Читать книгу "Музыка Гебридов - Елена Барлоу"

Убранство каюты здесь, на галеоне, напомнило ей «Полярис». Тут буквально всё было воплощено в привычном первозданном виде. Небольшой овальный стол посреди каюты был уже накрыт, и Амелия успела разглядеть несколько различных блюд, приготовленных особыми стараниями старины Джека. Она вспомнила обычный рацион пассажиров, но не стала заострять на этом внимание. Ведь, как известно, на судне на всё воля капитана.

Амелия неторопливо прошлась вдоль запертых сундучков и книжных полок, мимо старинного трюмо и комодов, нагруженных бесконечным числом бумаг, свитков с картами, а также похищенными безделушками и множеством одиночных свечей, наполнявших каюту светом. Сквозь затемнённый витраж окон Амелия успела поймать заход солнца, затем стало ещё темнее. Едва она обошла стол и заметила знакомую скрипку, покоящуюся на мягкой обивке подоконника, как дверь каюты отворилась и внутрь скользнул сквозняк. Наконец, хозяин этой роскошной комнаты вошёл и запер за собой дверь.

До сих пор она ещё ни разу не видела его таким; по крайней мере, не могла мгновенно припомнить. Он был похож на бродягу, скитающегося где-нибудь на обочине дорог Сторновей или Пластерфилда. На весьма привлекательного бродягу, стоит отметить. На нём была посеревшая от времени изношенная рубашка, скрытая накидкой из грубого плотного волокна тёмно-зелёного цвета, которую он набросил на плечи и закрепил серебристой бляхой на груди, узкие чёрные брюки чуть ниже колена и кожаные сапоги – явно не новые, но всё ещё крепкие. Амелия довольно продолжительное время и с большим интересом разглядывала его, затем услышала спокойный насмешливый голос:

– Знаю, о чём ты думаешь. Не слишком подходящий наряд для кавалера, пригласившего даму на ужин.

– В вас умер джентльмен, – был её мгновенный ответ.

– Приношу свои извинения за столь небрежный вид! Я думал, что успею переодеться до твоего прихода. Чтобы произвести опись груза для внесения в судовой журнал, нужно тщательно и долго копаться в трюме. И каких только сюрпризов там не отыщешь, от крысиного помёта до…

Амелия скорчила гримасу и махнула рукой:

– Да-да, разумеется, я всё понимаю!

– Надеюсь, в кубрике вы не встречались с этими назойливыми соседями?

– Нам повезло их не встретить, благодарю!

– А ведь я предлагал занять помещение поближе к…

Когда она обернулась к Стерлингу и резво скинула с головы тонкую шаль, выражение его лица почти не изменилось. И всё же, по её скромному мнению, нечто сравнимое с недовольством вперемешку с удивлением промелькнуло в этих серых глазах. Но он быстро взял себя в руки, и даже некая тень улыбки появилась на его губах:

– Я вижу, что столкновение с Махризе не прошло для тебя бесследно, – констатировал он, буравя её пристальным взглядом, но Амелия всё равно не отводила глаза. – Но ты отрезала свои великолепные локоны не из-за неё, верно? Тогда почему? Я сумел бы защитить тебя и не допустить подобной ситуации снова. Не обязательно было жертвовать волосами…

– На самом деле всё это пустяк, капитан, – она постаралась придать голосу как можно больше лёгкости. – В одной старой книге я прочитала, что на Востоке некоторые воины обрезали волосы, отказываясь от мирской жизни или отправляясь в изгнание. Конечно, я не воин, но, по крайней мере, так я чувствую себя свободней. И хлопот меньше.

В большом зеркале трюмо, что находилось поблизости, Амелия могла разглядеть себя. От прежних длинных прядей, растекающихся по спине огненным плащом, не осталось и следа. Теперь её рыжая шевелюра лишь хорошенько прикрывала уши, и кончики волос едва касались шеи.

Выслушав её, Стерлинг многозначительно покачал головой. Приблизившись на пару шагов, чтобы видеть лицо жены в свете канделябра, он только тихо произнёс:

– Предполагаю, Магда была в ярости, узнав, что ты сделала.

Амелия кокетливо улыбнулась, вздёрнув подбородок:

– Она уверяла меня, что вы сами разгневаетесь, но, судя по вашей реакции, я вижу, она ошиблась.

– Всё в твоих руках, моя дорогая. И, несмотря на то, что мне нравились твои рыжие локоны, и я буду безумно по ним скучать, я не в праве твердить, как именно ты должна выглядеть.

И с хитрой улыбкой на губах Томас прошёл мимо, к столу. Амелия была приятно удивлена его реакции, однако едва не напомнила вслух, что именно он прислал наряд, надетый на ней в это самое мгновение. Всё же она промолчала. И стало до безумия любопытно, как продолжится этот вечер. Пока снаружи пастор Лиох воспевал хвалебные песни Господу, она находилась здесь, в уединении с человеком, которого ей до сих пор не удалось постичь. Где-то на задворках сознания Амелия подумала, что это небольшое богохульство ей простится.

Через несколько минут она уже восседала на роскошном стуле с резной спинкой, и Стерлинг сам наполнял её бокал, как и свой, тёмно-бардовой жидкостью. «Всё как будто повторяется, как тогда, на «Полярис», когда я потеряла бдительность, а он… ну, да, он был Диомаром», – чем дольше Амелия думала о «той ночи», тем страннее казались события, происходящие сейчас.

– Что-то на этом столе привлекло тебя больше винограда и сыра? – сказал Стерлинг, вальяжно расположившись напротив, под витражным окном. – Ты так долго смотришь, не обращая ни на что внимание. Не пьёшь и не ешь. Ты не голодна? Может быть, тебе дурно?

Покачав головой, Амелия лишь пригубила бокал с вином, от которого исходил поразительный аромат жасмина, и неожиданно для себя самой произнесла вслух:

– За всё время путешествия я так ни разу не спросила вас о ране…

– Ах, это!

– Надеюсь, всё зажило, и вы не страдаете от боли…

Стерлинг долго выжидал, пока девушка приподнимет голову и встретится с ним взглядом. Он захотел спросить, отчего она вспомнила о том, как ранила его, но наперёд понял, что супруга твёрдо решила незамедлительно во всём разобраться. Стерлинг ухмыльнулся. Глупо было рассчитывать, что томная атмосфера со свечами и вкусными угощениями склонит эту упрямицу на его сторону без каких-либо преград.

– Ты была в отчаянии, напугана и обижена, – пробормотал капитан, сделав глоток вина и бросив в рот виноградину. – Любой, кого так гнусно предали, поступил бы так же…

– Я сильно ранила вас тогда, господин, – выдохнула Амелия, наконец, будто с трудом, – и я сожалею.

– Не сомневаюсь! Но я хочу, чтобы мы забыли об этом! Рана затянулась, а это главное. Однако, раз уж ты затронула эту тему… твои раны, полагаю, гораздо глубже моих. Хочешь поговорить об этом?

Она посмотрела на него настороженно, словно опасалась чего-то, но промолчала.

– Говори со мной, Амелия, – настаивал он. – Если тебе нужны ответы, сегодня та самая ночь для того, чтобы их заполучить.

Про себя он подумал на мгновение, что лучше бы не уступать ей, но затем снова взглянул в лицо женщины, к которой испытывал целый ураган из чувств, и сам себя проклял. В каком-то смысле она была гораздо сильнее него. Наконец, когда она по его примеру выпила вина и съела пару виноградинок, в тишине каюты зазвучал её тихий, но твёрдый голос: