Читать книгу "Ночная смена - Стивен Кинг"

— Ламли! — завопил Туки, перекрывая вой ветра. — Не хотитеверить в вампиров — не надо! Но так вы им ничем не поможете. Мы должны…

Но внезапно Ламли ответили, из темноты донесся голосок,зазвеневший, как серебряные колокольчики, и внутри у меня все похолодело.

— Джерри… Джерри, это ты?

Ламли развернулся на голос. И тут появилась она, выплыла изтени маленькой рощи, как привидение. Мало того, что городская, так еще самаяпрекрасная из виденных мною женщин. Так мне хотелось подойти к ней и выразитьсвою радость: как не радоваться, если она жива и здорова. Обета она была взеленый пуловер и накидку без рукавов, вроде бы такие называют пончо. Накидкаколыхалась, черные волосы струились на ветру, как вода в ручье в декабре, передтем, как мороз скует ее льдом.

Может, я даже шагнул к ней, потому что почувствовал, рукуТуки на своем плече, грубую и горячую. И все же (как я могу такое говорить?) я возжелалее, такую черноволосую и прекрасную, в зеленом пончо, колышащемся у шее и плеч,экзотическую и странную, навевающую мысли о прекрасной незнакомке изстихотворения Уолтера де ла Мэра.

— Джейни! — закричал Ламли. — Джейни!

И через снег поспешил к ней, вытянув руки.

— Нет! — попытался остановить его Туки. — Ламли, нельзя!

Он даже не оглянулся… а она посмотрела на нас. Посмотрела иусмехнулась. И от ее усмешки моя страсть, мое вожделение вспыхнули синимпламенем, обратившись в черные уголь, серую золу. От нее веяло могильнымхолодом, белыми костями, завернутыми в саван. Даже с такого расстояния мывидели красный блеск ее глаз. Скорее волчьих, чем человечьих. А при ухмылкеобнажились и неестественно длинные зубы. Мы видели перед собой не человеческоесущество. Мертвеца, каким-то образом ожившего в этом жутком воющем буране.

Туки перекрестил ее. Она отпрянула… а потом вновьухмыльнулась. Мы находились слишком далеко, и, наверное, перетрусили.

— Надо его остановить! — прошептал я. — Мы можем егоостановить?

— Слишком поздно, Бут! — мрачно отвечает Туки.

Ламли уже добрался до нее. Вываленный в снегу, а сам большенапоминал призрака, чем человека. Он потянулся к ней… и тут начал кричать. Яеще услышу этот крик в своих кошмарах: взрослый человек кричал как ребенок,которому приснился страшный сон. Он попытался отпрянуть, но ее руки, длинный,обнаженные, белые как снег выпрастались вперед и потянули его к ней. Я виделкак она склонила голову набок, а потом наклонилась к нему…

— Бут! — прохрипел Туки. — Надо сматываться!

И мы побежали. Побежали, как крысы. Кто-то, наверное, так искажет, из тех, кого не было там в ту ночь. Мы помчались по нашим следам,падая, поднимаясь, поскальзываясь, взмахивая руками, чтобы удержаться на ногах.Я поминутно оглядывался, дабы убедится, что за нами не гонится эта женщина, сухмылкой во весь рот и красным блеском глаз.

У самого «скаута» Туки согнулся пополам, схватился за грудь.

— Туки! — перепугался я. — Что…

— Мотор, — прошептал он. — Барахлит последние пять лет.Посади меня на пассажирское сидение, Бут, и мотаем отсюда.

Я подхватил его под руку, помог обойти внедорожник, каким-тообразом усадил в кабину. Он откинулся на спинку, закрыл глаза. Кожа его пожелтела,стала восковой.

Я обежал «скаут» спереди и чуть не сшиб с ног маленькуюдевочку. Она стояла у дверцы: волосы забраны в два хвостика, из одежды — желтоеплатьеце.

— Мистер, — голос ясный, чистый, сладкий, как утреннийтуман, — вы не могли бы помочь мне найти маму? Она ушла, а мне так холодно…

— Милая, — тебе лучше залезть в кабину. Твоя мама…

Я замолчал на полуслове, если когда в жизни я и мог сойти сума, так именно в тот самый момент. Потому что стояла она, видите ли, не, а наснегу, не оставляя следов.

И, вскинув головку, смотрела на меня. Френси, дочь Ламли.Семи лет от роду, и семилетней ей предстояло оставаться в бесконечной череденочей. Ее личико отливало трупной бледностью, а глаза светились красным. Под ееподбородком я увидел две маленькие ранки, словно от укола иглы, но сискромсанной по краям кожей.

Она протянула ко мне ручки и улыбнулась.

— Поднимите меня, мистер, — прощебетала она. — Я хочу васпоцеловать. Тогда вы сможете отвести меня к моей мамочке.

Не хотел я ее целовать, но ничего не мог с собой поделать.Уже наклонялся вперед, вытягивал руки. Видел, как открывается ее рот, виделмаленькие клыки за розовыми губками. Что-то поползло у нее по подбородку,блестящее и серебристое, и в ужасе я осознал, что она пускает слюни.

Ее маленькие ручки сомкнулись на моей шее и я уже думал:может, все не так страшно, не так страшно… когда что-то черное и тяжелоевылетело из окна «скаута» и ударило ей в грудь. Взвился клуб странно пахнущегодыма, что-то блеснуло, а потом, шипя, она отпрянула. Личико перекосило гримасойярости, ненависти, боли. Она повернулась ко мне боком… и пропала. Только чтостояла передо мной, а мгновением спустя превратилась в снежный вихрь, формойотдаленно напоминающий детскую фигурку. И тут же ветер закрутил его и унес вполе.

— Бут! — прошептал Туки. — Садись за руль, скорее!

Я сел за руль, но лишь после того, как наклонился и поднялто, чем он швырнул в эту девчушку из ада. Библию его матери.

* * *

Случилось это довольно-таки давно. Я совсем старик, но итогда был не первой молодости. Херб Тукландер скончался два года тому назад.Умер легко, во сне. Бар работает, его купили мужчина и женщина из Уотервилла,милые люди, они стараются ничего там не менять. Но я хожу туда редко. Без Тукимне неуютно.

И в Лоте все как и прежде. На следующее утро шериф нашелавтомобиль Ламли. Без капли бензина, с севшим аккумулятором. Ни Туки, ни яничего ему не рассказали. Зачем? Время от времени какой-нибудь автостопщик илитурист пропадают в этих краях, в окрестностях Школьного холма и кладбища нахолме Гармонии. Потом находят рюкзак, или книгу в бумажной обложке, или что-тоеще, но тела — никогда.

Мне все еще снится та буранная ночь, когда мы поехали вДжерусалемс-Лот. Не столько женщина, как маленькая девочка, ее улыбка в тотсамый момент, когда она тянула ко мне ручки, чтобы я мог поднять ее, а она —поцеловать меня. Но я глубокий старик и время мое на исходе, а со мной уйдут исны.

Возможно, и вам доведется путешествовать по южному

Мэну. Прекрасные места. Может, вы даже заглянете в «Тукисбар», чтобы пропустить рюмочку-другую. Хороший бар. И название новые владельцысохранили. Выпить — выпейте, а потом последуйте моему совету и поезжайте дальшена север. И ни в коем случае не сворачивайте к Джерусалемс-Лоту.