Читать книгу "Версальский утопленник - Жан-Франсуа Паро"

— …хорошо, хорошо, продолжайте!

— Подмешанный к кофе и проглоченный Ламором дурман, или datura, делает свое дело. На двух лошадях Бальбо и Ренар отправляются на берег Большого канала и там инсценируют смерть от утопления. Потом Ренар играет роль перед караульным Морских ворот, что возле Маленькой Венеции.

— Я Томмазо Бальбо, — стоя на коленях, молил итальянец. — Если бы это был не я, зачем бы я стал спасать мадемуазель д’Арране?

Николя повернулся к нему.

— Действительно, любопытный вопрос. Зачем, говорите вы? Да за тем, что Винченцо ее бы не пощадил. О, разумеется, слава Господу, что вы ее пожалели, но сделали вы это потому, что она являлась для вас своего рода гарантией, пропуском, правом на нашу признательность, благодаря которой вы хотели избежать лишних вопросов. Короче говоря, вы были уверены, что ее спасение поможет вам незаметно исчезнуть и начать переговоры, ибо…

— …ибо, дражайший Николя, на переговоры сии мы накинем покров мрака, — прервал его Сартин.

— …ценная вещь лежала у вас в животе. Вы утверждаете, что вы не Винченцо Бальбо? Хорошо. Пусть доктор Семакгюс пройдет вместе с вами в заднюю комнату, осмотрит вас, а потом скажет, кто вы такой.

Итальянец завыл, забился, пытаясь избавиться от веревок. Сартин приказал увести его. Зрители долго молчали, а потом заговорили все разом. На глазах у взволнованного адмирала Эме с рыданиями бросилась в объятия Николя. Сартин, не дожидаясь продолжения сцены, повлек комиссара к окну.

— Друг мой, время не ждет. Мы с вами отправимся в Шуази успокоить короля и передать драгоценность королеве. Похоже, вы выиграли все сражения… Без вас… Но объясните мне, я до сих пор не все понял. Мне ясны причины убийства Ламора, но чем им помешал юный д’Асси?

— Наши друзья Семакгюс и Ноблекур имеют на этот счет особое мнение: они оба задаются вопросом о вменяемости преступника. Совершая жестокое убийство, на кого обрушивал преступник свой гнев — на жертву или на себя самого?

— Как это?

— Уверенный в собственной безнаказанности, он убивал и истреблял, теша свою гордыню… хотя, быть может, на самом деле он хотел быть пойманным. Повсюду на своем пути он, словно вызов, оставлял цитаты из «Королевских игр». И зверским образом изуродовал тело несчастного проститута, желая устранить то, что делало юнца мужчиной, дабы тот стал таким же, как он.

— Боже, ну и фантасмагория! Боюсь, наши друзья слегка заговариваются, не идите за ними по этому пути. И скажите: почему Ренара убили в Доме для прислуги?

— Без сомнения, Бальбо вызвал его туда запиской. Но мы не смогли ее найти. Я слишком поздно прибыл на улицу Пан. Выдав себя за полицейского, Бальбо побывал там раньше и уничтожил ее. Остатки ее я обнаружил среди золы в камине. Он также забрал рукописи памфлетов, предложенных Ренаром Ленуару и Мадам Аделаиде; в руках загнанного в угол человека эти листки могли стать козырной картой. Со смертью инспектора Ренара и арестом Бальбо опасность уменьшилась, но вы же знаете, клеветнические памфлеты возникают постоянно, словно феникс из пепла!

— Но зачем он убил своего сообщника?

— В вопросе содержится ответ. Его голова не является царством разума. Все жаждущие заполучить универсальный ключ вдруг куда-то подевались, и оказалось, что ценность украшения измеряется исключительно стоимостью бриллиантов. Произошла ссора из-за ключа или взыграла ревность обманутого мужа? Я не могу достоверно определить причины этой трагедии. Словом, исчезнуть должны были все. Кража на балу в Опере стала началом роковой цепочки событий, где переплелись и месть, и любовь, и гордыня, и безумие.

Наклонившись к уху Николя, Сартин прошептал:

— А… принцы?

— Беременность королевы пробудила в них желание половить рыбку в мутной воде. Они предприняли кое-какие шаги, на их кухнях сочинили мерзкие памфлеты, но вам прекрасно известно, что заговорщики такого высокого полета сами никогда не марают рук и при первых же подозрениях отходят в сторону, дабы ничем не рисковать. Один отправился на море, другой остался караулить на суше…

— Ах, сколько совпадений! — проговорил Сартин, обращаясь, скорее, к самому себе. — Королевский дом… Шартр… Прованс! Кругом измены… Человеческое честолюбие жаждет почестей, не думая о сопряженном с ними риске. А ведь только почести, заслуженные честным путем, могут обеспечить нам спокойствие. Легко получить должность, гораздо труднее удержаться на ней… Везде тебя подстерегают ловушки, каждый шаг может завести тебя в пропасть.

ЭПИЛОГ

Все может стать для нас ловушкой, везде засады, везде разруха.

Караччиоли

Суббота, 19 декабря 1778 года.

У королевы завершились первые схватки. В связи с приближавшимся событием Николя уже несколько дней ночевал в комнатах господина Тьерри, в любую минуту готовый бежать в большие апартаменты. Одеваясь, Николя вспоминал слова Сартина, сказанные в тот день, когда Винченцо Бальбо приняли за его брата-близнеца. Неужели он уже тогда предчувствовал грядущие события, вплоть до тех, что станут грозить ему потерей должности?

Так как общественное мнение склонно порицать тех, кого прежде превозносило до небес, герцогу Шартрскому пришлось покинуть флот. Министр морского флота при поддержке королевы убедил короля отказать герцогу в должности Великого Адмирала. Предложенная ему взамен должность гусарского полковника и командующего легкой кавалерией не удовлетворила принца. Тщательно скрываемая горечь поражения заставила его переметнуться в лагерь противников королевы и Сартина. Считая министра виновником его унижения, принц и его окружение неустанно преследовали его сарказмами и насмешками. Враждебное отношение Неккера, назначенного Главным контролером финансов, и придворных, занятых исключительно составлением заговоров, сделали жизнь Сартина поистине невыносимой. Почувствовав, что силы его на исходе, Сартин бросился к ногам короля, который поднял его и при свидетелях, одним из которых стал герцог Орлеанский, отец Шартра, подтвердил все полномочия министра.

Николя посмотрел на часы: пробило четыре. Следом за Тьерри он направился в апартаменты королевы. В прихожей, устроившись в креслах, ожидали члены королевской семьи. Тьерри приоткрыл дверь парадной спальни, затем Николя услышал, как он шепчется с придворной дамой, голос которой показался ему знакомым. Потом дверь закрылась.

— Госпожа Кампан сообщила, что королеву перенесли на кровать для родов. Король уже там. Как только господин Вермон, врач Ее Величества, даст знак, нам придется пропустить в спальню членов королевской семьи и толпу желающих.

— Толпу?

— Дорогой, разве вы не знаете обычаев? Роды наших королев всегда проходят при большом стечении народа, дабы никто не усомнился в легитимности рождения наследника. Этикет предписывает пускать всех, кто захочет присутствовать при этом событии, без различия пола и званий. Прислушайтесь… слышите глухой топот? Новость уже облетела всех, и сейчас сюда спешит народ.