Читать книгу "Главный финансист Третьего рейха. Признание старого лиса. 1923-1948 - Яльмар Шахт"

В сфере внешней политики я также сделал серьезное предупреждение партийным шовинистам: «Нужно подчеркнуть, что самоуважение требует уважения к другим; что следование собственным традициям и обычаям не подразумевает презрения к традициям и обычаям других; что признание достижений другого народа служит росту собственных достижений. И что единственный способ победить в экономической конкуренции состоит в повышении качества производства, а не в использовании насилия и обмана».

Любопытно, что партия никак не отреагировала официально на мою кенигсбергскую речь. Не было предпринято никаких попыток предотвратить распространение ее 250 тысяч печатных копий. Нигде не было опубликовано никаких опровергающих статей.

Примерно через неделю после Кенигсберга мне пришлось встретиться с Гитлером по другому поводу. Он старательно избегал критических замечаний в адрес моей речи, из которой процитировал лишь одно предложение: «Господин Шахт, вы были совершенно правы, когда сказали в Кенигсберге, что мы «все в одной лодке».

Это укрепило во мне убеждение, что я должен продолжать свою агитацию в пользу умеренной и честной политики, и я убедил Гитлера предоставить мне возможность выступить по проблемам финансовой и валютной политики перед высшим партийным руководством на предстоящем партийном съезде. Я надеялся произвести хотя бы часть впечатления, которое оказал несколькими выступлениями на слушателей Военной академии, когда настойчиво доказывал, что существуют естественные лимиты для вооружения Германии со стороны ее ограниченных экономических возможностей.

17 сентября 1935 года с согласия Гитлера я выступил по данной проблеме на партийном съезде в Нюрнберге в присутствии гауляйтеров, рейхсляйтеров и других высших партийных чинов. Я указал, что финансовая помощь рейху со стороны Имперского банка должна уменьшиться и что дальнейшее вооружение должно финансироваться за счет налогов и кредитов. По проблеме сырья я подчеркнул, что восемьдесят три процента нашей внешней торговли обеспечивается за счет бартера, то есть товары обмениваются на товары, и что только семнадцать процентов нашего экспорта дают нам свободно конвертируемую валюту. Этот процент я определил как совершенно неадекватный. Отметил, что другие страны уже снабдили нас товарами в кредит на стоимость 500 миллионов марок, нам остается расплатиться с ними экспортными товарами промышленного назначения. Наконец, я еще раз указал на ущерб, который наносят нашему экспорту крайности партийной политики.

«Возобновление насилия в наших культурных и расовых конфликтах вызвало широкое и вполне понятное ухудшение отношения к нам зарубежного общественного мнения в последние несколько месяцев. И речь идет не только о евреях, которые контролируют значительную часть международной торговли сырьем. Это относится также к тем, кто делает выводы, неблагоприятные для нашего правительства, в результате наших расхождений с протестантами, католиками, иудеями и масонами».

Я закончил выступление следующие словами: «Поэтому крайне необходимо поставить методы разрешения расовых и культурных конфликтов на правовую основу и согласовать их с политическими и экономическими требованиями».

Когда я замолк, Гитлер попросил меня оставить его наедине с соратниками. Как он прокомментировал мою речь, сказать не могу. Во всяком случае, из некоторых высказанных мне суждений я сделал вывод, что он дал строгие указания участникам совещания не подвергать меня преследованиям. Позднее я предположил, что это распоряжение представлялось ему не более чем стратегическим конъюнктурным ходом.

Тем не менее я был рад возможности изложить свои взгляды высшим партийным функционерам непосредственно. Именно с этой целью я приехал в Нюрнберг всего на один день и не принял участия ни в каких других мероприятиях съезда.

Глава 47

Еврейский и церковный вопросы

До 1930 года в Германии очень редко наблюдались признаки какого-либо политического антисемитского движения. Поскольку этих признаков было очень мало, то их следует отнести скорее к экономическим мотивам, чем к расовой неприязни мелкой буржуазии. Частыми были смешанные браки. В представительном буржуазном обществе еврей был желанным гостем.

Причину того, что Гитлер использовал антисемитизм для пропаганды своих целей, нужно искать в венском периоде его жизни. В Германии ему способствовало то, что во время Веймарской республики из Польши, Румынии и России в страну хлынуло непропорционально большое количество восточных евреев, представлявших собой большей частью сомнительный или даже нечистоплотный элемент. Они воспользовались политической сумятицей не только для того, чтобы нажиться на инфляции, но также для активного подкупа чиновников, которые поручали им осуществление своих сделок на черном рынке. Тем не менее антисемитизм никогда не был популярен среди немецкого населения даже в период правления Гитлера. Каждая акция, затевавшаяся против евреев партией, проводилась специально отобранными членами партии, огромная масса населения в таких эксцессах участия не принимала.

В деловой сфере, когда партия посягала на права отдельных евреев, я вмешивался в каждом случае, который попадал в поле моего зрения, и успешно заступался за евреев, пока занимал пост министра экономики. В ноябре 1935 года я выпустил министерский циркуляр главе Национальной промышленной палаты, который передали всем филиалам организации. В нем говорилось:

«14 октября я попросил вас проинформировать группы промышленников, что в преддверии грядущей переоценки позиции по евреям в промышленной сфере филиалам организации не следует предпринимать никаких мер в отношении еврейских фирм. Ваше сообщение, так же как и другие инциденты, побуждают меня рекомендовать Национальной промышленной палате проследить за тем, чтобы все промышленные руководители регионального или специального уровня воздерживались от мер, которые противоречат действующему закону или являются явными прерогативами правительства. Это особенно касается вопроса занятости евреев в промышленных отраслях. Отдельные акции в этой связи неоднократно запрещались правительством и руководством партии, и я лично не потерплю этого. Это особенно касается мер, которые имеют целью ограничить сферу свободного промышленного предпринимательства на основании тех или иных характеристик либо членства в организации, вызывая таким образом изменения в условиях промышленной конкуренции.

Требую от вас гарантий того, чтобы о всяком нарушении в этом отношении мне докладывали незамедлительно».

Даже если мне не удалось восстановить еврейских брокеров на работе в фондовой бирже, право присутствия на Берлинской бирже оставалось за евреями в течение всего периода моего пребывания в должности. Мне также удалось осуществить и гарантировать, что вплоть до 1937 года включительно проспекты правительственных займов, предлагаемых для подписки многим банкам, также предоставлялись еврейским банковским фирмам Мендельсона, Блейхредера, Арнольда, Дрейфуса, Штрауса, Варбурга, Ауфхаузера и Беренса. Об этом объявили все крупные газеты.

Такая позиция вовлекла меня в конфликт с целой сворой гауляйтеров. Как пример ментальности этих типов привожу письмо, которое я получил от гауляйтера Мучманна, когда выступал от имени еврейской фирмы в Хемнице, которая подвергалась преследованиям и придиркам нацистской партии.