, беру вилы в руки, бегу скирдовать солому. Пора в колхозе горячая, к тому же и дома дел полно. Да затеял еще давно задуманное. Обиваем снаружи хату дощечками. Занятие непростое, но решил освоить. Хозяину стыдно перепоручать дела постороннему.

Когда последний раз были вы у нас, то познакомились с трактористом Бабенко Федором. Это который на рожке искусно играл. Еще он понравился, как вы выразились, своей рассудительностью и техническими познаниями. Так вот Федор серьезно болен. Счет жизни уже идет на дни.

Н. Ф., вышлите мне еще такой бумаги, как в тот год. Я привык к гладким и неразлинованным листам. Лида подсчитала, что уже 12 лет нашей с вами переписке.

Скажу напоследок: жизнь моя дала глубокую трещину.

Валентин.

Письмо пятьдесят седьмое

Я фугую свои пухлые конверты в редакцию, а вы, сообщили мне ваши товарищи по работе, тоже заделались сельским жителем. Поздравляю с новосельем.

У нас пока все нормально. Вовку призвали в армию, служит за границей, в Германии. Ира учится в восьмом. Сашка-разбойник ходит в третий класс. Буренка наша, по имени Лушка, принесла тройню. Что-то будет!

Хату свою со всех сторон обернул рубероидом, обшалевал вагонной дощечкой и покрасил в голубой цвет. Тепло, красиво. Теперь наш домок (не изба!) издали бросается в глаза. Обновили и сад. Высадили несколько сортов породистых яблонь. Вот только кому с них снимать плоды?

Желаю успеха в жизни и творчестве. В.

Письмо шестьдесят третье

Затеряли конверт с вашим новым адресом, а тут вдруг сам под руки попал.

Недавно был в гостях, сидел в подвыпившей компании. Один товарищ, по виду городской, меня озадачил: «Что такое флора?» Я признался, что такого слова не знаю. Вслед другой вопрос: «Что есть фауна?» Тут уж я сообразил, что речь касается животных. А незнакомец мне с ухмылкою говорит: «О тебе, браток, журналы пишут, ты же таких простых понятий не знаешь». Про себя я смекнул: значит, вы опять где-то мое имя упомянули, да в сочетании мудреных терминов. За все приходится в жизни расплачиваться. В том числе и за известность. Смешно, не правда ли?

Доложу вам, у нас на хуторе появился первый магнитофон. Сосед Серега научил меня этой штуковиной управлять. Записываю всех подряд, от меня народ уже шарахается.

Высылаю голос Алексея Панченко. Бригадир наш рассказывает об историческом прошлом своей фамилии, точнее, о своем деде Власе. Он организовывал колхозы в здешней волости, а также в Крутом. Это был умный, веселый и целеустремленный партиец. Его взяли в район, где он на деле проявил свои лучшие качества. А закончил в Крутом.

Влас Борисович имел привычку ходить пешком энергичным, быстрым шагом. Всюду поспевал, никуда не опаздывал. А вот что говорит о нем Алексей:

«Несколько лет назад приехал я в Лемешкино, на мельницу. Когда оформлял квитанции, стоявший поблизости старик спросил: „Вы Власу Борисовичу кто будете?“ Ответил: „Внук его“. Старик отвел меня в сторонку и стал выпытывать о Власе. Ну и сам кое-что поведал. Оказывается, наш дед любил собирать вокруг себя людей. Не пустословия ради, а все по делу, для общей пользы. Прекрасно ориентировался в сложной политической обстановке как в стране, так и за рубежом. Все знал не с чужих слов, а из первоисточников. Жаль, здоровье было слабое, ноги болели. Перед войной их ему обе ампутировали. Здоровые мужики ушли на фронт, в селе остались больные да калеки. Тогда и избрали нашего деда Власа бригадиром в Крутом. Воевал он из последних сил против фашистов в тылу. Всю войну руководил бригадой. Даже медаль боевую за труды заслужил».

От себя добавлю. После победы над фашистской Германией Влас Борисович сдал бригаду в молодые руки, сам же перешел в мастерскую. Поначалу стажером, потом стал мастером. Старший из его сыновей как бы принял бригаду по наследству. Со временем эта ответственная должность перешла внуку, который во многом деду подражает.

Мне лестно, что Леха ко мне хорошо относится. Без всяких поблажек. Я же, со своей стороны, ни в чем бригадиру отказать не могу. Порой в ущерб своему времени, во вред личному хозяйству. За что от Лиды имею справедливые попреки. Но какие могут быть счеты меж близкими людьми? В.

Письмо шестьдесят девятое

Есть в деревне крайне тягостная работа: запасаться на зиму топливом. Наша местность, как знаете, степная. Каждая щепка чуть ли не на вес золота. А главное топливо — уголь. Так вот я этого добра целых три тонны раздобыл. Кричу: ура!

Жить бы можно, но гнетет работа. В бригаде осталось полторы калеки. Вся тяжесть легла на таких, как я. Нормы возросли как бы не вдесятеро.

Я вам уже намекал, что подумываю об отъезде. Вы меня попрекнули. И все же дело близится к развязке. Да ведь вы же мне и подали пример! Уехали из своей Москвы. Скажете: «Да, уехал! Но ведь в село, а не как другие — в Париж». В.

Письмо семидесятое

Однажды вы спросили мое мнение о колхозном начальстве. Кадры современные я не люблю и не уважаю. Потому и растекаться словесами о них не стал. Но вы снова настаиваете.