Читать книгу "Он придет - Джонатан Келлерман"

По ковру у меня под ногами расползалось темное пятно. Мой пленник обмочился.

– Господи, – простонал он.

– Давай продолжай, Тим. Пока что ты неплохо справляешься.

Крюгер закивал, словно жаждая похвалы.

– Она еще жива?

– Да. Насколько я знаю. Кузен Уилл… доктор Тоул хотел пока сохранить ее живой. Гас и судья согласились. Я не знаю, надолго ли.

– Ну, а ее мать?

Он прикрыл глаза и ничего не сказал.

– Говори, Тим, иначе твои ноги идут лесом.

– Она мертва. Это сделал парень, которого послали за девчонкой и за ней. Они зарыли ее на Лугу.

Я припомнил открытое пространство на северной стороне Ла-Каса. «Есть планы летом устроить там огород», – сказал он мне.

– Кто он?

– Один псих. Инвалид – типа как парализованный на один бок. Гас зовет его Эрл. Это ведь что-то вроде графа? Хотя какой из него граф…

Имя не то, которого я ожидал, но описание было верным.

– Почему он это сделал?

– Чтобы оставить как можно меньше концов.

– По приказу Маккафри?

Крюгер промолчал. Я посильнее ткнул стволом. По его ляжке пробежала дрожь.

– Ну да! По его приказу. Эрл никогда не действует по собственному разумению.

– И где сейчас этот чертов Эрл?

Опять колебание. Не задумываясь, я резко ткнул его стволом «тридцать восьмого» в коленную чашечку. Глаза Крюгера распахнулись от неожиданности и боли. Из них полились слезы.

– О боже!

– Давай без этих религиозных штучек. Просто говори.

– Его уже нет, он мертв. Гас заставил Холстеда от него избавиться. После того как они похоронили эту женщину. Эрл закапывал могилу, а Холстед ударил его лопатой, столкнул к ней и засыпал обоих землей. Они с Гасом потом над этим ржали. Холстед сказал, что когда ударил Графа по башке, то услышал пустой звук. Они вообще так часто прикалывались у парня за спиной – урод, мол, порченый товар…

– Злобный парень этот Холстед…

– Угу. Он такой. – Лицо Крюгера осветилось жаждой угодить. – Он за вами тоже охотится. Вы стали совать нос куда не надо. Гас не знал, сколько девчонка вам рассказала. Советую вам следить за…

– Спасибо, дружок, но Холстед угрозы больше не представляет. Ни для кого.

Крюгер посмотрел на меня. Я ответил на его невысказанный вопрос кивком.

– Господи, – произнес он, окончательно сломленный.

Я не дал ему времени на рефлексию.

– Почему ты убил Хэндлера и Гутиэрес?

– До говорю же, это не я! Это все Холстед с Эрлом. Гас сказал им, что все должно выглядеть как работа сексуального маньяка. Холстед мне потом рассказывал, что Эрлу ничего не пришлось изображать, он по жизни такой – расписал их ножом так, словно кайфовал от этого. Особенно с училкой постарался. Холстед держал, а Эрл орудовал ножом.

Два человека, может и три, сказала Мелоди.

– Ты там тоже был, Тим.

– Нет. Да. Я… я их туда привез. С выключенными фарами. Ночь была темная, ни луны, ни звезд. Я кружил по парковке, а потом решил, что меня могут заметить, так что отъехал в Палисады и вернулся. Они все еще не закончили – помню, как гадал, чего это они так долго возятся. Опять отъехал, еще немного покатался по округе, вернулся, и они как раз выходили. Во всем черном, как демоны. Мне было видно кровь, даже на черном. От них пахло кровью. Они были все в крови. Даже на темном выделялось – ну, понимаете, блестело… Мокрое.

Темные мужчины. Двое, может, и трое.

Крюгер примолк.

– Это не конец истории, Тим.

– Это всё. Они разделись в машине, нож засунули в сумку. Мы зарыли это в одном из каньонов – одежду, сумку, всё. Что осталось, побросали с пирса в Малибу. – Он опять примолк, чтобы перевести дыхание. – Я никого не убивал.

– Они говорили что-нибудь в машине?

– Холстед молчал, как камень. Это меня беспокоило, насколько напряженно он выглядел, потому что он жутко злобный; эта история, что какой-то парень угрожал ему ножом, – полная херня. Его вышибли из «Мэнуэл артс» за то, что он довольно сильно избил двух учеников. А перед этим выгнали из морской пехоты. Он обожает насилие. Но то, что произошло там, в квартире, даже его зацепило – он молчал.

– Ну, а Эрл?

– Эрл был… совсем другой – как будто он кайфовал, понимаете? Облизывал губы и раскачивался, как аутист. Трещал без умолку, повторял: «Сука, сука!» каждую секунду. Жутко. Как псих. Наконец Холстед приказал ему на хер заткнуться, и он завопил что-то в ответ – по-испански. Этот парень много говорил по-испански. Холстед тоже заорал на него, и я подумал, что они сейчас друг друга на куски разорвут. Это было все равно как ехать с двумя зверями в клетке. Я их кое-как успокоил, используя имя Гаса – это всегда действовало на Эрла. Я просто не мог дождаться, когда той ночью от них избавлюсь. Типичные психопаты, оба.

– Оставь ученые потуги и расскажи, как вы убили Бруно.

Он посмотрел на меня с возобновившимся страхом.

– А вы вроде всё и так знаете?

– Если я чего-то вдруг не знаю, ты меня в это посвятишь. – Я взмахнул револьвером. – Бруно!

– Мы… они сделали это в ночь после того, как расправились с доктором и училкой. Холстед не хотел брать с собой Эрла, но Гас настоял. Сказал, что вдвоем быстрее управятся. У меня было чувство, что он типа как натравливает их друг на друга. Меня там вообще не было. Холстед сам вел машину. Он же и убивал. Взял бейсбольную биту из кладовки со спортивным инвентарем. Я был там, когда он вернулся и обо всем рассказал Гасу. Они застали этого торгаша за ужином и забили его до смерти прямо за кухонным столом. Эрл доел, что там на тарелке оставалось.

Два убийства списаны на двух мертвецов. Очень ловко. Версия воняла за версту, и я не преминул это высказать.

– Именно так все и было! – встрепенулся Крюгер. – Я не хочу сказать, что совсем уж невинная овечка. Я знал, что они собираются сделать, когда вез их к мозгоправу. Я дал им ключ. Но сам не убивал.

– А где ты взял ключ?

– Кузен Уилл дал. Я не знаю, откуда он у него.

– Ладно. На вопрос «кто?» мы вроде ответили. А теперь выкладывай, зачем понадобилась вся эта бойня.

– Я предполагаю, вы уже…

– Не хер предполагать.

– Хорошо, хорошо. Это все «бригада». Прикрытие для растлителей детей. Мозгоправ и его девчонка про это узнали и начали его шантажировать. Глупо с их стороны было думать, что они так запросто отделаются.

Я припомнил фотографии, которые Майло показывал мне в тот первый день. За свою глупость они поплатились слишком высокой ценой.